Факультет Элиты. ЭльФак (СИ) - Тигрис Кира
— Влад…, — тихо прошептал Константин, грубо откидывая назад вьющуюся каштановую челку. — Вот блин… но, как обычно, крепкое гоблинское зелье поставит его на ноги. Фу! От вони этого пойла и мертвый встанет!
Он резко обернулся — на его лице застыло выражение сильного шока, крайнего удивления и некоторого облегчения. Сама собой гудящая толпа студентов, которые громко обсуждали между собой происходящее, замолчала и расступилась, освобождая дорогу Фараону. Никто не хотел оказаться сейчас на пути этого самоуверенного наглеца… да еще с таким выражением лица, будто он только что разжевал свежий лимон.
Лишь только я имела глупость задержать на экране свой задумчивый взгляд, а именно — на той самой руке с золотым браслетом, что безжизненной плетью свисала из-под простыни. В самый последний миг, когда картинка уже сменялась другой, рука неожиданно зашевелилась и сильные толстые пальцы крепко сжали дорогой браслет в кулаке.
— Эй, Эванс, ты на что это так уставилась? — раздался ненавистный голос, заставивший меня вздрогнуть и посмотреть на Косту. Одетый в черные джинсы и кожаную куртку, которые он уже успел почистить от пятен кофе… или же переодел новые, парень шел прямо на меня, как торнадо на город. — Я бы на твоем месте внимательно посмотрел бы во-он в то место!
И моментально несколько десятков любопытных глаз уставились туда, куда указывал длинный музыкальный палец Косты — на главное табло, где отображались рейтинги каждого Факультета, а также отдельных студентов — самых лучших и самых худших.
Несложно было догадаться, что мой Экономический Факультет находился на самом последнем месте в рейтинге Академии, и это все из-за меня. Именно моя фамилия мелькала ядовито-красной строчкой в конце списка: с отрицательным рейтингом, трехэтажным долгом-штрафом и огромной жирной надписью «ОТЧИСЛЕНИЕ».
В толпе тут же раздались негодующие возгласы, что-то вроде: «из-за этой идиотки мы на последнем месте!», «из-за нее теперь Экономическому не дадут льгот на экзаменах!», «эта коза испортила нам рейтинг и скидки!» и даже «быстрей бы ее выгнали!».
Фараон у всех на глазах ловко запрыгнул на небольшую сцену, что была прямо здесь, в главном холле перед экраном огромного плазменного телевизора, и довольный повышенным вниманием почти пары сотен студентов Академии, принялся расхаживать по ней словно рок-звезда. Привычным самодовольным жестом он откинул челку назад, снял с плеч черную кожаную куртку и, не глядя, швырнул ее в зал, где ее тут же поймали знакомые, сильные и ловкие руки. Леон не отходил от своего маленького покровителя ни на шаг. Не желая дальше здесь оставаться и подвергаться насмешкам, я быстро направилась к высоким двустворчатым дверям — выходу из главного холла Академии
— Куда же ты бежишь, дурочка? — раздался за моей спиной громкий насмешливый голос Косты. — От меня не уйдешь! Забыла? Могу напомнить!
— Да пошел ты! — огрызнулась я, нехотя поворачивая обратно — мне совсем не хотелось, чтобы все присутствующие подумали, будто бы я испугалась этого щенка.
— Боишься меня? Правильно делаешь! — угорал Коста на сцене, ему нравилось «заводить» толпу. Он резко подбежал к краю сцены и закричал. — Что, народ, я и правда страшный? Дикий и жестокий, ха?
Взбудораженная толпа студентов отпрянула назад от сцены, Коста захохотал, довольный таким эффектом. Конечно же, его боялись, многие ненавидели, женская половина была в него по уши влюблена, а все парни — завидовали, копируя его манеры, стиль и походку. Никто не смел перейти ему дорогу, ослушаться или возразить. В общем, вся Академия разделилась на «влюбленных в Фараона» и «стремящихся быть, как Фараон». Моя проблема заключалась в том, что я не относилась ни к первым, ни ко вторым.
— Да, я жесткий! Да, я четкий! — продолжал декламировать со сцены Коста. Он даже где-то успел раздобыть микрофон. Его новая белая футболка и улыбка мерцали в такт цветам экрана за спиной. Я попыталась сосредоточиться на том, что там происходило. Странно, но перебитые пальцы на моей правой руке снова заныли, будто бы чувствуя близость моего злейшего врага.
