Инкуб. Строптивая добыча (СИ) - Вьюга Анна
- По вашей милости у меня разболелась голова, мисс Браун. На утреннее занятие меня не ждите, буду высыпаться. В следующую-то ночь мне будет уже не до сна!
Вот же коза!
Я возмущённым взглядом проследила, как она гордо вышагивает до лестницы и спускается вниз с видом королевы, снисходящей до подданных в день коронации, не меньше.
Убедилась, что Лили действительно покинула зону боевых действий.
Осторожно, на цыпочках подошла к двери, приложила ухо, послушала… тишина. И правда, спит!
Выдохнула.
Хоть что-то хорошее сегодня от этого невыносимого…
Дверь резко отворилась внутрь и две руки втянули меня во мрак. Створка бесшумно затворилась.
Меня прижали грудью к двери, а сзади в темноте меня накрыло горячее тело.
Одежды на теле не ощущалось.
- М-м-м-м… какая ревнивая маленькая Мышка! Просто прелесть, – прошептали мне на ухо, а потом игриво прикусили мочку. Пальцы переплелись с моими, вжали в твёрдые доски плотнее, не вырвешься. Щекой я чувствовала каждую линию рельефа. Задней частью организма… тоже.
Я с обречённостью осознала, что угодила прямиком в мышеловку.
В тёмной комнате задёрнуты плотно шторы. Ни звёзды, ни настырная луна – никто не помешает и не нарушит сладострастный полумрак, в котором продолжается наше противостояние.
- Пусти… - пытаюсь выпутать пальцы, но мы лишь переплетаемся сильней.
- Не могу. Это уже выше моих сил.
Горячие губы неспешно перемещаются ниже, трогают завитки волос под ухом, выбившиеся из-под чепца, впиваются в шею. Вздрагиваю и отворачиваюсь, жадно ловлю глотками раскалённый воздух. При каждом вдохе грудь вжимается в твёрдые доски. Сзади давит тяжёлое тело. И это ощущение неожиданно так приятно, что у меня медленно уходит почва из-под ног.
Нельзя. Держись, Эрнестина. Держись. Ты должна.
- Пусти. Мне нужно… вернуться. Слухи пойдут.
- Плевать на слухи. Признайся сама себе уже – ты хотела, поэтому пришла. Иначе какое тебе было дело до того, кто стучится в мою дверь?
Выпускает из плена мою левую руку, но я не успеваю расслабиться – потому что он рывком стягивает халат вместе с бретелью с моего плеча и обжигает поцелуем беззащитную кожу. Шумно выдыхаю, почти всхлипываю.
- Я… гувернантка. Это моя обязанность.
- Что ж ты не ушла спать со своей прилежной ученицей?
На это мне нечего было ответить. Даже себе.
Не сразу понимаю, почему стало чуточку легче и прохладнее. Это Велиар сбросил чепец с моих волос, и сквозняк от полуоткрытого окна холодит мокрые от пота виски.
Кончики его настырных напряжённых пальцев проходятся медленно по моей туго сплетённой косе сверху донизу.
- Надо зажечь свет… - бормочет инкуб.
- Нет! – вскрикиваю сдавленно. Он усмехается мне в затылок.
А потом от кончика моей косы, что свисает чуть ниже пояса, его ладонь бесцеремонно перемещается на самое ближайшее место. И я понимаю, что надо было соглашаться на свечи. Может, успела бы сбежать, пока зажигал.
По-хозяйски, уже совершенно не жалея моей стыдливости сжимает, оглаживает… плавно перемещает ладонь на живот, прижимается сзади теснее.
А я почему-то растеряла весь свой запас решимости и злости, с каким накинулась на Лили. Чувствую себя смущённой гимназисткой, которая впервые осознала, что мужчины чем-то отличаются от женщин. Еще не вполне ясно, чем… даже сейчас мне не вполне ясно, потому что вживую голого мужчину я не видела… но даже того, что чувствую через несколько слоёв своей одежды, достаточно, чтобы заставить меня проваливаться сквозь землю от смущения.
Я привыкла к тому, что гувернантка – тем более, такая «страшненькая» как я, не совсем женщина. Я отвыкла чувствовать себя такой. Отвыкла смотреть с интересом на мужчин, думать о них хоть на секунду. Для семейных уз я была безнадёжно потеряна, а мимолётные романы всегда казались мне чем-то недостойным. Тем более, от них только мужчинам одно удовольствие. А женщине – риск сломать свою жизнь погубленной репутацией, или чего хуже – ребёнком, принесённом в подоле, после которого тебя на порог не пустят ни одного приличного дома.
