Фима и всё. Том 1 (СИ) - Гращенко Анна

Обычно, по традиции, суть сделки заключалась в следующем: духи помогают роженице разродиться безопасно и успешно, а ребёночек спустя пятнадцать-шестнадцать лет отправляется на службу к духам. Кто-то возвращается через месяц, кто-то — через год, но все к тому времени учатся общаться с лесом, духами и предками. Многие находят своё призвание, кто-то обретает друзей.

Оттого ещё более странным было то, что Фиму духи не позвали к себе, а контакт с лесом она всё же получила. Причём девушка не просто научилась читать лесные тропы и слушать сплетни, которыми ветер перебирал сосновые ветки. Нет, она становилась в лесу сильнее, и это было противоестественно.

Никому она, конечно же, об этом не говорила.

Ведьминская солидарность — это странный предмет, знаете ли. Она есть, когда нужно кого-то из сестёр защитить, и исчезает, когда кто-то становится слишком сильной. Сама Фима свидетельницей такому, слава духам, не бывала, но рассказов о сожжёных своими же соратницами женщинах наслушалась.

Поэтому сейчас Фима ещё раз оглядела чащу вокруг себя и, убедившись, что на много десятков метров вокруг никого нет, улыбнулась. Сев на корточки напротив ароматных галош, она шепнула всего одно словечко:

— Мовь.

Галоши вздрогнули и послушно потопали в сторону бегущей ледяной воды. Фима с наслаждением наблюдала за тем, как журчащие струйки смывают позорные следы навоза, в который она угодила накануне.

«Мухе лучше улететь, — сердито подумала она. — Иначе она не жилец».

Увлёкшись мыслями о расправе над насекомым, девушка не заметила, когда галоши стали уже чистыми, и сейчас просто набирали полные борта воды, воображая себя бочонками.

— Добре, добре! — спохватилась она. — Дивья!

Галоши замерли, подумали и всё же согласно направились обратно к хозяйке, стараясь не расплескать воду.

— Ох, растрата какая, — поморщилась девушка. — Уж диво-воду выливать, это надо совсем дары ведьминские не любить. Как же поступить с вами, хорошие мои…

Из раздумий Фиму вырвали смарт-часы, которые настойчиво завибрировали.

— Ах ты ж бес! — воскликнула она, взглянув на всплывшее уведомление и на время. — Опаздываю!

Она вскочила, сгребла галоши в охапку и, как могла аккуратно, приспустила в нужном ей направлении.

* * *

— Добро пожа… — начал блондин в длинном фартуке.

— Нет времени объяснять, Саша! — выпалила Фима, вваливаясь в маленькую тёмную лавку спиной вперёд. — Прибереги это вот до выходных, а? Прошу тебя как друга!

— Цц, — цокнул он языком, — опять ведьминой воды натворила и вылить боишься?

Девушка виноват пожала плечами.

— Ладно, пошли в теплицу тогда, там пусть стоит. Не заберёшь — на грядки пущу диво-воду твою.

— Да всё лучше, чем выливать, — радостно бормотала девушка, следуя за ним через заднюю дверь. — А хотя знаешь, давай сразу так и сделаем.

Парень удивлённо обернулся через плечо:

— Уверена?

— Более чем! — выпалила девушка и улыбнулась широко и ясно.

Александр, хозяин лавки, поспешил отвернуться, чтобы она не заметила, как сбилось его дыхание. До теплиц он шёл с такой же улыбкой, как и его спутница.

Наконец, они прошли кладовку с комнатой отдыха — самой унылой на свете, на взгляд Фимы — и выбрались на задний двор «Полесья».

Лавка представляла собой деревянный домик, сложенный из бруса вокруг огромного, как телебашня, дуба. Эта часть леса была уже преимущественно лиственной, так что покатая крыша была покрыта пятнами всевозможных форм и цветов: сюда тянулся и красный клён, который рос через несколько опушек к востоку; и липовые светло-салатовые сердца угадывались на самом краю. Но, конечно, всё это были небольшие вкрапления посреди моря волнистых дубовых листьев и покрывала из желудей, сохранившегося ещё с прошлой осени.

Дубовый ствол стал уже такой толстый, что Александр то и дело вздыхал, думая о том, как хлопотно будет перестраивать «Полесье», чтобы освободить место для дерева. Но это не было проблемой для него, ведь в ответ на заботу дуб позволял использовать свои плоды, ветви и, что главное — свою силу. Ведь у самого Александра таковой, к сожалению, не было.

