Цвет ночи (СИ) - Грин Алла

— Ты не мог прийти попозже? — громко, почти с лёгким возмущением воскликнула она. — Ты разогнал всё веселье! Ты всех их распугал — моих драгоценных гостей.

Ян почти сразу же ей ответил, фыркнув, подчёркнуто оскорблённым тоном:

— Попозже? Мы не виделись триста лет.

Его губы растянулись в неожиданной игривой усмешке.

Я внимательно и долго посмотрела на него. И мне увиделась удивительная перемена в Яне, будто несколько долгих мгновений назад абсолютно ничего не произошло. Будто Роксолана не канула в вечное забвение от рук жестокой богини луны, будто он сам не сражался в опасной схватке. Он выглядел непринуждённым, и улыбался уголками рта, вполне искренне. И только его слова были наполнены оттенком язвительности.

— Ну, здравствуй, брат, — сладко протянула девушка.

Брат, изумлённо подумала я. И прокрутила его прошлые слова в голове: «мы не виделись триста лет». Триста лет… Похоже, именно столько он не был в нави. И я по-прежнему не знала причин.

Значит, она его сестра. Судя по цвету волос, какой имел и Гай — сводная. Похоже, что у них тоже общая мать, но разные отцы. И её отец — Велес.

Теперь, видя в незнакомке сестру Яна, я ещё пристальнее стала наблюдать за ней, с неприкрытым интересом следя за каждым её движением и изменением мимики, за каждым взмахом чёрных, необычайно длинных и пушистых ресниц.

— Моя сестра слишком свободных взглядов, — сказал Ян, обращаясь ко мне, но смотря на неё. — Общается со всеми навьими тварями без разбора.

— Ты против? — вопросила она таким голосом, что я поняла: ей будет приятно, если он ответит утвердительно.

— Помнится, я никогда не ограничивал тебя в общении с кем бы то ни было, — ровно произнёс Ян. — Проводи время, с кем пожелаешь. Просто лично меня они столь сильно не привлекают, и я предпочитаю их здесь не лицезреть.

— Я тоже, — взмахнув ресницами, неожиданно сказала она. — Но они так же сильно любят веселиться, как и я. Не то, что все вы, которые бросили меня здесь совсем одну.

С показным видом она поджала губы и состроила печальные глаза, артистично обыгрывая масштаб нанесённой ей обиды.

Я поймала себя на мысли, что она очаровательна. Сестра Яна, как бы её не звали, вела себя как ребёнок: капризный, милый, очень красивый и требовательный. Но так же меня не покидало ощущение, что, сколько в ней было очарования — столько же и опасности. Неясной опасности, едва уловимой — это слегка пугающее ощущение рождалось на уровне подсознания и инстинктов. Её пышные, чересчур длинные ресницы, словно были отвлекающим манёвром — они прикрывали глаза: выразительные и блестящие. Из-под них показывался взгляд, источающий жёсткость и некую необъяснимую хищность.

Мы всё ещё стояли возле крыльца, не двигаясь с места. Сестра Яна не приглашала нас в замок, и Ян не спешил туда войти. Необычное, ненавязчивое выяснение отношений после долгой разлуки, продолжалось прямо здесь, на улице. На холоде, который уже слабо ощущался мной, к которому моё ноющее уставшее тело ни то привыкло, ни то, стало безразличным, борясь с болью и ломотой.

Окинув коротким взглядом замок, вздохнув, чуть громче, чем следовало, Ян снова повернулся к сестре.

— Валентина, едва ли решаюсь спросить: а где все?

Валентина. Так её звали. И кого он имел в виду под этим словом «все»?

Валентина с деланной невинностью пожала плечами.

— Улетели, кто куда. Им не понравились мои гуляния.

— Ты это специально сделала? — уточнил Ян.

В его тоне были слышны зачатки нарастающего негодования.

— Выгнала твоих друзей из нашего дома, чтобы разгневать тебя, когда ты вернёшься?

— Наших друзей, — с трудом сохраняя самообладание, поправил Ян.

Было видно, что она его специально злила, а Ян — шёл на поводу. Что-то мне это напоминало. Моё общение с ним — дома мы тоже часто вступали с ним в такие словесные перепалки.

Валентина продолжала, будто его не слушала:

— Я не могла даже рассчитывать на твою столь щедрую благосклонность, братик — одарить меня своим возмущением. И не могла поверить в то, что ты когда-нибудь вообще нас навестишь.

