Верните ведьму, или Шахматы со Смертью (СИ) - Томченко Анна
Глава 2
В столице шёл снег. Невозможный, сильный. С подвыванием ветра на узких улочках. Он разделял стеной дорогу на главной улице чтобы противоположный тротуар не виднелся. Он слишком остро и сильно цеплялся за волосы и лицо. Порывы ледяного воздуха приподнимали тяжёлый меховой плащ и от этого по телу пробегал озноб. Муфта сначала облепилась снежной крупой, а после кареты, где было тепло и даже душно, она промокла окончательно. Рукам неприятно.
Элис оглянулась на Грегори, что рассчитывался с извозчиком, и переступила с ноги на ногу. Слишком тонкие сапожки, но и зимы в Идалии никогда не славились такой пургой.
В голове все смешалось. Начиная от шумного дона Рауля и заканчивая неразговорчивым шаманом. В душе от отказа последнего затаилась паника. Она все время шептала, что вот скоро, вот опять сила возьмёт верх…
Поговорить на предмет замужества и вообще поговорить толком не удалось. Сначала благородный начальник порта охал и ахал, потом несколько телепортов до суахов, ее расстройство, его молчание.
Элис очень хотела услышать от Грегори что-то такое, что пошатнёт чашу весов в его сторону, но сама не понимала, что именно. Наверно, нет — точно она без него не может, но и с ним тоже все непросто. У них вообще никогда не бывает просто. Вечно что-то мешает: то демоны, то глупая гордость и такая же обида.
Вот от обиды Алисия стиснула замёрзшие пальцы под полами плаща. Не помогло. И пальцы снова леденели.
Ещё была очень иррациональная злость на Грегори, потому что мотивов для чего надо было читать суахское заклятие, Алисия до сих пор не знала. Если все, что он сказал про замужество…
Да нет. Бред какой. Если бы он хотел, он бы точно сказал прежде, чем делать. Наверняка есть ещё причины, что толкнули Грегори на этот шаг.
В голове всплыли слова графа. Вместе с ними колыхнулось облако памяти и сердце сжала противная ледяная лапа. Неудачное какое-то у неё вышло путешествие. Словно сборник неурядиц или инструкция «как самоубиться медленно, но интересно».
Шорох и хруст снега позади. Грегори приближался быстрой ровной походкой. И, что закономерно, тоже мёрз. Куртка с меховым воротником не грела, а если и пыталась, то без фанатизма. Некромант приблизился и положил свою ладонь на талию Элис.
— Идём? — его ладони даже сквозь одежду расточали тепло. И Алисия просто кивнула, не утруждая себя перекрикивать ветер.
Столичный особняк Стенли был в центре города на одной из богатых улиц, с правильными ухоженными тротуарами и розами в керамических кашпо. Резная железная изгородь вокруг сада обросла девичьим виноградом и клематисами, что местный садовник поленился укрыть на зиму. Проходя в калитку мимо замёрзших растений, Элис почти с болью осознала, что теперь вряд ли сможет вернуть их к жизни. И от этого ещё сильнее помрачнела. Закусила нижнюю губу с бороздками-ранками от такого привычного жеста. Было видно, что домом мало занимались. Плющ затянул стены и, что тоже закономерно, теперь прижимался к каменной кладке, мечтая сквозь толщу стен ощутить каплю тепла. Алисия покачала головой. Нельзя так с домами…
Особняк был раза в два меньше загородного дома. И от этого, при первой встрече, Элис не воспринимала его всерьёз. Какой-то весь миниатюрный, немного хрупкий, как хрустальные вазы с сухими цветами, которые стояли по всем коридорам в альковах. Но когда Алисия второй раз гостила здесь, во время защиты своей научной работы, то почти подружилась с домом. Он тоже рассказывал сказки. Только более лёгкие. Про званные вечера и молодую хозяйку. Про сонные дни с вышивкой и чаепитиями. Почему именно в городе принято было их проводить в аквамариновой гостиной? В поместье Элис вообще не утруждала себя выбором комнаты для ромашкового чая и солёных крендельков. А здесь были свои правила и свои заморочки. Потом особняк совсем привык пусть к редким, но таким живым гостям, и рассказывал, что на мансардном этаже — творческая комната с несколькими мольбертами и сиротливой гитарой, которая постоянно жалась в углу и не сразу была заметна. Ее немного погнутый гриф говорил о пережитых годах, а ещё о безалаберности хозяина, который не потрудился убрать ее в кофр.
