Маленькая хозяйка большой кухни (СИ) - Лакомка Ната

К сожалению, даже самые лучшие врачи не всесильны, и дяде удалось спасти только меня. После смерти моих родителей, дядя впервые открыто воспользовался королевским покровительством и отстоял право стать моим опекуном вперёд деда и родственников по линии отца. После этого разгневанный дедушка составил завещание в пользу старшего сына, но дядя совсем не огорчился, а я – тем более. Мы жили в прекрасном особняке на Королевской улице, у меня были лучшие игрушки и десять золотых монет на мелкие расходы еженедельно. Хотя на такую сумму можно было купить всю кондитерскую и всю игрушечную лавку. Мною занималась гувернантка с лучшими рекомендациями, в обязанности которой входило обучать меня манерам, танцам, игрой веером и прочим необходимым благородной девице штучкам, но когда мне исполнилось шестнадцать, я попросила дядю рассчитать гувернантку. То, чему учила она, было скучным до оскомины, и казалось мне совершенно ненужным.

Зато слушать дядю было всегда увлекательно, как и читать книги по медицине из дядиной библиотеки. Разумеется, и речи быть не могло, чтобы пытаться повторить дядину судьбу – и на него благородные господа посматривали косо, потому что не понимали, зачем отпрыску древнего и славного рода лечить чужие болячки (пусть даже королевские), а уж женщину-врача свет и вовсе бы не потерпел. Не спасло бы и королевское покровительство.

Но я не слишком расстраивалась – женщине и не надо совершать переворот в науке. Достаточно повеселиться в юности, выйти замуж и потом воспитывать детей и внуков. Всё просто, зачем усложнять? А медицина – это так, приятное увлечение. Вроде вышивания платочков гладью.

Вот и теперь, собираясь на маскарад, я и думать забыла о чём-то, кроме предстоящих танцев и флирта с блестящими кавалерами, пока одна из служанок Кармайклов вполголоса не поблагодарила меня за лекарство для её тётушки.

- Лекарство? – тут же насторожилась графиня Кармайкл.

- Нет, не лекарство, - успокоила я её, пока горничные завивали кудри мне и Винни. – Просто посоветовала её тётушке пить каждый вечер по кружке простокваши с горстью свежей зелени. Это помогает пищеварению.

- Боже, как вульгарно, - поджала губы графиня.

- В этом столько же вульгарности, как и в приготовлении пищи, - заметила я. – Пусть это и не слишком изящно, но мы нуждаемся в пище каждый день, и никуда от этого не денешься.

Когда графиня удалилась к себе – наряжаться и укладывать волосы, Винни спросила у меня:

- Ли, неужели тебе и правда интересно? Все вот эти медицинские записки, книжки… простокваша с зеленью?..

- Это очень интересно, - сказала я убеждёно, поворачиваясь вокруг своей оси, пока одна из служанок обрызгивала меня духами из хрустального флакончика. – А как рассказывает дядя – просто заслушаешься.

- Он будет сегодня на маскараде? – поинтересовалась Винни, прикрепляя к поясу платья веер и сумочку.

- Возможно, - пожала я плечами. – А может, и нет. Ты же знаешь, он не любит такие увеселения.

- Но у тебя дебют, - Винни распахнула голубые, словно нарисованные эмалью, глаза.

- И что? – пожала я плечами. – Как я выгляжу со стороны, ты расскажешь мне лучше, чем он. А кому из кавалеров улыбаться ласковей – расскажет твоя маменька.

- Это точно, - моя подруга не сдержалась и захихикала.

- Кажется, мы готовы, - объявила я, встав перед зеркалом.

Винни подошла и встала рядом, и я с удовольствием оглядела её и мой маскарадные костюмы.

Это был бал в честь начала осени, поэтому леди Кармайкл решила, что нужны наряды в тёплых золотистых тонах. Я была согласна, что золотистый шёлк идеально подходил к внешности моей подруги, но категорически отказалась надевать что-то подобное сама. Золотистый цвет прекрасно гармонировал со светлыми волосами Винни и придавал сияние её белоснежной коже, но вот я сразу превращалась в какую-то позавчерашнюю хлебную корку. Поэтому, несмотря на уговоры графини и закатывание глаз, на маскарад я собиралась отправиться в костюме Зимы. Это будет очень мило. Винни – Осень, я – Зима.

