Травами Не Лечится (СИ) - Назарова Лисса
«Я хочу мятного чая».
Он смягчается и готовит для нее чай. Они молчат. Их тишину может нарушить только гулянка в Королевстве, ее вздохи-стоны или болтовня в приступе Радостной лихорадки.
Они выбирают иное.
Утром принц помогает ей загрузить с собой все самое необходимое. Они приняли Пакт о временном расторжении мира. Поднимается дикий ветер. Это может означать только одно – ведьма возвращается Домой.
Тот, кто понимал, глядя по сторонам, выглянул в окно. Ветер сходил с ума, деревья скрипели о помиловании.
«Она здесь. Дома. И она не в духе».
Он идет по вытоптанной им же тропе и выстраивает план, как усмирить ветер и песчаную бурю. Откуда вообще взялся песок в лесу?!
Она распахнула перед ним дверь.
«Я знаю как успокоить бурю», – выдохнул он и, расхрабрившись, ступил еще на шаг вперед, раскинув руки. К нему подлетел маленький рыжий ураган. Ветер начал стихать, а буря собрала весь свой песчаный беспорядок, подобрала юбки и гордо удалилась. Рыжие кудри снова пахли полуденным сырым лесом. Теперь их можно пустить к себе. Ведь одержимость – сила невыясненной природы. Кто знает, сколько Он выдержит? Ее энтузиазм, желание, увлеченность, какой бы ужасающей она ни была, – имеют разрушительные последствия.
Ведьма долго решала. И решила повиноваться себе и Природе. Столько метаться, чтобы отказаться в ущерб себе? Или потерять то, что смиряет ее и держит на плаву? В попытках понять, кто она, ведьма мнет не одно старое бордовое покрывало, выпивает не один чан с успокаивающими травами, меняет свою внешность по настроению. Хотя, и оно кажется прескверным. И она решается поддаться потоку, что вынесет ее на твердую землю. Но отчего рыдания душат по ночам? Нельзя решить, кем нужно дышать. Извечный вопрос во тьме: нужно или хочу?
Ведьма лихо отплясывает по ночам, а днем возвращается мыслями к Королевству. Как оно там без нее. Грустит ли? Вполне самодостаточно оно, да только сквозь дороги, километры, чувствует ведьма, как Оно смотрит и ищет глазами ЕЕ. Но его внимание рассеяно. Она столько лет знает принца, что понимает, он сумеет занять себя. И с этими мыслями почти каждую ночь она повторяет Ритуал Танцев, старается надышаться, но и здесь ей тоже мало! А принц, возможно, выстраивает вокруг Королевства Антиведьмовской лабиринт. Он дает ей больше времени на раздумья. Даже если ведьма импульсивно пожелает вернуться в Королевство, сметая все на своем пути, ей придется пройти через лабиринт. А за это время она может снова передумать. Как принц может так знать ее, но не понимать? Трон подле него пуст, холоден и желает, чтобы его оседлали. Принц тоже. А ей все мало. И Королевства, и времени, и Ритуала Танцев, и надышаться. Но ведьма Дома. Тут ей никто не указ, даже она сама. И вот к вечеру ее сознание снова мутится, внимание рассеяно для всего остального мира, но сфокусировано там, где она решает ему быть. Там, где лечат без нотаций, без ответов на незаданные вопросы.
Возвращаясь домой под сенью рассвета, ведьма впервые не может сосчитать сколько же часов Неистекаемого Времени она пробыла в Ритуалах и лечении. А по мере ее выздоровления, тот огонь, что поддерживал ее, медленно начинает становиться тенью. Его шаги все дальше, все тише. Колкий подбородок смотрит в другую сторону. На дорогу. Может, огонь требуется еще одной ведьме? Или Он чувствует, что способен поделиться этим огнем еще с кем-то. Тогда главный вопрос снова встал перед ведьмой. Кто же Он? Так сильно понимает ее. Знает, что сказать. Видит, что ей нужно. И лечит, конечно же.
«Кто же ты, милый друг? И где ты теперь?» – тихо вопрошает ведьма. Послушный ветер разносит ее шепот по миру, но не находит адресата.
Она ждет. А ответа по прежнему нет, и потому крепко-накрепко захлопывает ставни, закрывает все двери сначала на цепь, затем на чугунный замок и запечатывает их словами. Наивная ведьма, подарила возможность обмануть себя.
