Шеррилин Кеньон - Ночная игра
– Я не человек.
Она пожала плечами.
– Как скажешь, cher. Однако, я знаю других аркадианцев, которые вступали в брак с людьми. Если хочешь, я могу сделать так, чтобы они поговорили с тобой.
– С какой целью? Они тоже смешанной крови?
– Non.
– Тогда что они могут сказать мне? Если моя жена родит детей, кем они будут: волками или людьми? Изменят ли они форму после наступления зрелости? Как я объясню человеческой женщине, что не знаю, кем будут наши дети?
– Но ты – аркадианец.
Ему был ненавистен тот факт, что Николетта, Ашерон и Кольт видели то, что у него получалось скрывать от других. Он не знал, как они смогли раскрыть его, но это сильно выводило из себя. Даже его собственный отец не знал, что он – аркадианец.
Конечно, этому помогало то, что отец лишь мельком смотрел на него.
– Я – аркадианец? – понизив голос, со злостью зашептал он. – Но я не ощущаю свою человеческую сторону, как ощущает Кольт. Как я могу быть щенком волка и превратиться в человека, достигнув зрелости? Как это вообще возможно?
Она покачала головой
– Jenesaispas[15], Вэйн. В этом мире есть много всего, чего я не понимаю. Кровь смешивается очень редко, тебе это известно. Большинство людей в таких браках бесплодны. Возможно, твоя женщина тоже.
Это давало ему крупицу надежды, но он не был глупцом, чтобы ухватиться за нее. Его жизнь никогда не была легкой. Каждый раз, когда он тянулся за тем, чего желал, ему злобно давали по мозгам.
Очень трудно быть оптимистом в жизни, где оптимизм никогда не поощряется.
– Этим шансом я не могу воспользоваться, – сказал он спокойно, хотя какая-то часть его хотела получить этот шанс с пугающим отчаянием. – Я отказываюсь переворачивать ее жизнь.
Николетта шагнула назад.
– Очень хорошо. Решение полностью за тобой, но если передумаешь…
– Я не передумаю.
– Прекрасно, почему бы тебе не взять эти несколько недель и побыть рядом с твоей женщиной, пока у нее метка? Мы позаботимся о Фанге.
Осмелится ли он поверить в это предложение?
– Ты уверена?
– Oui, cher. Ты можешь доверять некоторым животным, даже медведям. Обещаю, здесь твой брат будет в безопасности, но вот твоей женщине опасно оставаться одной, пока на ней твой запах.
Николетта была права. Если, как он подозревал, стая ищет их, разведчики могут обнаружить его запах на Брайд. Она будет носить его, пока у нее на руке метка, и опытные Охотники-Оборотни способны учуять ее.
– Спасибо, Николетта. Я твой должник.
– Знаю. А теперь иди и будь со своим человеком, пока можешь.
Вэйн кивнул и перенесся назад к Брайд.
Она все еще спала на софе, лежа на спине. Было видно, что ей неудобно. Ногам было тесно, одна рука лежала над головой, а другая свисала вниз.
Его охватила нежность, когда в памяти всплыло, как выглядела она, испытывая оргазм, ее лицо в зеркале, когда он обнимал ее.
Она была страстной женщиной. Той, которую он отчаянно жаждал познавать снова и снова. Отбросив здравый смысл, он потянулся и коснулся ее мягкой щеки.
Ее глаза, затрепетав, открылись и она вскрикнула.
Брайд в изумлении села, ей показалось, что только что она видела Вэйна, возвышающегося над ней.
– Вэйн?
Волк обогнул кушетку и сел около нее.
Она в смущении огляделась вокруг, потом нервно рассмеялась.
– Малыш, у меня галлюцинации что ли? О, да. Looney Tunes[16], я иду!
Тряхнув головой, она снова улеглась и попыталась заснуть, но как только ей это удалось, ей снилось, что она ощущает на своей коже запах Вэйна.
Следующие два дня Вэйн присматривал за Брайд, оставаясь в теле волка, и каждая минута была для него жестоким мучением. Его природные инстинкты требовали ее.
Если бы она была волчицей, он сейчас был бы внутри нее, показывая ей свою доблесть и власть.
Зверь внутри него требовал брачных ухаживаний, человек же хотел…
Это пугало больше всего. Ни одна его клетка не слушала холодных, разумных объяснений. Не то чтобы он мог чем-то действительно насторожить ее. Около Брайд на него накатывала такая мощная гормональная волна, что цунами казалась легким волнением в лужице.
Его потребность прикоснуться к ней становилась настолько огромной, что теперь он даже боялся находиться рядом с ней.
Несколько минут назад, в волчьем обличье, он выскочил за дверь, чтобы попытаться обуздать себя, а потом снова вернуться в магазин для дальнейших мучений. Его кровь закипала всякий раз, когда она начинала двигаться. Звук ее голоса, облизывание длинных изящных пальцев, листающих страницы журналов, превратились для него в пытку.
Это его убивало.
Ты вожделеешь.
Действительно, он был подвержен вожделению. Уж лучше смерть. Где были эти волки-убийцы, когда они так нужны ему? Точно, боль. Вот ответ. Только жестокая боль может обуздать его сексуальные аппетиты.
Думай о чем-то еще.
Вэйн должен отвлечься от мыслей о Брайд и ее теле. И, что еще более важно, от того, что он хочет сделать с ее телом.
Решительно настроенный попытаться, он остановился перед маленьким магазинчиком на Ройал Стрит. Это оказался магазин кукол, с ума сойти. Он и правда не знал, почему стоит здесь. Может быть, из-за куклы в витрине, напомнившей ему о такой же, которую Брайд хранила в коробке у телевизора.
– Только не стойте снаружи, молодой человек. Заходите внутрь.
В дверях показалась маленькая старушка. Волосы у нее были седыми, но глаза – острые и умные.
– Все в порядке. Я просто смотрел, – сказал Вэйн.
А потом он уловил след чего-то странного. Струйку силы в воздухе, которая была сильнее, чем у Охотников-Оборотней.
Ашерон?
Старушка улыбнулась ему.
– Заходи внутрь, волк. Там находится кое-кто, с кем, я думаю, ты захочешь поговорить.
Она придержала дверь, и она вошел в маленький, темный магазин, разграниченный стеллажами и коробками с куклами, сделанными на заказ. Не говоря ни слова, она провела его за прилавок и дальше за тяжелые бордовые занавески.
Вэйн резко остановился, увидев самую странную картину за все четыреста лет своей жизни.
На полу задней комнаты сидел, скрестив ноги, могущественный Темный Охотник Ашерон Партенопайус и играл в куклы со своим неизменным спутником-демоницей и человеческим младенцем.
Вэйн не мог двинуться, наблюдая за сидящей на его обтянутом кожей, согнутом колене маленькой девочкой, а Темный Охотник придерживал ее, положив руку на животик. Одетая в детский передник с оборками и черные сандалии, с короткими темно-рыжими локонами и округлым детским личиком, она была очень красива.