Друзья, о каких друзьях они говорили?

Лицо Яна сделалось в конец серьёзным.

— Давно ли ты слышала, сестрица, как воют волки?

Его слова заставили её лёгкость и беззаботность вмиг улетучиться. Её красивое лицо нахмурилось и ожесточилось.

— Недавно слышала.

Её глаза загорелись лиловым магическим огнём, подобно тому, как загорались глаза Яна ультрамариновым. И её огонь сейчас запылал ненавистью.

— Поганые волколаки, — внезапно выругалась она.

И я подметила эту жёсткость её суждения. Такая злость по отношению к ним была свойственна немногим. Вряд ли у Гая в душе она была. Эмоции Валентины к волколакам казались личными. Как у любого другого цмока. Как гласили все наши легенды. Всматриваясь в фиолетовые мерцающие крапинки в её радужках, я размышляла о том, что вовсе она не сводная сестра Яна, а — родная, и что рыжий цвет её волос лишь совпадение. А вот лиловый оттенок — я готова была поспорить, что цвет её драконьего облика будет точно таким же. Интересно, они сами выбирали его? Значит ли это, что Константин, тот, кого мы — люди, называли Кощеем, тоже сам выбрал себе красные глаза?

Встрепенувшись, Валентина помотала головой из стороны в сторону, потушила фиолетовое пламя в самой себе, и сказала, совершенно спокойным тоном, видимо, наигравшись в капризную обиженную девчонку.

— Надеюсь, что тебе есть, что мне рассказать по этому поводу, — глухо произнесла она и зашагала вперёд, спускаясь по ступеням, навстречу брату.

Они обнялись, быстро, но крепко. Затем Валентина так же поприветствовала Гая; было слышно, как она шепнула тихо, что к нему претензий никаких нет. Гай весело рассмеялся. Видимо, с Гаем, который тоже жил в нави, они виделись чаще.

А после, она вернулась и задержала взгляд на мне. Она впервые обратила на меня внимание, как будто я только что появилась здесь.

— А это кто? — звонко пролепетала она. — Мой извинительный подарок? Моя игрушка? Что мне с ней делать? Играть, переодевать?

Я искренне не понимала, шутит она или говорит серьёзно, но у неё был весьма воодушевлённый вид, когда она изучала моё лицо и силуэт, кстати, грязный, измученный и потрёпанный.

— Нет, она человек, — с интонацией строгости сказал Ян. — Это Ава, и она мой друг.

Когда речь зашла обо мне, он вдруг стал каким-то очень собранным, его слова сделались повелительными, и я видела в нём возникшую тревогу. Проявление обыкновенной чрезмерной опеки надо мной.

— Какая-то она совсем некрасивая, — нахмурившись, сморщив на секунду миловидное лицо, бросила она.

По моему телу мгновенно пробежал жар — меня сковала неловкость.

— Я хочу, чтобы ты о ней позаботилась, — продолжил Ян. — Прямо сейчас. Найди, во что ей переодеться и отведи в ванную. И проследи, чтобы никто из твоих нечаянно затерявшихся в коридорах гостей, её не съел. — Он упрямо и долго посмотрел ей прямо в глаза, и добавил, вложив в сказанное всю власть, которая у него видимо всё-таки была над Валентиной. — Она очень важна для меня. Ты поняла?

Странно, но Валентина послушно кивнула. Не добавляя шуток, не вздумав язвить.

В их направленных друг на друга взглядах я видела нечто такое… Необъяснимое. Они поддевали друг друга всё это время, но я понимала, что они многое прошли вместе, что-то, о чём я пока не догадывалась. И что их связь была более серьёзной, чем оба показывали. Что они оба были более серьёзными, чем показывали. Возможно, у них были разногласия. Но он… Боги, он любил её.

Неожиданно Валентина потянулась ко мне, и коснувшись меховой накидки, взяла меня под руку, лёгким напоров сдвинув с места и принявшись подниматься вверх по крыльцу, уводя меня за собой.

— Кто-то уже пытался тебя съесть? — вопросила она, тихим и снова ставшим весёлым голосом, провожая меня внутрь замка.

Я не успела ничего ответить, оборачиваюсь назад, глядя на то, что Кинли остался рядом с Гаем. Мой маленький дракон был уставшим не меньше меня, и, наверняка, уже давно хотел есть.