И пусть леди Кармайкл стенала, что белый – это слишком маркий цвет, вычурный и претенциозный, я осталась очень довольна тем, что увидела в зеркале.

Мне в моём платье нравилось всё – узкий лиф из белого атласа, собранные складками рукава, атласная верхняя юбка, подвёрнутая и приколотая к поясу лишь с одной стороны, чтобы продемонстрировать пышную нижнюю юбку из белой тафты. К этому лёгкому и воздушному наряду как нельзя лучше подходили белые туфельки на небольшом каблуке и белая полумаска, украшенная перьями и жемчугом. На шее у меня красовалось мамино ожерелье – из молочно-белых жемчужин в три ряда.

Дверь в комнату Винни открылась, и на пороге возникла графиня Кармайкл – в бархате горчичного цвета и в рубиновом гарнитуре.

- Вы готовы, девочки? – графиня придирчиво осмотрела нас, задержала взгляд на моём ожерелье, знакомо поджала губы и заметила что-то насчёт «платья, похожего на пирожное безе».

Я знала, что гарнитур графини был взят напрокат в ювелирном магазине, но великодушно решила не вспоминать об этом. Пусть леди Кармайкл завидует, сколько её душе угодно. Впереди у нас чудесный вечер, и я собиралась чудесно его провести.

Глава 2

Мне уже приходилось встречаться с королём – он приезжал в наш дом пару раз. Разумеется, инкогнито, и при первой встрече я умудрилась выставить его вон, потому что он отказался назвать причину, по которой хотел видеть дядю. Потом, когда недоразумение прояснилось, они оба хохотали надо мной, а мне было стыдно целых пять минут.

А вот королев я ещё не видела, и с нетерпением ждала момента, когда надо будет делать приветственный поклон.

Королев было две – вдовствующая, супруга покойного прежнего короля, и её королевское величество, жена короля нынешнего (того, который получил от меня нагоняй) и, по совместительству, счастливая молодая мама наследного принца.

В королевском дворце я тоже бывала – дядя брал меня с собой, когда его вызывали в ночное время, и он не хотел беспокоить своих учеников в такой поздний час.

Меня любящий дядюшка беспокоил без угрызений совести, и я покорно тащила за ним тяжёлый медицинский чемоданчик, украдкой зевая в кулак. Впрочем, корзина с лекарствами, которую в такие визиты нёс дядя, была тяжелее чемоданчика, да и королевский дворец ночью был страшно интересным местом.

Всё здесь казалось таинственным, потому что зажжёнными оставались лишь несколько светильников в нишах коридоров. Слуги двигались легко и бесшумно, как тени, и чаще всего не носили с собой свечей. Однажды я видела, как гвардейцы выводили плачущую даму, закрывавшую лицо капюшоном, а в другой раз заметила господина в восточных одеждах, которого вёл мажордом, вполголоса предупреждая о коварных ступеньках.

Мы с дядей шли по коридорам и галереям точно так же – тихо, не разговаривая, в почти полной темноте, стараясь не отставать от королевского слуги, который нёс фонарь или свечу.

Потом я ждала дядю в маленькой приёмной, на крохотном диванчике с горой подушек, пахнущих корицей, и очень часто засыпала на этих подушках, пока дядя не возвращался и не будил меня, ласково называя засоней.

Праздничный дворец очень отличался от того тихого и таинственного царства молчаливых теней, которое я прежде наблюдала, и я с восторгом окунулась в море огней и музыки, которыми были полны сегодня светлые сверкающие комнаты.

Разумеется, во время маскарада никто не представлял гостей, но всех их мажордом подводил к бархатному балдахину на возвышении, где стояли три кресла – для короля, королевы и вдовствующей королевы.

Мы с Винни и леди Кармайкл дожидались своей очереди, чинно следуя в колонне гостей следом за маской, наряженной пастушкой. Бедная пастушка не рассчитала свои силы, и то и дело перекладывала из руки в руку круглую корзиночку с румяными яблоками. Всякий раз, когда она со вздохом брала свою ношу в другую руку, незаметно потрясая пальцами, чтобы разогнать кровь, мы с Винни переглядывались и толкали друг друга локтями, едва сдерживаясь, чтобы не захихикать.