Несколько десятков полицейских машин столпились на краю каменного обрыва, отвесной стеной открывающегося прямо в море.
— Неожиданный шокирующий поворот! Погоня внезапно закончилась прыжком неизвестного прямо в пропасть! — дрожащим от волнения голосом кричала в микрофон репортерша. — Смельчак, конечно же, погиб при падении с тридцатиметрового обрыва! Он выбрал жуткую смерть — разбиться о волны и прибрежные камни вдребезги, нежели сдаться полиции! Но постойте, почему же в морской пене не видно его останков? Почему на поверхность не всплывает тело? Где обломки мотоцикла или хотя бы шлем? Оставайтесь с нами! До следующего выпуска мы обязательно все выясним!
— Эй, ты что, оглохла, или не веришь своим ушам? — спрашивал меня Коста уже третий раз. — Я сказал, что сегодня у меня хороший день — мой отец остался жив, и это значит, что мне пока не придется заниматься его активами. Сопляк на мотоцикле, наверное, как-то узнал, что посмел подрезать тачку именно моего отца. Он тут же наделал в штаны и решил, что проще свернуть шею в море, чем ответить перед господином Блэкстоуном. Правильно сделал!
Толпа заулюлюкала. Я потихоньку попятилась к выходу.
— Стоять! — рявкнул на меня Коста, да так громко и резко, что я едва снова не выронила свой разбитый телефон. — Иди-ка сюда, если не боишься! Есть разговор!
Я сначала хотела ответить что-то вроде: «Тебе надо — сам и подойди!», но потом передумала. Не прошло и пары минут, как сильные руки Леона подсадили меня на сцену, легонько подтолкнув за мягкое место. Болван!
— Расскажи всем, что случилось сегодня в кафетерии! Что это ты вылила на меня кофе и потом посмела ударить! И все потому, что я не стал с тобой встречаться! Я послал тебя прямо в столовке после того, как ты сказала, что влюбилась в меня как дурочка! Извини, но ты слишком страшная! — ехидничал Коста в микрофон, толпа завороженно следила за каждым его движением и, собственно, моими тоже, ведь я стояла всего в паре шагов от него. — Просто признай, что ты виновата, как тебя там…Анна…Ани. Тогда тебя не отчислят из Академии и, может быть, даже снимут часть штрафов. Ты же хочешь получить диплом, верно? Это твой последний шанс, чтобы до конца жизни не мыть сортиры…
Я стояла, онемевшая и ошарашенная, совершенно не зная, что и думать, а не то что говорить. Неужели этот щенок и правда может избавить меня от отчисления? Да, конечно, он может повлиять на директрису, как ее любимчик и как сын генерального спонсора Академии! Но вдруг Коста не сдержит свое слово? Просто прилюдно поиздевается и все? Как я могу ему верить?
— Не парься, Ани! Я тебя не кину! Смотри, сколько у нас собралось свидетелей, — продолжал Константин, мило и невинно улыбаясь, демонстрируя всем присутствующим глубокие ямочки возле пухлых губ. — Просто признай, что ты вспылила, потому что я послал тебя в столовке…
Он грубо пихнул микрофон мне в руки. Я тяжело вздохнула и сделала шаг вперед, пытаясь спрятать глаза от своих знакомых, что мелькали среди толпы. Какой позор! Но это все равно лучше, чем быть отчисленной из Академии. И мне плевать, что сейчас придется сказать, будто я влюблена в этого придурка, и что он меня отшил, и прочее «бла-бла-бла». Чем скорее я начну, тем быстрее это закончится.
Я тяжело вздохнула и поднесла гудящий микрофон к губам.
— Моя история очень простая… я связалась не с тем парнем…
— Влюбилась! — громким шепотом подсказал Коста.
— Хорошо, влюбилась… — покорно согласилась я, закатывая глаза, затем наполовину прикрыла их длинными ресницами, пристально наблюдая за притихшей толпой. Как ни странно, но многие мне сочувствовали, понимая, что это всего лишь маскарад, устроенный по прихоти Косты. Что ж, шоу должно продолжаться, и если мне повезет, то я еще много раз пройду по главному холлу Академии мимо этой сцены. Я негромко усмехнулась про себя, снова наполняя легкие воздухом до отказа, готовясь льстить и врать. — Да, влюбилась! Увы, не влюбиться в Константина Блэкстоуна невозможно! Умен, хитер, богат, хорош собой. Он держит в руках всю Академию, а его отец — весь город…
