Ты будешь мой (СИ) - Сакрытина Мария

Но я всегда помнила, что Дугэлу, как и мне, никто не нужен. Мы сами по себе. Если торговля была выгодна, я заключала договор. Но вот союзы…

Лишь один раз вышло не по-моему.

Далёкий Инесс, зелёный Инесс, сумасшедший Инесс захотел дружбы с нами, особенно после того, как в Туманных горах нашли огненные рубины. Конечно, они были куда дешевле, чем гнилушки Алых фэйри, украденные их контрабандистами из-под носа у драконов. В Инессе за наши рубины предлагали отличные деньги, я же хотела обмена ремесленниками — пусть они там все и чокнутые на этом острове, но соседство с морским народом, говорят, плодотворно сказалось на их магии. В общем, когда выяснилось, что я не дура-мать, и король Инесса, Килиан, не лыком шит — когда мы сшиблись рогами, как гленнские олени на гону — король отправил к нам младшего сына. Договариваться. Естественно, такие вещи надо решать посольством, а не перепиской, которую гленцы могут легко перехватить.

Но, похоже, морские духи были против дружбы с нами. Корабль инесского принца затонул ещё в Мюреоле — невесть что там с ним произошло. То ли шторм, то ли морской народ взбрыкнул. Да и неважно — у меня нет власти над морем, а принц даже до нашего пролива, Лэчина, не доплыл. И слава духам, думала я, сочиняя королю Инесса письмо с соболезнованиями. Вдруг спасся бы, доплыл и погиб на моей земле — я была бы виновата. Его Величество вряд ли стал разбираться, что это не я убила инесского принца и мне это вовсе не выгодно. На кого-то же надо вину свалить, тем более убитому горем отцу. Не на морской же народ, с которым инессцы традиционно дружны. А это уже попахивало войной, на которую у Дугэла не было сил.

К моему письму прилагался утешительный подарок в виде трёх таланнов огненных рубинов. Его отправили по Лэчину, и я поехала сопровождать — отдохнуть и удостовериться, что инессцы не настолько сумасшедшие, чтобы из-за смерти своего принца передумать насчёт выгодного договора. Заодно хотелось убедиться, что в случае возможной войны наши такие короткие и такие уязвимые морские границы выстоят хотя бы день-два — достаточно, чтобы стянуть к ним ополчение и провести обряд в круге силы.

В приграничной Охре традиционно нет магов — нам плохо рядом с живой водой. Только воротные камни вздымаются над водой Лэчина, как клыки оскалившегося зверя. Руны на них необходимо насыщать магией хотя бы раз в десять лет, и у меня были большие сомнения, что мать это делала. Придворным магам доверять такие важные вещи я не привыкла — пришлось лезть в воду самой. К тому же, мне ещё не хотелось, чтобы кто-нибудь видел мой страх и мои защитные заклинания — по поводу отсутствия в моей свите шпионов я иллюзий не питала. Помню, солнце уже садилось — яркое, краски сумасшедшие. Закат над морем всегда безумный, и тогда я видела его впервые — меня в дрожь бросило. От него и от вздыхающего, точно громадный фэйрийский монстр, моря.

Я торопилась закончить осмотр. Поскальзываясь, поправляла мокрые юбки, ощупывала последний из синих воротных камней. Солнце, вспыхнув, пускало острые лучи, очень мне мешая. Я отмахивалась, ругалась сквозь зубы, а когда, закончив, обернулась — взгляд упал на освещённого закатным светом утопленника, покачивающегося на волнах.

Признаюсь, я со страху решила, что это кто-то из морского народа. И наверняка шпион. Уж больно лицо у него было спокойное — у мертвецов раньше я такого не видела. Искажённое, испуганное, безумное — но не одухотворённое же. Кто с таким умирает?

Но когда камень под ним засветился и вспыхнули охранные руны, «утопленник» вместо того, чтобы рассыпаться пеплом, выгнулся от боли — прямо как человек или фэйри из Гленны. Вот это было уже интересней — что человеку или тем более фэйри делать у дугэльских охранных камней? Я ослабила нажим охранных чар и осторожно поползла к воде, в который раз жалея, что не догадалась снять все эти юбки и остаться в сорочке — да, почти что голая, зато как было бы удобней!

