Тихомира Матвеева - Желание (СИ)
На пару секунд в трубке воцарилось молчание.
— Ну ладно, — резюмировала подруга. — На сей раз прощаю. Но в следующий раз такой поблажки тебе не будет. Давай, люблю-целую!
— Удачи, — успела сказать я перед тем, как послышались короткие гудки.
Телефон упрямо сопротивлялся и не давал запихнуть себя в карман. Стоило только мне сделать попытку, как он снова разразился трелью. На этот раз звонила мама.
— Марина, солнышко, как у тебя дела? — знакомый родной голос. — Ты обещала заехать на выходных.
Я тут же хлопнула себя ладонью по лбу. Обещание дала еще три дня назад да и благополучно позабыла.
— Мам, прости, забегалась совсем, забыла. Ты, знаешь, что, давай в воскресенье заеду, хорошо? Ты дома будешь?
Моя родительница славилась не менее активным образом жизни, чем подруга Катька. Выйдя на пенсию, мама решила напрочь завязать с работой и заняться наконец-то собой. Вырастив троих детей в одиночку, она осталась абсолютной оптимисткой и не растеряла интереса к жизни. В свои пятьдесять шесть мама активно занималась йогой, пением в самодеятельности и вязанием. Причем все это в окружении подруг, соседок и кота Василио, полосатого наглого и крайне прожорливого.
— В воскресение? Да, Мариночка, да, после обеда я дома. А утром у меня йога. Ты скажи лучше, ты не болеешь? Кушаешь вовремя?
Дальше пошли совершенно обычные вопросы, которые мамы задают своим детям в любом возрасте. Ответив на них, я выслушала порцию новостей и за всеми этими разговорами не заметила, как дошла домой.
Проснулась я поздно, как и полагается в выходной день. Проснувшись еще долго лежала, завернувшись в одеяло, слушала, как дождь барабанит по стеклу.
Еще один день, еще один дождь…
Вставать не хотелось да и было незачем. Я с тоской думала, что зря отказалась от маминого предложения завести котенка или щенка. Живое теплое существо рядом помогло бы разогнать осеннюю тоску и скрасило одиночество, почему-то накатывающее волной именно в это время года.
Катька, конечно, посмеялась и сказала, что лучше бы мне завести себе парня и перестать замыкаться на выходные. Еще она говорила, что вредно есть сладкое и что такими темпами я скоро разжирею. Последнее мне не грозило. Сколько бы мучного, сладкого, жирного и вредного в меня не влезало, я оставалась тощей. А все нервы и переживания.
И все-таки мне пришлось подняться из постели и сварить себе кофе, добавив к нему пару бутербродов.
Накинув домашний теплый костюм и кое-как смотав волосы в пучок, я с чашкой подошла к окну и долго смотрела, как по дороге вереницей едут автомобили самых всевозможных марок. Так бы я и простояла еще не одну минуту, если бы не раздался звонок в дверь.
Похоже, кто-то никак не собирается оставлять меня наедине со своей осенней тоской.
И этот кто-то — Катька.
Подруга ворвалась в мою съемную квартиру настоящим вихрем. В клетчатой яркой куртке, с огромным шарфом, ворохом рыжих кудряшек и огромным тортом.
— Привет! — радостно улыбнулась она во все тридцать два. — Ну как ты? Все депрессуешь?
— Привет, Катька. Вот это сюрприз!
— Держи, — подруга протянула мне торт и подарочный пакет, из которого недвусмысленно торчала бутылка шампанского. — Я вот решила, раз ты с нами вчера не поехала, значит, будешь сидеть и грустить здесь, — Катька поспешно разматывала свой шарф. — А этого тебе позволять нельзя. В общем, раз ты сбежала от праздника, он придет на дом. В виде меня! Вот.
— Спасибо, Катюшка. Умничка моя! — я обняла ее. — Ну, чего тут стоим? Пойдем в комнату.
Я быстренько поставила все необходимое на стол и только — только собралась резать торт, как подруга меня остановила.
— Погоди, — сказала она. — Праздник должен быть настоящим. Настоящим днем рождения.
— Катька, ну ты чего? Я же в декабре родилась.
— Подумаешь, — хмыкнула подруга, зажигая на торте одну-единственную свечку. — Теперь еще и октябре. Два дня рождения в год — здорово же!
— И в честь чего же мы отмечаем мое второе рождение?
Безумству подруги я удивилась совсем чуть-чуть. Катька всегда умудрялась вытворить что-нибудь этакое.
— А вот в честь того, что с этого дня ты больше не будешь смотреть на него.
Она резко схватила с тумбочки фоторамку, обрамляющую портрет красивого темноволосого парня с обезоруживающей улыбкой.
— Погоди, куда? — только и успела выговорить я, а фото уже полетело в мусорную корзину.
— Когда вы с ним расстались? — язвительно спросила Катя.
— Три месяца назад, — вздохнула я.
— Ну и хватит тебе страдать! Этот, — она кивнула в сторону мусорного ведра, — уже давно другую нашел, а ты все сидишь на его рожу пялишься. Как старуха дома сидишь. А тебе всего двадцать, кстати!
— Двадцать четыре, — добавила я.
— Только будет, заметь. Все, хватит. Давай отметить твой новый день рождения, — Катька взяла спички и зажгла свечку на торте. — Задунь и загадай желание. Желательно такое, чтоб твоего Игорька драгоценного забыть и на десять километров рядом не видеть.
— Тогда мне придется переехать на Марс.
— Да хоть в другой мир, если это поможет. Загадывай!
Я только рассмеялась.
— Кать, ты серьезно что ли? Глупость какая! Я же в это не верю!
— А надо! Давай, не спорь. С глупостей все самое интересное и начинается, — она мне заговорщески подмигнула.
Я покачала головой. Спорить с Катькой дело бесполезное. Хотя… а вдруг она права и с любой глупости в жизни начинается что-то новое? Мне бы перемены не повредили.
Катька права, слишком уж я зациклилась на Игоре. Тому, наверное, уже и дела до меня нет.
— Ну, тогда хочу в другой мир, — сказала и задула свечку.
— Зря сказала — не сбудется, — весело пропела Катька.
— И так не сбудется. А теперь давай есть?
— Давай!
Вечерний автобус был почти пустым, что редкость для мегаполиса. Я сидела в самом «хвосте» и смотрела в окно. Город подчинялся наступающей ночной темноте и его очертания были едва видны из-за яркого освещения салона.
Моя родительница была на редкость гостеприимна и никуда не спешила. По случаю моего визита, мама даже пропустила репетицию в ДК. Ее нерадивая дочь в последнее время редко заходила в гости и вообще стала слишком нелюдимой. Само собой, маме, как ярому общественному деятелю, никак не нравилось.
Надо отметить, выглядела она превосходно. Наконец-то ей не нужно было заботиться ни о ком, кроме себя. Мама больше не разрывалась между работой, школой и детским садом. Она не считала деньги, скурпулезно пытаясь сэкономить на куртку для моей сестры и кеды для брата. Мы выросли и теперь сами могли себя прокормить, а мама радовалась, глядя на результат многих лет жизни.
