Лиза Хендрикс - Бессмертный воин
— Большинство мужчин — дураки, Ваша светлость.
— Включая меня?
Ивар встретил воинственность короля с улыбкой.
— Вы были рождены для короны, Ваша светлость. Она прекрасно вам подходит, даже если действительно немало весит.
Вильгельм на мгновение возгордился, затем надавил:
— А для чего были рождены вы? Мои герольды не нашли ни одной записи о вашем рождении ни во Франции, ни в Англии.
— Я уверяю вас, я родился, Ваша светлость.
Он велел герольдам искать? Он что — то обнаружил.
— Но где? И кто был ваш отец?
— Мой ответ повлияет на то, как хорошо, по вашему мнению, я служу вам, Ваша светлость?
— Нет, — захохотал во все горло Вильгельм. — Благодаря вам, де Моубрей, Тайсон и остальные находятся в цепях, и мы снова прочно держим север. Ваше содействие дало нам быструю победу и позволило мне обратить свое внимание к вопросу в Уэльсе. Вы могли бы быть дьявольским отродьем и все еще иметь мою благодарность.
Ивар склонил голову в знак признательности, скрывая улыбку. В самом деле, отродье дьявола. Король понятия не имел, как близко он подошел к истине. Он дал Вильгельму то, что тот хотел услышать:
— Мой отец был риддари — рыцарем в наших землях. Ваш господин отец изменил мне имя, когда я впервые стал его человеком. Он сказал, что хочет, чтобы те, с кем я имею дело, были уверены, что я не саксонец. Что я и сделал.
— И хорошо. Они немногим больше, чем животные, — сказал Вильгельм. Он сел обратно за игральную доску и начал лениво передвигать фигурки с места на место. — Расскажите мне, как вам удалось принести мне планы Моубрея. Любой другой, которого я посылал, или терпел неудачу, или погибал.
— Да, Ваша светлость. Я видел, что некоторые из них умерли.
— Есть те, которые утверждают, что их убили вы.
— Только Монроза.
Лицо Вильгельма внезапно потемнело.
— Вы п — посмели признаться в убийстве вашему к — королю?
Иво проигнорировал заикание, возникающее, когда Вильгельм был в гневе.
— Убийство для защиты моего короля. Он бы предал вас.
Бешенство подняло Вильгельма со стула. В ярости он брызгал слюной:
— Алдарик М — монроз не был никаким п — предателем!
— Нет. Но он был неосторожен, — ответил Ивар, не отпустив головы, даже притом, что Вильгельм был в нескольких дюймах от его лица. — Я сделал это не с легким сердцем, Ваша светлость. Он был взят и… допрошен. Одна стрела спасла вас от значительных неприятностей, а его — от рук Вильгельма д'Э.
Гнев Вильгельма исчез так же быстро, как возник, и он, развернувшись, прошел несколько шагов к камину. Он долго смотрел на угасающее пламя, сжимая челюсть с чувством, определять которое Ивар не испытывал желания. Честный Монроз, по слухам, был больше, чем другом для короля. Истинное или нет, признание гомосексуализма, полученное от мужчины под пыткой, возможно, означало конец правления Вильгельма — а д'Э нанял палача, обладающего некоторыми навыками.
— Я добуду яйца д’Э для о — ожерелья, — Вильгельм поклялся так тихо, что Ивар едва услышал его.
— Хотели бы вы, чтобы я принес их вам, Ваша светлость?
Прошла минута прежде, чем Вильгельм ответил:
— Нет. Я буду сам к этому стремиться, и получу огромное у — удовольствие.
Он сдержал себя и повернулся лицом к Ивару, каждой частицей тела вновь король.
— Вы еще раз хорошо послужили мне, мессир, даже если не так, как я предполагал. Что вы попросите в награду на этот раз?
Золото. Вот что всегда просил и получал Ивар, в количествах достаточных, чтобы сделать его жизнь терпимой, а временами приятной. И снова на кончике языка вертелось попросить его. Но громкий непристойный смех из зала ниже еще раз вызвал видение дома и компании друзей. Сколько времени прошло с тех пор, как он смеялся с другими людьми?
— Землю, — сказал он резко, и как только мысль была озвучена, она приняла очертание. Он хотел землю и дом, даже если только на время. Он знал, что поплатился бы за них. Рано или поздно его заметили бы превращающимся, или Вильгельм потребовал бы его присутствия при Curia Regis[7] днем, или какая — либо другая неудача постигла бы его. Ему следовало исчезнуть в чаще и начать снова в другом месте и времени, когда воспоминания померкнут. Но не сейчас… Он бы продал душу даже за месяц. — Поместье.
К его удивлению Вильгельм просто кивнул.
— Тогда хорошо, что мой отец дал вам другое имя. Крестьяне никогда не догадаются, что вы не один из нас.
У Ивара в голове пульсировало, словно он опустошил целую бочку вина.
— Какие крестьяне, Ваша светлость?
— Из Олнвика и любых других поместий Гилберта Тайсона в Нортумберленде. Я уже думал, чтобы передать вам часть его земель прежде, чем вы поднялись по лестнице в этом своем сером плаще. Ваша честность только подтверждает мое мнение на этот счет. Сказать королю правду, даже когда вы знаете, что ему это не понравится — исключительное мужество, мессир. Вы должны владеть Олнвиком, и вы должны построить мне замок, чтобы сдерживать этих ублюдков шотландцев.
— Ваша светлость, я… — Замок?
— Ах, где теперь ваше остроумие? — смеясь, спросил Вильгельм. Он пересек комнату, распахнул широко дверь и проревел в нижний зал. — Слушайте, вы, все! Сходите за моим мечом и священником. И за писцом. Кстати, — сказал он, возвращаясь к Ивару, в то время как великие бароны Англии начали возвращаться в комнату, — У Тайсона есть внучка, хорошенькое рыжеволосое создание, как мне говорили. Вам надо утвердить свое право владения его землями, женившись на девушке.
Жена? Боги, он не учел того, что Вильгельм даст ему жену. Ногти Ивара вонзились в ладони, когда он подумал об удовольствии и опасности этого слова, жена. Как ему скрывать правду от жены даже короткое время? Воистину это было безумием. Но теперь Вильгельма было не остановить, так как он начал представлять Ивара людям, которые скоро будут равными ему. — Шаг вперед, лорд Иво Олнвик. Время выйти из тени, где вы прятались так долго.
Ивару потребовалось шесть ночей тяжелой скачки и шесть дней полета в незнакомых лесах, чтобы добраться до мест, где Бранд все еще охотился на Квен, и половину другой ночи, чтобы найти его лагерь. Это Ари, наконец, вывел его туда, бросая желуди и стрекоча высоко в деревьях, ворон, столь же шумный, как и мужчина.
Наконец, Ивар заметил отблеск огня в основании тесной долины. Он спешился, чтобы отвести лошадь вниз, и, как только он сделал это, сверкнуло лезвие, и голос прорычал:
— Остановись или умри.
Ивар застыл.
— Легче, друг. Это всего лишь я.
— Ивар? О, Тор[8], Ивар! Как хорошо тебя видеть.
