Елена Кароль - Джинн на полставки
— Тася-я-я…
Да, милый?
Милый моим молчанием был весьма недоволен, как и каракулями, совершенно не похожими на местные буквы-черточки. Кстати, если сравнивать с моими куцыми познаниями в иностранных языках, то местная письменность больше всего напоминала китайские иероглифы. Хотя и не совсем…
Ладно, не актуально. Так что там на повестке дня?
Состряпав заинтересованную мордаху, я вопросительно кивнула.
— Ты её проклинала? Не ври.
И хотела бы утаить и снова пожать плечами, но тело против воли кивнуло. Черт!
— Значит, ты теперь умеешь проклинать?
Значит, умею.
— Но при этом не оставляешь следов.
Видимо, да…
Мужчина внимательно отслеживал каждый мой кивок и даже каждый вздох и после последнего недовольно поджал губы и сурово продолжил:
— А теперь слушай меня внимательно. Запрещаю проклинать впредь, если это не жизненно важно. Поняла? Никакой самодеятельности. Никаких капризов. Узнаю — накажу. Сильно накажу. Поняла меня?
Да поняла-поняла… Не рычи только. И вообще — пойдем домой, а? Что-то так устала… Сил нет!
И о, чудо! Ещё немного посверлив меня пронзительным взглядом, наверняка думая, что именно это заставит меня слушаться, Фэрридан кивнул, сделал пару звонков, пообщался с Валенсией, выслушал её благодарности по поводу идеального кандидата, заверил её в том, что всегда готов пойти на дальнейшее сотрудничество, затем мы все вместе сходили и посмотрели на парочку гладиаторских боёв и наконец отправились домой.
Дом, милый дом!
Наверное, я всё-таки сегодня слегка перенервничала, а может что иное, но стоило нам поужинать и отправиться наверх (я сразу закопалась в полотенце, а Фэрри решил посмотреть межмировые новости), как я поняла, что хочу спать и только спать. Хотя наверное это и неудивительно, ведь я хомяк. А хомяки, насколько я знаю, вообще любят поспать. Вот и я… ва-а-ау-у-у… хочу спа-а-ать… сладких, милый. Если что — буди. А если ничего — не буди.
Мысленно пожелав своему мужчине спокойной ночи, я закопалась в полотенце ещё глубже и с чувством выполненного долга уснула. И снились мне зеленые лужайки и красивые бабочки… бескрайние просторы и жучки… паучки… ядовитые сколопендры… какие-то кракозябры… бр-р-р!
Проснувшись от того, что кажется кричала во сне, я ещё долго не могла отдышаться. Господи… вот так поспала! А время? Черт, ночь ещё. Фэрри-и-и… можно к тебе, а то мне страшно?
И только я высунула нос из полотенца, чтобы проверить, далеко ли прыгать до своего мужчины, как стало ясно — в спальне я одна.
А…
Где?
Паника накатила сразу и была такой яркой, что я сначала закричала, а только потом поняла, что это бессмысленно. Бли-и-ин… Фэрри… Ты… Ты меня бросил? Куда ты делся? А Джайло?! Где Джайло???
Взгляд заметался по комнате, но сколько я ни смотрела — не видела ни Фэрридана, ни его шестиглазого пса. Куда? Куда они ушли ночью? Почему без меня?!!
Паниковала я долго. Так долго, что успела сгрызть не только ногти, но и уже край полотенца, когда внизу сначала раздался невнятный шум, затем до жути знакомым голосом мат, а после в комнату зашел, пошатываясь, мой Фэрри… Мой… Фэрри.
Господи, он ранен?
Паника прекратилось так резко, словно её и не было. Не время!
Мужчина же тем временем дошел до кровати, при этом тяжело подволакивая левую ногу, и чувствовалось, что даже это дается ему нелегко. Джайло ковылял рядом, но в отличие от Фэрридана он не был ранен — только устал, не более. Но Фэрри…
— Уи-и-и?!
— Работа, Тася, просто работа… — глухо буркнув вместо нормального ответа, Фэрри практически рухнул на кровать и уже оттуда добурчал: — Три демона. Уничтожены.
А ты? А как же ты? Да у тебя же нога сломана и кровопотеря!!!
— А я завтра… долечусь… — уже уплывая в туман беспамятства, мужчина криво и язвительно усмехнулся: — От такого Стражи не умирают, не паникуй. Не впервой.
Плевать, что не впервой!
Разозлившись так сильно, что одним огромным прыжком преодолела расстояние с тумбочки до подушки, я забралась ему на грудь и обличительно запищала, не позволяя уснуть. Лечись, дурень! Да хотя бы перевяжи себя! У тебя же до сих пор кровь идет!
— Не кричи… Тася, отстань… — меня смахнули рукой прочь, причем едва ли не на пол, но я была так зла, что в секунду вернулась на прежнее место и закричала ещё громче. — Бездна… Тася. Не ори! Ну? Что надо? Может ты ещё и лечить можешь? Разрешаю! Лечи!
А я поняла, что только их и ждала — этих злых, но таких недостающих слов. Замолчала, легла в позу звездочки, при этом уткнувшись носиком ему в район сердца и закрыв глаза, глубоко задышала. Я понятия не имела, что делаю. Это была не я. Это был тот демон, который жил во мне и который сейчас лечил своего хозяина. Минута, другая… силы уходили, но вместе с тем в душе воцарялся мир и покой. Абсолютное равновесие, которое покинуло меня, когда я поняла, что одна. Но теперь…
Теперь я снова не одна. Теперь мы вместе.
И пусть он так ничего и не понимает и считает меня забавной зверюшкой с зачатками интеллекта, но мне это даже на руку. Ксюше никогда бы не позволили делать то, что позволяют делать Тасе. Ни кататься на плече, ни лежать на груди, ни подсматривать, когда он раздевается, прежде чем пойти в душ.
Много ли надо для счастья? Мне оказалось немного.
С этими мыслями я окончательно растворилась в сонном дыхании своего мужчины и снова заснула, но на этот раз мне снились не пауки и сколопендры, а крепкие мужские объятия и ласковый шепот: «Та-а-ся… любимая…»
— Тася. Та-а-ася-я-я… — меня довольно невежливо тыкали в бок, но просыпаться не хотелось, хоть убей.
Такой сон! Та-а-ако-о-ой сон!
— Таська!
Ну что?
Лениво открыв глаза, я обнаружила себя лежащей на мужской ладони, причем прямо перед мужскими глазами. О? Доброе утро, милый… А что случилось?
— Проснулась?
Ну, наверное…
— Это ты меня вылечила?
Хм-м-м… Так, дай припомнить.
Всерьез озадачившись вопросом, потому что в голове стоял мутный шум, словно я не выспалась и вообще — бегала всю ночь непонятно где и была на грани нервного истощения, я неопределенно пискнула. Хоть убей, не помню. Хотя…
Да. Да, точно. Ты мне приказал и я начала тебя лечить.
Точно!
Наконец собравшись с мыслями, я кивнула и тут же с интересом посмотрела вниз. Фэрри сидел в одних трусах на кровати и я прекрасно рассмотрела, что сейчас его ноги абсолютно целые — лишь белесый шрам на бедре, где вчера была окровавленная гача. Ух, ты! Здорово!
Ай, да я!
— Значит, ты умеешь ещё и лечить?
Значит, умею. И ты не поверишь — этому я рада даже больше, чем тому, что умею проклинать!