Все это сделало особняк если не хорошим другом, то точно приятным знакомым. И сейчас Элис медленно снимала верхнюю одежду в прихожей и была спокойна. Она запоминала, как в изогнутых линиях видна изящность козетки, и тонкий тканевый рисунок на обивке напоминал о родном доме. Мама любила такие детали, а Грегори было наплевать, и он скорее всего не обращал на это внимание. Просто жил. Как теперь предлагается жить и Элис. Только она не может. Не сейчас. Когда все хрупко, слишком неустойчиво. И надо поговорить. Точно надо. Только вот где найти слова? А они нужны, потому что вопросов скопилось слишком много, и пока эта недосказанность будет висеть между ними… Ничего хорошего в этом не будет.
Грегори скинул куртку, стянул с шеи ужасный колючий шарф, который наверняка не грел, но создавал иллюзию тепла, и потёр ладони друг о друга. Элис задержала взгляд на длинных пальцах, вспоминая, что именно этими руками Грегори гладил ее, пока она была в бреду, ими он поправлял ей волосы и стаскивал ночную сорочку.
Что-то неприличное екнуло в глубине, как показалось Элис — в желудке, и она поспешно отвела красноречивый взгляд. Но Грегори настолько мужчина, что сделал вид, что не замечает ни ее смятения, ни розовых щёк.
Обед прошёл в тяжёлом молчании. Элис хотелось просто так начать задавать вопросы. Вывалить их всех. Но как только она открывала рот, стальной обруч стискивал горло. Это был страх. Страх все доломать. И она терпела, глотала безвкусную спаржу, запивала пряным вином с долины Блариана, чтобы скрыть нервозность. И совсем растерялась, когда на выходе из столовой Грегори уведомил:
— Лис, твои вещи в смежной с моей спальне… — он старался улыбнуться ободряюще, но получилось как-то печально.
— Зачем? — запнувшись, спросила Алисия, в тайне радуясь, что он сейчас держит ее за локоть. Тепло. От Грегори растекалось невозможное уютное тепло.
— Мне не хотелось бы, чтобы ты была далеко… — смущение и запоздалая, какая-то неправильная волна жара прокатилась по телу, словно ее некромант сказал что-то неприличное. — Я боюсь… сила…
Конечно сила.
Элис чуть не закатила глаза, хотя была благодарна за такую заботу, но вместе с тем, это показалось обидным. Не то, чтобы она хотела… Она совсем не хотела. И не думала даже. Но он же говорил… И стоило бы объясниться.
— Ты не против? — его голос мягок и приятен. Лёгкая хрипотца и бархатный тембр.
— Как будто от этого что-то изменится, — горько и едко прозвучали ее слова и Грегори нахмурился.
— Изменится. Мне проще будет спать в кресле под дверью твоей спальни, чем снова догонять тебя…
И он тоже устал. От нервов, от неизвестности и, наверно, немного от одиночества. И тут Элис по своей излюбленной привычке хотела съязвить, но наткнулась на печальные глаза с очень спокойной тенью принятия. Ее, и ее капризов. И усовестилась. Потом разозлилась, ибо совестить ведьму, это все равно, что демона обращать в святую веру, но вы посмотрите, у господина некроманта это получилось. И Элис…
— Все хорошо, — постаралась не выдать своей истинной натуры Алисия. — Я понимаю, что твоя сила в моих руках — это как взрыв, замедленный во времени…
Грегори нахмурился и пропустил ее вперёд, к лестнице. Сам встал по левую руку и снова придержал за локоть. Лакированные ступеньки без ковровой дорожки вселяли ужас, но Элис не забывала, что домашние туфли — это не бальные, поэтому смело зашагала наверх.
— Ты не права, — тихо сказал Грегори, останавливаясь напротив стрельчатого высокого окна в начале коридора. На улице пурга сменилась тихим снегопадом с невозможно крупными снежинками, что как толстые полинявшие жуки разрезали пространство. Значит, потеплело. Настолько, что захотелось погулять в саду, но после своей пневмонии Элис не была в себе настолько уверена. — Дело не в моей силе и в твоей, а в том, как ты это переносишь…
