Татьяна Шмидко - Дежавю
Я слышала, как работал телевизор и фен в душе, когда до дома оставалось полмили, а еще… как бряцают друг об друга крупные бусины любимого ожерелья Мо, когда она торопливо ходила по комнате. Начал моросить привычный для этих мест дождь.
Эдуард мягко притормозил около крыльца, и я открыла окно, чтобы почувствовать запахи. Пахло мохом, землей, сосной и еще сотней разных запахов – асфальтом, бензином, чистыми простынями и… дыней. И еще пахло удивительно уютно – Мо. Она надушилась своими любимыми духами, количество которых могло сбить с толку только людей. Но мое обоняние вампира это с толку не собьет. И жжение в горле не вызывало чувства вины – это была посильная плата, чтобы быть рядом с ней.
– И как она, как ты думаешь, готова к встрече? Никаких подозрений? – спросила я немного сорвавшимся голосом.
– Слышишь, как часто бьется ее сердце, и она суетливо бегает по дому, собираясь? Думаю, что Мо очень по тебе соскучилась и ждет встречи. Так что радуйся. В таком состоянии она логически мыслить не сможет.
Я посмотрела на Эдуарда. Он был уверен в том, что сказал. Что ж, попробую ему поверить и не дергаться от волнения.
Мы вышли из машины и, позвонив в дверь, изобразили на лицах искреннюю радость. Надеюсь, что мою тревогу в глазах скроют линзы, которые продержатся еще час.
Мама распахнула дверь и, словно маленькая девочка, порывисто обняла нас по очереди и затащила вовнутрь. Она была одета в скромное вечернее платье. Это было необычно, но приятно видеть. Антураж гостиной навевал подозрение о взломе с грабежом. Я только вздохнула и сказала:
– Мама, ты не меняешься.
Она виновато на меня посмотрела и сказала:
– Я только и могу думать о тебе и о том, что, наконец-то, приехала к тебе!
Она снова порывисто обняла меня и побежала собираться дальше. Вторая серьга была найдена через пятнадцать минут в заднем кармане джинсов, которые она уже успела сунуть в корзину с грязным бельем.
– Фух, на этот раз она далеко спряталась! – сказала она, виновато улыбнувшись.
– Да уж, эти коварные серьги всегда так делают.
Я усиленно изображала дыхание, моргала и переносила вес с одной ноги на другую.
Мо надела куртку, взяла сумочку и сказала:
– Я готова увидеть моих обожаемых родственников.
О да, она не раз передавала приветы в письмах Элизе, которые возвращались ей с вежливыми пожеланиями здоровья. Я была так рада, что эти двое, наконец-то, пообщаются без моего участия. А то это напоминало переписку через третье лицо, как в любовной драме.
Мы вышли из дому, надежно заперли дверь. Хотя можно было и не запирать – воры, которых у нас не было, могли бы подумать, что их уже кто-то опередил.
В машине Мо села на заднее сидение и нетерпеливо забарабанила по нему. Всю дорогу до парома мы мы с ней болтали о колледже, моих бывших одноклассниках и моей будущей карьере врача.
Я заметила, что Мо немного обеспокоена. Спросить о причине у Эдуарда напрямую не могла. Буду надеяться, что это выражение лица у Мо появилось от быстрой езды. Мне удалось разглядеть в зеркале заднего вида глаза Эдуарда. Внешне он выглядел спокойным, даже несколько беззаботным, но в его глазах промелькнула тревога. Я видела это выражение лица не один раз в прошлом. Мо как раз обернулась ко мне, улыбаясь, спросила:
– А как тебе Принстон?
– О, отлично! Правда, программа несколько сложная, и мне удается успевать благодаря Эдуарду.
Мо с уважением посмотрела на Эдуарда, который с самым довольным видом вез нас по лесной дороге к дому Диксона и Элизы. Зеленый свод деревьев удачно закрывал нас от солнца и делал свет, пробивающиеся через кроны деревьев, изумрудными. Снег превратил местные пейзажи в рождественские открытки, а Олимпийские горы выглядели нереально красивыми. Но Мо это занимало буквально пару минут. Она сосредоточила все свое внимание на блиц-опросе, словно стараясь выудить у меня максимум информации о тех годах, которые мы провели раздельно. Меня это раздражало, потому что все это я ей подробно описывала в многочисленных электронных письмах или рассказывала по телефону. Но если быть честной, то кислород из моих легких, который так необходим для поддержания беседы, у меня закончился, и пришлось сделать глубокий вздох. Это было так мучительно, что я даже немного повредила сиденье, слишком сильно сжав его пальцами. Пришлось сжать смертельно-опасные зубы и улыбнуться, чтобы не вцепиться зубами в горло собственной матери. Ее запахом пропитался весь салон автомобиля, вызвав у меня легкое помутнение рассудка.
Вдруг захотелось немедленно покинуть салон автомобиля и бежать босиком через заснеженные поляны, выветривая воспоминание об ароматной крови собственной матери. Это было так желанно, что я даже подумывала, как это провернуть, но Эдуард, который услышал, как я погнула край сидения, нажал на пульте управления автомобилем кнопочку, открывающую окно слева от меня. В зеркале заднего вида я увидела его быстрый оценивающий взгляд, в ответ на который я измученно улыбнулась. Он кивнул и начал засыпать Мо вопросами, от которых она оживилась и перестала меня донимать.
Мы какое-то время внимали сбивчивому рассказу Мо про разные школы йоги, когда в салон нашего автомобиля ворвался мощный запах бессмертного! Это был запах незнакомого нам вампира, мы с ним раньше точно не встречались. Видимо, мы проехали через ленту запаха, который, кстати, тянулся в сторону нашего дома! Не говоря ни слова, вдруг переменившийся в лице Эдуард нажал на газ и мы, к великому восторгу Мо помчались домой с максимальной скоростью, круто заходя в повороты и вздымая облака снежной пыли.
Я по неосторожности сжала в руке ключи от дома – они превратились в пыль. Сбывался мой самый большой кошмар – Триумвират, который только и ищет легальный повод для нашего уничтожения. Мы соблюдаем все законы, поэтому как они посмели беспокоить нас? Видимо, существование наших кланов было полностью взаимоисключающим. Ярость сжигала меня изнутри. Красная пелена стала сползать на глаза. Мне стало все сложнее контролировать себя.
Я заметила, как Мо напряглась – она, видимо, почувствовала на уровне инстинктов опасность, исходящую от меня. И мне стало стыдно. Я вздохнула, поправила прическу и представила себе по очереди лица моей семьи. Я понимала, что ради них я должна сейчас немедленно успокоиться и стать «нормальной» для мамы.
Потом, когда вечер закончится и мама уснет, у нас будет масса времени, чтобы все обсудить. А чтобы выпустить агрессию, можно будет раскрошить пару валунов за домом. Была их там парочка, которые закрывали мне вид на реку. Я немного успокоилась.