Так и жили они: парень заботливо обрабатывал ствол дуба от насекомых и болезней, помогал молодым побегам крепнуть, отпиливал повреждённые или высохшие ветки, чтобы те не отнимали питание у здоровых веток. И в качестве благодарности от дерева, получал магию для своих зелий и лекарств, плюс крепкие ветки для новых построек. Тремя «этажами» выше виднелся ещё один брусчатый домик — там Александр и жил. В другой стороне ещё один — там он хранил книги.

— Ну, давай свою водицу ведьминскую, — молодой мужчина снисходительно улыбнулся, открывая дверь в теплицу.

Фима на мгновение забыла, за чем пришла. Она отвлеклась на то, как играло солнце со светлыми прядями хозяина магазинчика. Его тёмные, в контраст к волосам, брови немного приподнялись, демонстрируя добродушие, с которым он всегда смотрел на Арифметику.

О-о-ох, и как же он этим её бесил! Этот высокий, широкоплечий красавец хоть раз мог бы посмотреть на неё как на девушку! Он всего на три года был старше, а вёл себя с ней, будто она совсем малышка.

«Дед ты старый, вот ты кто», — ворчала она про себя, раздосадованная своим наблюдением.

Александр, который и правда был очень высок и всю жизнь этого стеснялся, чуть коснулся плеча девушки, не дождавшись ответа.

— Что? А, это… Да, — Фима встряхнула головой и привычно перешагнула порог теплицы.

До чего же дивный аромат её окутал! Просторное помещение занимало десять соток, и всё было расчерчено тонкими линиями грядок. Из земли росли и те диковинные растения, которых не бывало в их широтах, и те, что просто нужны были чаще остальных.

Фима задумчиво прошла мимо немного алтея, сочно-жёлтого зверобоя, нежно-фиолетовых иссопа и котовника. Она с наслаждением вдыхала цветочные ароматы, которые наперебой звали девушку пообщаться с ними, разделить с ними часы одиночества. Она понимала, что Александр никак не может в одиночку удовлетворить потребность всех его растений в общении, но каждый раз сердце её сжималось. Наконец, она остановилась перед высокими стеблями, увенчанными ярко—розовыми сваечками из мелких цветков.

— Давай кипрей полью, как раз скоро собирать его, — предложила Фима.

— Признайся, — Александр тепло, по-кошачьи улыбнулся. — Просто чаю хочешь по приезде?

— Ну люблю я Иван-чай, что тут сделаешь, — она смущённо улыбнулась и замерла рядом с грядками. — Так можно?

— Конечно, милая Фима. Я всегда высаживаю пару дополнительных рядов для тебя.

Девушка зарделась и поспешила отвернуться, чтобы Александр не заметил её румянец. Хотя, если бы она этого не сделала, то заметила бы, что в теплице есть две пары алых щёк. Но оба они — и Фима, и Александр — радовались, что второй ничего не заметил.

Девушка осторожно опорожнила галоши, пройдясь вдоль рядов с ароматными яркими цветами и с наслаждением ощутила, как Иван-чай благодарит её за такой прекрасный и редкий дар.

Вода, которая участвовала в колдовстве — и, что важно, в добром колдовстве — обладала удивительной целебной и питательной силой. Фима давно уже поняла, что её редкие акты неповиновения, касающиеся стирки, расценивались вселенной, как колдовство доброе. И если оставалась какая вода, откладывала про запас. Мало ли когда пригодится.

«Нужно будет почаще так делать», — подумала она, любуясь цветами.

— Красота, — сказала она, не оборачиваясь.

— Ещё какая, — подтвердил Александр, глядя на девушку.

Он знал, что сегодня у Фимы начинается новая жизнь, и, хоть и не хотел себе в этом признаваться, расстраивался из-за её отъезда. Да, первое время она будет возвращаться домой на выходные, но лишь вопрос времени, когда время в деревне сократится до праздников, а позже и вовсе до звонков с поздравлениями. Лишь вопрос времени, когда она кого-то встретит.

Александр мягко скользил взглядом по юной ведьме: свои тёмно-каштановые волосы она убрала в небрежный хвост на затылке, пряди ниспадали, что называется, кто в лес, кто по дрова. Какая-то часть волос её запивалась в тугие локоны, а какая-то была пушистой и бесформенной. Но в сумме такие небрежные причёски очень Фиме шли.