Что-то от фэйри в утопленнике действительно имелось. Магией он вряд ли владел, но на лице фэйрийская кровь отразилась — очень примечательные черты. И до смерти ему оставалось всего-ничего, я вряд ли бы успела принести его в город живым. Да и зачем — добью, чтобы не мучился, а кто такой, расспрошу духов, решила я. Это проще, чем устраивать расследование через людей. Проще и продуктивнее.

Но до того как я успела остановить его сердце, утопленник приоткрыл глаза, осмысленно взглянул на меня и выдавил что-то на инесском. А я так и замерла с поднятой рукой — на шее полукровки слабо сверкнула в затухающих лучах фибула-морской конёк — знак королевского рода Иннесы.

Признаюсь, когда я поняла, кто он, первой моей мыслью было всё-таки отправить его к праотцам и скинуть тело в море. Или закопать. Или — не знаю — уничтожить. Умер инесский принц, умер в море, у морского народа концы ищите, а я уже соболезнования написала. Дугэл и я лично не имеем к этому несчастному случаю никакого отношения. Зачем мне лишние проблемы, тем более международные? Ясно же было, что ещё чуть-чуть и инессец всё равно отправится на тот свет.

Волны шипели, изрыгая пену, солнце, утонув за горизонтом, выплюнуло на небо розовые, точно ядовитый морок, сумерки. Я смотрела на инесского принца, он сквозь ресницы смотрел в ответ. А у меня в голове билась, не затихая, мысль: какие отличные привилегии, какие прекрасные условия для будущей торговли могла бы я потребовать у короля Инесса, если бы его принц выжил.

Я думала об этом — и никак не могла отдать духам камней немой приказ.

Смалодушничала. Мне захотелось больше, чем король Инесса уже предложил — ремесленников по обмену. Я задумалась о совместных академиях и беспошлинной торговле, о выходе к открытому морю — в перспективе. Как тогда разбогател бы Дугэл! Как укрепились бы наши границы!

Пожадничала.

Я не целитель и понятия не имею о том, как лечить, даже силу передать могу только по учебнику. Но я заставила принца выпить моей крови — пару глотков. И духи тумана благосклонно впустили его в Дугэл и поделились с ним силой нашей земли. А я смогла перенести его к ждущей меня свите и кое-как продержалась, пока его забирали лекари и перевозили в Бейлиг, нашу столицу. А потом чуть не умерла — два дня не покидала круг камней, приходя в себя. Силу-то для жизни инесский принц тянул теперь из Дугэла. А значит, из меня.

Ха, ещё помню, рубины те искать пришлось, когда я оклемалась — то ли наши, то ли инессцы их с концами забрали. Так что прошлась я тогда по приграничной Охре — давно пора было заменить там градоначальника, да и местный совет припугнуть. Распоясались — три таланна рубинов коту под хвост!

Когда я вернулась, инесский принц уже встал с постели и даже развил довольно деятельное для бывшего утопленника участие — принимал делегации инесских купцов и ремесленников. Проводил, так сказать, плодотворно время в компании земляков. Потенциальных шпионов, кстати. У меня во дворце. В моём каменном саду. Ох, было у меня желание спустить на всю эту свору островитян сторожевых духов. И вправить принцу мозги, чтобы думать научился — не у себя, чай, дома, чтобы водить в гости всякую шваль.

Камни в саду забавно «пели». Нагрелись от моего гнева — не привыкла я с некоторых пор, чтобы меня не замечали. А принц так увлёкся гостями, что совершенно про всё забыл. И где находится, и у кого. Хорошо, гости не забыли. Когда камни засветились, покрываясь рунами, инессцы быстро поняли, что «эта бессердечная стерва» уже вернулась. И она недовольна.

Ох, и весёлая вышла сценка. Инессцы замерли, умолкли, точно сами окаменели. Застыли вокруг принца охранными духами. А Его Высочество повернулся ко мне, вспыхнул улыбкой — красавец.

«Госпожа, я так счастлив вас наконец-то видеть».

И отвесил мне поклон по всем правилам дугэльского этикета. Я смотрела, как мягко золотятся его кудри — длинные, как у всех полукровок. И меня бросило в жар, саму, как камни — ни с того ни с сего. А руки — тоже сами — зачем-то принялись комкать край подбитой лисьим мехом накидки.