А теперь лавиной на голову… и другие части тела… обрушивается осознание, что мной заинтересовался великолепный мужчина, к которому меня саму тянет с ужасной силой. Я никогда не страдала самообманом. Велиару ни за что не скажу – но себе-то должна признаться. С ума схожу от его рук на моём теле, от восхищённых взглядов, от осторожно изучающих пальцев. Как будто всю жизнь жила с повязкой на глазах – а вот теперь он снял её и показывает, что есть ещё другой мир. Тот, которого я не знала. Прекрасный мир, где я – величайшая ценность, за которой можно и на край света отправиться. Такая, которой можно восторгаться, которую можно хотеть до умопомрачения.
И всё это смертельно опасно для меня.
Я не боюсь его ни секунды – я до одури боюсь себя в его руках.
Его ладонь игриво дёргает туго стянутую завязку халата, проникает под неё, ложится на живот так, что лишь тонкая ткань сорочки отделяет её от обнажённой кожи.
- Такая нежная… такая горячая… сводишь меня с ума.
А потом его ладонь медленно движется вниз.
- Стой!.. – шепчу испуганно.
Он останавливается, замирает на доли мгновения. А потом убирает руку, берёт меня за плечи и разворачивает к себе лицом.
- Маленькая трусиха. Прекрати уже меня бояться.
Вижу лишь смутные очертания его фигуры, его лица над собой. Но то, как мягко держит, как ласково отводит волосы с лица, как неожиданно нежно говорит… в очередной раз лишает меня защиты и разбивает мою броню в хлам.
Велиар задерживает ладонь на моей щеке.
- Не бойся, сегодня ничего не будет. Я не готов расстаться с тобой так быстро.
- Тогда дай мне уйти…
Даже в темноте вижу, что он улыбается.
- И лишить себя такой прекрасной возможности узнать ещё парочку твоих секретов? У тебя их так много, Мышка. Я намерен разгадать все.
Собираюсь ещё что-то возразить.
Но в темноте его губы находят мои. И сладкий, болезненно-томный и неспешный поцелуй заставляет растерять последние аргументы.
Поцелуй – это безопасно, это уже знакомо. Это то, что не переходит черту… и усыпляет бдительность.
Ладонь Велиара ныряет под воротник моего халата и ложится на грудь поверх сорочки.
Я разрываю поцелуй и упираюсь лбом ему в плечо. Шорох моего дыхания в темноте. Жар его ладони. Мы недвижны, словно канатоходцы над пропастью, где каждое неверное движение – смерть.
Я всегда думала, что такое – унижает женщину. Но в голосе Велиара - почти благоговение.
- Идеальная. Как будто кто-то создал тебя специально для меня.
Большим пальцем осторожно касается тугой вершины. Едва успеваю задавить мучительный стон. Всё тело сжимает спазмом, внутри закручивается всё быстрее воронка огненного смерча, которую мне так и хочется обрушить прямо на инкуба, чтоб отомстить за то, что он творит с моим бедным телом.
Не отказываю себе в таком удовольствии, тем более, что держать это в себе больше нет сил. Горячая волна мгновенно перетекает из меня – в него. И я могла бы тешить себя иллюзией, что всё лишь показалось, и это моя богатая фантазия – но в тот же миг, как она добирается до Велиара, он отзывается эхом моего стона сквозь зубы.
Вдавливает меня в стену резким толчком бёдер, сжимает грудь сильнее.
А потом опускается вниз.
И раньше, чем успеваю запротестовать, отгибает кружево сорочки вниз, освобождая сосок.
Проводит языком.
У меня подгибаются колени, но он держит за талию крепко. Под спиной по-прежнему дверь – так близко спасение, но так безнадёжно далеко, когда нет силы воли, чтоб спасаться.
Широкие горячие плечи под моими ладонями. Гладкая кожа, твёрдые мускулы тренированного хищника. Вкрадчивая дерзкая ласка. Такое острое наслаждение, от которого меня бросает в дрожь.
Втягивает сосок в рот, посасывает, выпускает с влажным звуком. Очерчивает языком влажную дорожку по кругу, по чувствительным бугоркам. Ночная прохлада тут же выстуживает кожу, и сочетания жара и холода сводит меня с ума, ослепляет, заставляет вздрагивать и трепетать в ответ на каждое прикосновение – и бояться и ждать с мучительным нетерпением следующего. И выгибать спину, и подаваться навстречу, и подставляться умелым ласкам, замечая в смятении, как странно реагирует тело, как влажно становится там, внизу.
