Дарья Гущина - Вечность как предчувствие
— Тяни две карты, — я протянула ей колоду. — Любые, какие больше понравятся.
Девочка нерешительно изучила пухлую стопку листов, после чего вытянула одну карту сверху и одну снизу. Я отложила колоду в сторону и показала своей подопечной, как расположить выбранные карты в углублениях на кресельных подлокотниках.
— Будет больно, — мягко предупредила я, прижимая ладошки Эри к потертым листам. — Потерпишь?
Она кивнула и на всякий случай зажмурилась. Ну, что ж… Теперь пути назад точно нет. Позади меня тихо каркнул Молчун. Благодарю за поддержку, дружище, тебе ли не знать, как она мне сейчас необходима… Я собралась с мыслями и быстро пробормотала ритуальную фразу, которой меня когда–то давным–давно научил приемный отец. Будучи темным, он искренне полагал, что инициировать людей без судьбы придумал Девятый, чтобы хоть так искупить собственную вину перед своими бездетными от природы последователями. Поэтому, как и любой порядочный человек мрака, я тоже должна сей тайной владеть, ведь жизнь — штука непредсказуемая, и случиться может всякое.
— За твою жизнь — свою жизнь, за твою судьбу — свою судьбу, и да поможет тебе Вечность обрести истинный путь, лишь для тебя предначертанный и тобою выбранный…
Переведя дух, я предусмотрительно прижала руки Эри к подлокотникам, и вовремя. Тельце ребенка скрутила страшная судорога. Девочка, хрипя от боли, пойманной пташкой забилась в невидимых путах, а из углублений вырвалось два снопа блекло–серых искр, сквозь которые проступили едва заметные очертания древних рун. Терпи, милая, осталось всего ничего… Левый от меня сноп засиял снежной белизной морозного утра. Я невольно улыбнулась. Дитя света, ты не могла не выбрать для себя магию Первой… Правый сноп, чуть помедлив, свернулся тугим узлом. Я покачала головой. А я не могла не передать тебе часть своего дара… И ты тоже будешь искателем, и одним из сильнейших, готова поспорить. Жаль только, что я этого наверняка уже не узнаю…
Искры погасли, оставив после себя лишь слабый, терпкий запах магии, а моя подопечная открыла глаза, полные невыплаканных слез. Я бережно сняла ее с кресла и крепко обняла, утешая и баюкая, а Эри, уткнувшись носом в мое плечо, всхлипывала и судорожно вздрагивала. Я тихо вздохнула и заставила себя расслабиться. Теперь и мне можно перестать дрожать и бояться неизвестности.
— Вот и все, солнышко, — прошептала я и поцеловала девочку в макушку. — Все, боли больше не будет, мы скоро вернемся к маме, и… не хочешь посмотреть на свои руки?
Эри, утерев слезы рукавом платья, нерешительно подняла руки и взглянула на свои ладони. Вечность стерла с них следы прежней судьбы, начертав новые, и четкие многочисленные линии аккуратно складывались в два рисунка — в символ Первой на правой ладони и в символ искателей — на левой. И более того — с ауры стерлось пятно проклятья, и, как и я обещала Таит, ее дочь более ничем не отличалась от обычного ребенка. И прекрасно видели отныне оба глаза, и тусклая седина превратилась в искрящееся серебро густых волос, и вернулись краски на неживую половину лица.
Я поставила Эри на пол:
— Ну–ка, дружок, пройдись немного.
Она неуверенно сделала несколько шагов и завертела головой по сторонам, изучая старый мир и заново открывая для себя новый. И учась по–новому и видеть, и слышать, и двигаться, и — жить.
— Кто я теперь?..
— Светлый маг и искатель, — отозвалась я. — И совершенно новый человек с новой жизнью и с новой судьбой.
В широко раскрытых голубых глазах мелькнул страх. И, поглоти меня Вечность, я прекрасно ее понимала, поскольку однажды переживала подобное. Растерянность, неуверенность и — ужас. Безотчетный, бессильный, беспомощный страх даже не будущего, но настоящего — того, в котором ты то знаешь себя, то не узнаешь, и отчаянно боишься себя нового, и безумно боишься за себя настоящего. И страшишься не удержать новое и случайно потерять старое, когда уже невозможно ни остаться собой прежним, ни отказаться от себя обретенного.
Присев на корточки, я обняла Эри за плечи и сурово посмотрела в ее глаза:
— Не смей бояться себя. Не смей, слышишь? Кем бы ты не стала, как бы тяжело тебе сейчас не было — учись принимать все так, как есть, и не позволяй страху изуродовать твою личность. Будь собой, гордись собой, уважай себя и никогда от себя не отказывайся, понятно?
Девочка молча кивнула.
— Учиться заново жить и заново узнавать себя — это не только страшно, но и страшно интересно, поверь мне, — уже мягче сказала я.
— Скажи… и с тобой тоже… такое случалось? — осторожно поинтересовалась она.
— Не совсем, — уклончиво ответила я. — Но и мне не раз приходилось жалеть, что я не родилась кем–то другим… И приходилось учиться понимать себя и принимать, не отказываться от себя и не бояться, даже когда… — я запнулась и на мгновение отвела глаза. — Даже когда от этого зависело мое будущее, да и не только мое… Может быть, сейчас ты и не понимаешь всего, но понимание приходит со временем. Просто запомни то, что я тебе сказала, договорились?
— Ничего не бояться, — тихо повторила Эри. — Я запомню…
— Смотри мне, — я шутливо погрозила ей пальцем. — Через пару лун приду и проверю.
Девочка неуверенно улыбнулась, а я бережно завернула ее в плащ, подобрала свои вещи и, дождавшись Молчуна, подошла к высоким створчатым дверям храма Вечности и разбила зелье портала. Мне срочно нужно отдохнуть… а с Джалем я прощусь в следующий раз. Без лишних свидетелей. Наедине с собой и с собственной памятью. Сейчас же — домой к Таит, пока я не упала от изнеможения в обморок посреди храма. Инициация, оказывается, отнимает столько сил и эмоций… И, признаться, я так и не поняла, как добралась до лежака. Единственное, что запомнила, это слезы счастливой Таит, ее сбивчивый лепет бесконечной благодарности и мое ответное невнятное бормотание о срочном отдыхе и чем–то там еще.
* * *Я шла по узкой тропе и сосредоточенно изучала пухлое собрание летописей эпохи Изначальности. Через четыре дня мне предстояло сдавать экзамены на получение звания практика — «хвостика», и мой куратор, зная, что я специализируюсь на эпохах Изначальности — Великой, добыл для меня специальное разрешение, позволяющее брать из хранилища любые нужные летописи. И вот уже который день рано утром я убегала из надоевшего здания гильдии в сад и бродила там до глубокой ночи, читая, разбирая и запоминая. Благо, в Дождливую луну находилось мало желающих составить мне компанию, и я спокойно занималась в гордом одиночестве. Только Джаль иногда заглядывал проверить, не умерла ли я с голода. Заодно он приносил мне что–нибудь поесть, за что я была ему чрезвычайно признательна.
