Налини Сингх - Поцелуй архангела
Выражение лица Рафаэля не изменилось.
— Ты даже не можешь дойти до балкона без посторонней помощи. Ты слабее птенца.
Она видела, как за обладателями маленьких крыльев и тел присматривали те, у кого они больше. Их было немного, но достаточно.
— Убежище, — спросила Елена. — Это безопасное место для ангельских детей?
— Это место являет собой всё, что нам необходимо, — взгляд глаз чистейшего греха переместился к двери. — Идёт Дмитрий.
Елена втянула воздух, ощутив, как искушающий аромат Дмитрия обернулся вокруг нее, заскользил словно мех, секс и распутное потакание желаниям. К сожалению, после трансформации Елена не получила иммунитет к этому специфическому вампирскому трюку.
С другой стороны, это хорошо.
— С одним ты не поспоришь — я до сих пор могу выследить вампира по запаху.
И это определяло Елену как прирожденного охотника.
— У тебя есть потенциал, чтобы принести нам пользу, Елена.
Елена задумалась, знал ли Рафаэль, насколько заносчиво это прозвучало. Она так не думала. Рафаэль оставался непобедимым на протяжении стольких лет, что даже представить трудно, поэтому высокомерие стало частью его натуры… «Но все же, его можно ранить», - подумала Елена.
Когда разверзся ад, и Ангел Крови попытался уничтожить Нью-Йорк, Рафаэль предпочел умереть с Еленой, а не оставить ее изувеченное тело на том выступе высотки над Манхэттеном.
Воспоминания об этом были смутные, но она помнила порванные крылья, окровавленное лицо, руки, бережно удерживающие ее, когда они упали на распростертую внизу несокрушимую твердь городских улиц. Сердце Елены сжалось.
— Скажи мне кое-что, Рафаэль.
Он уже поворачивался, направляясь к двери.
— Что ты хочешь знать, Охотница Гильдии?
Елена скрыла улыбку на такой промах.
— Как мне тебя называть? Мужем? Суженым? Парнем?
Рафаэль замер, положив руку на ручку двери и бросил на Елену непроницаемый взгляд.
— Можешь звать меня «Мастер».
Елена смотрела на закрытую дверь, гадая, не играет ли он с ней. Она не была уверенна. Не знала его достаточно хорошо, чтобы разгадать его настроение и отличить истину от лжи.
Их свела агония боли и страха, угроза смерти подтолкнула их к союзу, который, возможно, возник бы лишь через годы, если бы Урам не сошел с ума от крови и не оставил дорожку из убийств по всему миру.
Рафаэль сказал ей, что, согласно легенде, только настоящая любовь позволяет амброзии цвести на языке архангела и способна превратить человека в ангела, но, возможно, ее перерождение не связано с глубочайшей из эмоций, а всё произошло лишь благодаря редкому биологическому симбиозу?
В конце концов, вампиров создали ангелы, и биологическая совместимость сыграла важную роль в этой трансформации.
— Черт побери. — Она потерла ладонью грудь в районе сердца, пытаясь унять внезапно возникшую боль.
«Ты заинтриговала меня». Он сказал это в самом начале. Возможно, в какой-то степени — это значит, что он увлечен ею.
— Елена, будь честна с собой, — прошептала она, проводя пальцами по великолепным крыльям, которые были его подарком для нее, — это ты увлечена.
Но она не станет рабыней.
— Мастер, как же!
Она посмотрела на небо за балконными дверями и почувствовала, что полна решимости — больше не нужно ждать. Теперь она не человек, а, значит, из-за комы ее мышцы не ослабли.
Но мышцы прошли трансформацию, какую она и представить себе не могла — все казалось слабым, новым. Таким образом, хоть ей и не нужна реабилитация, тренировки все же нужны.
Особенно, когда дело касалось крыльев.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. — Приняв сидячее положение, она сделала глубокий успокаивающий вдох… и расправила крылья.
— Боже, больно! — Стиснув зубы, со слезами на глазах, она продолжала растягивать неиспользуемые, незнакомые мышцы, медленно складывая крылья, затем снова расправляя.
После того, как Елена повторила это три раза, слёзы настолько пропитали её губы, что она могла чувствовать лишь соль, кожа покрылась слоем пота, который мерцал в солнечном свете, пробивающимся через стекло.
В этот момент вернулся Рафаэль. Она ждала скандала, но архангел просто сел в кресло напротив кровати, не отводя от Елены глаз.
Пока Елена настороженно наблюдала, он положил щиколотку одной ноги на колено другой и начал постукивать по голенищу ботинка тяжелым белым конвертом с золотой каймой.
Не отводя взгляда от архангела, Елена еще два раза расправила крылья. Спина стала подобно желе, мышцы живота болели от напряжения.
— Что, — пауза для вдоха, — в конверте?
Ее крылья с хлопком свернулись, и Елена обнаружила, что оперлась на спинку кровати. Несколько секунд понадобилось для осознания того, что сделал Рафаэль.
Что-то ледяное развернулось в глубине ее души, даже когда он подошел и бросил на кровать полотенце, а затем вернулся в кресло. Ни фига, так не будет продолжаться.
Однако, несмотря на буйное неистовство, Елена вытерла лицо и держала свой рот закрытым. Потому что он прав — теперь она ему не ровня, отнюдь нет.
Кома немного травмировала Елену. Но на данный момент, охотница собиралась работать над щитами, которые начала развивать еще до того, как превратилась в ангела.
Есть шанс — учитывая изменения — что теперь она сможет удерживать их дольше.
Заставляя напряженные мышцы плеч расслабиться, Елена взяла нож, лежавший на прикроватной тумбочке и начала чистить девственное лезвие краешком полотенца.
— Почувствовал себя лучше?
— Нет, — он сжал губы. — Тебе нужно прислушаться ко мне, Елена. Я не желаю причинять боль, но не могу позволить тебе поступать так, чтобы ставить под сомнение мой контроль.
Чего?
— Какие именно отношения бывают между архангелами? — спросила Елена из чистого любопытства.
Это заставило Рафаэля на минуту замолчать.
— Теперь, после того, как отношения между Микаэлой и Урамом разрушены, мне известна лишь одна стабильная связь.
— Богиня-Стерва — ещё один архангел, поэтому они были равны.
Рафаэль коротко кивнул, и сей жест был скорее знаком обдумывания, чем простым движением. Его красота была настолько невероятной, что Елене становилось тяжело думать, хоть она и знала, что архангел обладает склонностью к безжалостности, которая вшита в саму сущность его души.
Эта безжалостность превращалась в яростный контроль в кровати, вроде того, который заставляет женщину кричать, когда кожа становится слишком тесной для тела, знающего лишь голод.
— Кто другие двое? — спросила она, сглотнув резко возросшее глубокое желание. Рафаэль с момента пробуждения держал её в своих объятьях — сильных, мощных и порой душераздирающе нежных.
