Дж. Уорд - Долгожданный любовник
Всем своим видом он напоминал вора-домушника, готового перевернуть здесь все вверх дном в поисках фамильного серебра, ювелирных побрякушек и портативной электроники.
Прикол в том, что все это дерьмо на нем в готическом стиле не являлось самой оскорбительной частью его появления перед семьей. На самом деле, Куин мог раздеться хоть догола, и, сверкая своей задницей, промчаться по всему первому этажу, воображая себя Хосе Кансеко 3играя предметами искусства и антикварными вещичками, и совсем не приблизиться к реальной проблеме, так бесившей его предков.
Все дело было в его глазах.
Один — голубой, другой — зеленый.
Упс. Неувязочка.
Глимера не терпела изъянов. Ни в фарфоровых изделиях, ни в розовых садах. Ни в обоях, ни в коврах, ни в столешницах. Ни в шелке их нижнего белья, ни в шерстяных блейзерах, ни в шифоновых платьях.
И в первую очередь в своих отпрысках.
С сестрой все было в ажуре — за исключением «маленькой проблемки с весом», в действительности которой таковой даже язык не повернется назвать и ее шепелявости, что не смогло исправить даже изменение, а, и еще того факта, что она была вылитой копией их матери. Но никто не видел всего этого дерьма. Брат, напротив, был реально ебучей звездой, совершенный внешне перворожденный сын, готовый продолжить родословную с подобранной его семьей благородной, не стенающей девицей.
Черт, его спермосборник уже был определен. И он должен был соединиться с ней сразу после своего изменения.
— Сын мой, как самочувствие? — осведомился отец с заминкой.
— Сильная усталость, сэр, — послышался глубокий голос. — Но это поправимо.
По спине Куина побежали мурашки. Этот голос совсем не походил на голос брата: слишком басистый, слишком мужской.
«Срань Господня. Парень прошел изменение».
Теперь ботинки Куина, будто кем-то запрограммированные, понесли его вперед, пока в его поле зрения не оказалась столовая. Отец, сидящий на своем месте во главе стола. «Так, есть галочка». Мать — в противоположном конце стола напротив ведущей на кухню двери с раздвижными створками. «Еще одна галочка». А так же, с голодным видом сосредоточенная на поглаживании золотого ободка по краю своей тарелки — наша сестрица. «И еще одна галочка».
Сидящий спиной к Куину мужчина не вписывался в привычную картину.
Лукас был вдвое больше, чем тогда, когда Куин видел его в последний раз, как раз перед тем, как ему сказали собирать свои манатки и валить к Блэю.
Что ж. Это объясняло, почему его выперли из дома. Сначала он, было, решил, что его папаша наконец смягчился и удовлетворил высказанную им ранее просьбу. Но — нет. От Куина просто потребовали отчалить из дома, потому, что «золотой мальчик», носитель драгоценного генофонда, подошел к изменению.
«Опрокинул ли его братишка какую цыпочку? Кого они использовали для кормления…»
Его отец, никогда не проявлявший никаких эмоций, неуклюже положил руку на предплечье Лукаса:
— Мы так гордимся тобой. Ты выглядишь… превосходно.
— Да, — закудахтала мать Куина. — Просто великолепно. Соланж, разве твой брат не великолепен?
— Великоле пфен.
— У меня для тебя кое-что есть, — продолжил Лостронг. Мужчина сунул руку во внутренний карман пальто и вытащил черную бархатную коробочку, размером с бейсбольный мяч.
Мать Куина промокнула скатившуюся на щеку слезу.
— Это для тебя, мой драгоценный сын.
Коробочка скользнула по белой скатерти из дамасского полотна 4в сторону брата и его большие руки дрогнули, когда он открыл крышку.
Куин даже из холла увидал, как сверкнуло золото.
Когда за столом все притихли, его брат с явно потрясенным лицом уставился на перстень, пока его мать соединила кончики пальцев в восхищенно-экзальтированном жесте, а взгляд отца затуманился. А его сестра под шумок подтащила поближе к себе корзинку с хлебом.
— Благодарю, сэр, — произнес Лукас, надев массивный золотой перстень на указательный палец.
— Подходит по размеру, не так ли? — сказал Лостронг.
— Да, сэр. Идеально.
— Значит у нас одинаковый размер.
«Ну а как же».
В тот момент, когда их отец отвел взгляд, пряча выступившие на глазах слезы, он заметил притаившегося за пределами столовой Куина.
В его глазах вспыхнуло узнавание. Не в стиле привет-как-дела или отлично-вот-и-второй-мой-сынок-дома. Ситуация походила больше на прогулку по траве, когда ты чертовски поздно замечаешь под ногами собачонку, и уже не можешь остановиться, чтобы ее не раздавить.
Мужчина перевел взгляд обратно на семейство, проигнорировав Куина.
Ясно. Последнее чего желал Лостронг, это разрушить сию торжественность исторического момента, и именно поэтому, скорее всего, он не сделал отпугивающего дурной глаз жеста. Обычно все домашние выполняли этот ритуал, завидев Куина. Но сегодня ночью. Папочка не хотел, чтобы другие узнали о его присутствии.
Куин подобрал свой рюкзак, и, закинув его на плечо, поплелся по парадной лестнице в свою комнату. Обычно его мать предпочитала, чтобы он пользовался лестницей для слуг — таким образом, подчеркивая, что он отрезан от семьи и не пользуется ее благосклонностью.
Его комната находилась настолько далеко от комнат остальных членов семьи, что, складывалось впечатление, будто он вообще не имеет права жить с ними под одной крышей. Куин то и дело диву давался, почему они до сих пор еще не выставили его с господской половины на территорию прислуги, но, скорее всего, причина этого крылась лишь в том, что в противном случае штат мог просто поувольняться.
Запершись у себя, он побросал свои шмотки на голый пол и, окинув взглядом свой скудный багаж, пришел к выводу, что пора в ванной устроить постирушки.
Прислуга отказывалась прикасаться к его одежде, словно волокна его джинсов и футболок пропитаны каким злом. Да и к тому же он никогда не был желанным гостем на внутрисемейных торжествах, так что проблема с гардеробом решалась просто: или занашивай до тех пор, пока грязь не отвалится сама собой, или берись за стирку сам, малыш…
Он понял, что плачет, когда опустил взгляд на свои ботинки от «Эда Харди»,и обнаружил на шнуровке две капли влаги.
Куину никогда не дарили колец.
А, черт… это больно.
Он вытер руками лицо, когда зазвонил телефон. Вытащив его из байкерской куртки, Куин пару раз моргнул, чтобы сфокусироваться на дисплее.
Он нажал на кнопку вызова, но ничего не произнес.
— Я только что узнал, — послышался голос Блэя на том конце трубки. — Ты как?