III
Ведьма скучает. Она бродит по дому, играет с домашними зверьками, иногда сопровождает брата, если он спросит. Теперь ее покои находятся рядом с домашними, она больше не прячется в деревянно-стеклянной комнате с мятой и книгами. Свито гнездышко в углу самой первой к выходу комнаты. Само собой, чтобы не будить остальных своими скитаниями по Дому, если таковые случаются. Раньше рядом с ней росли только кактусы, а сейчас к ее кровати склонились налитые соком листья алоэ. Это ли не знак исцеления? Невдомек ведьме, что то проклятие было лишь проекцией ее страхов и психосоматических признаков. Когда же она избавилась от тумана, начала терять связь с Ним, тем, кто уже не просто понимает, глядя по сторонам, а еще и дает советы. Началось непонятное ей восстановление, которое могло покалечить ее снова. Голова прояснилась, чего не случалось уже давно. И на смену страхам пришло нежелание одиночества. Стоило ей отказаться от мужчин, она почувствовала до ужасного горькую свободу. Оказывается, ее вдохновителями были и будут мужчины. Существа странные, но сильные, способные метнуть колун прямо в дерево, чтобы он как следует рассек туловище древа, и тут же подхватить хохочущую ведьму на руки вместе с котлом и толсто-пахнущей связкой иван-чая.
Предавшись воспоминаниям, она понимает, что нужно делать. Она бежит на ближайший рынок за особым горячим хлебом, влетает в Дом, кипятит родниковую воду, бросает туда крупные черные листья чая, терпкой вишни и, наконец, лезет в погреб, чтобы достать баночку соленых рыжиков.
В дверь стучат.
«Мамуля!» – кричит ведьма и обнимает блондинку в очках с малиновыми, как рассвет в августе, стеклами. Волосы в длинном блондинистом хвосте касаются поясницы. На бедрах длинная черная юбка с неприлично долгим разрезом. Юбка, которую мерила юная ведьма, когда Матери не было дома. Стрелки на голубых глазах делают ее взгляд еще теплее, чем всегда. Ведьма старалась копировать Мать, ведь каждая приличная дочь восхищается Матерью. Но стрелки – это удел высших опытных ведьм.
«Ты меня звала?» – спросила та.
Ведьма суетилась вокруг Матери. Четыре ложки сахара с горкой на маленькую чашечку чая, рыжики плотно закрывают всю площадь половинки горячего остывающего хлеба. Ведьма вытащила маленький полосатый грибочек из банки и положила в рот. Она сморщилась, закашлялась.
«Они же утопают в соли. Как же она их ест. Еще и с таким приторным чаем», – ведьма посмотрела на Мать. Та хитро улыбнулась и откусила кусок хлеба, от удовольствия прикрыв глаза.
«Совушка моя, почему ты боишься остаться одна? Огня жизни в тебе хватает на двоих, поверь мне. Конечно, когда-нибудь ты подаришь огонь частичке себя, но пока ты не научишься любить себя, Природа и Вселенная не наградят тебя тем, что получила я», – ведьма услышала у себя в голове голос Матери и почувствовала теплое бестелесное прикосновение к животу.
«Я так не умею. Ты сильна с юности, а мне всегда нужен был кто-то еще. Чтобы гореть кем-то, чем-то…», – начала было ведьма, но Мать тряхнула волосами.
«Ты сейчас не понимаешь, что делать и что тебе нужно. Я знаю. Тебя стопорит отсутствие рядом мужчины, так? С кем бы ты ни была, вы окружали друг друга любовью и заботой, я уверена. Но теперь все изменилось. Проводник тебе не нужен. Ты – хозяйка дороги. Так окутай заботой и всепоглощающей любовью только себя. Обрушь на себя все силы Любви. Получай удовольствие от мелких проказ и шалостей. Они благотворно влияют на самочувствие и кожу».
«И это помогло пережить те чувства, что обуревали тебя?» – с надеждой в голосе спросила ведьма. Мать молча встала из-за стола, достала подводку для глаз, сняла очки и сделала черные стрелки еще угольнее. Затем подмахнула ресницы синей тушью.
«Сегодня меня встречает Он. Представляешь мы снова вместе. И я даже знаю сколько времени мы протянем. Недолго», – Мать весело подмигнула ведьме. Да, если Мать не хотела отвечать на вопрос, она не ответит. В случае, если она считает вопрос глупым.
«Мамуля, а ты…», – робко начала ведьма.
«Уже взяла ножницы, садись поровнее», – улыбнулась Мать и обрезала рыжие локоны ведьмы.
