Далия Трускиновская - Единственные
Тетя Таня и Галочка принялись, смеясь, считать будущих малышей, дразнили друг дружку, ласкались друг к дружке. Сошлись на том, что первой будет девочка, маме помощница, потом – мальчик, папин сын, потом опять девочка – младшенькая, самая любимая, потому что девчонку избаловать не так опасно, как парня. Илона подумала: если бы ее матери цыганка нагадала троих внуков, мать, пожалуй, сама бы стала за руку водить дочку на аборты… Но нет, если выходить замуж – то переезжать к мужу, хотя свекровь может оказаться не ангелом, но внучат-то она любить будет? И мысль естественным путем перенеслась к Буревому.
– Ты чего чай не пьешь? – спросила тетя Таня. – Я печенье достала, курабье, ты ешь, ешь!
И подвинула к Илоне корзиночку.
Эту корзинку из прутьев неведомого дерева Илона помнила с детства, и всегда в ней было что-то вкусненькое – конфетки дешевые, печенюшки, яблоки. Прибегавшие к Галочке одноклассницы и однокурсницы опустошали корзиночку, тетя Таня только смеялась – молодежи можно, авось не потолстеют!
А вот у Илоны в доме такой корзинки не водилось.
Домой Илона пришла довольно поздно, быстренько умылась на ночь и проскользнула в свой уголок. На сон грядущий думала про длинное платье – очень хотелось встретить Новый год в длинном платье, пусть хоть из дешевого ацетатного шелка. Наверняка же Регина знала, откуда такие платья берутся…
В «Аншлаге» к концу декабря было затишье – Буревой после отчетного концерта распустил студийцев до середины января, оставил только пару репетиций, чтобы не опозориться на двух заводских «елках».
– Так он же дедморозит, – объяснила Вероника Илоне. И тогда только Илона узнала, что для артистов новогодие – время заработков; Буревой с актрисой Женей Зайцевой набрали заказов и собирались ездить по детским садикам в образах деда Мороза и Снегурочки. Когда в день четыре таких поездки – вечером уже не до «Аншлага», тем более что репертуарных спектаклей никто не отменял.
Илона никак не могла вообразить Буревого в красном тулупе, валенках, и при белой бороде. Ей это казалось издевательством над любимым человеком.
Редакционная молодежь готовилась к Новому году, нашли и место – дачу Роминой тетки. Дача была на краю географии, добираться туда следовало электричкой и потом автобусом. Но зато хватило места для стола и для танцев.
Илона и Варвара Павловна общими усилиями уговорили Лиду принять участие в новогоднем застолье.
– Вот еще не хватало, чтобы ты сидела там у себя, в Савеловке, одна! – сказала Варвара Павловна. – Дай Боже здоровья товарищу Бекасову – на второе мы не выходим, на работу тебе первого января выходить не надо, успеешь отоспаться.
31 декабря был бурный день – на первое газета выходила, да еще номер – праздничный, со всякими затеями. Молодежь из дежурной бригады едва не опоздала на электричку, а вот автобус где-то загулял, и пришлось с полными сумками тащиться три километра до дачи.
Рома был там с утра. Он вышел к автобусной остановке, в нужное время не обнаружил там автобуса и, взяв с собой Яшку, пошел встречать гостей по заснеженной обочине шоссе.
– Замерзла? – спросил он Илону, пытаясь забрать у нее сумку.
– Ты лучше Лидке помоги… Не видишь – скользит!
Лида, обычно одетая довольно строго, в августе, еще до разрыва с Борисом Петровичем, купила через посредство Регины очень красивые зимние сапоги, разумеется, импортные, и то ли не догадалась сразу отнести их в мастерскую, чтобы сапожник поставил на подошвы и на каблук «профилактику», то ли не захотела портить эти два произведения искусства. В результате Рома чуть ли не на себе дотащил ее до дачи.
Было все, как полагается: гадания на воске и на жженой бумаге, загадывание желаний в полночь, лотерея, шампанское, танцы под магнитофон, эмалированный таз с салатом «оливье», нарезанные сыр и колбаса на тарелочках, горячее – котлеты из домовой кухни, оттуда же картофельное пюре, какие котлеты без пюре, непонятно где добытый огромный торт, и все бы ничего, но Ромка, хлебнувший не только шампанского, все время приставал – то чокаться предлагал, то танцевать звал, и это было обременительно.
Лиду уложили спать в бабкиной комнатушке на перине, из которой торчал только ее нос. Все прочие колобродили до пяти утра, потом те, кто собирался уехать первым автобусом, убедились, что первого автобуса не будет, и вернулись.
Илона сидела на кухне – там было тепло. Красивые туфли она сняла и обула сапоги – все равно под длинным подолом не видно. На плечи она накинула ненавистное пальто с каракулем. Откуда-то выбрался ошалевший Рома.
– Давай хоть чаю попьем, – жалобно предложил он.
– Ну, давай. Ты как?
– Я – ничего… Илонка, я дурак.
– А что такое?
– Мне нужно было тебя на веранде уложить.
– Да я бы там замерзла насмерть!
– Я бы тебя дядькиным тулупом накрыл, в котором он на зимнюю рыбалку ходит. Такой тулуп – и в Антарктиде не замерзнешь.
– Нет, нужно было его постелить возле печки.
– Я ж говорю, что я дурак! Не смикитил!
Пришли Яшка и машинистка Тоня. Эти двое пропали примерно в два ночи. Явились они в обнимку.
– Илон, ты тут не чай завариваешь? – спросил Яшка.
– Чай – это мысль! – согласился Рома. И точно – заваренный до угольной черноты чай всех взбодрил, а остатки торта показались слаще, чем несколько часов назад.
Потом пришла Лида. Ей было не по себе, замерзли ноги, и перепуганная молодежь стала думать, как бы поскорее отправить ее в город. Рома побежал на шоссе ловить на повороте попутку, Лида и Илона ждали в заветренном месте и, высовываясь, следили, как мечется в метели маленькая черная фигурка.
Наконец случилось чудо – показался автобус с номером, которому здесь быть никак не полагалось, этот маршрут пролегал километрах в пяти от дачного поселка. Но автобус шел прямиком в город!
Рома чуть под колеса ему не бросился, потом подсадил на высокую ступеньку Лиду.
– Ромка, ты герой, – сказала Илона. – Беги, грейся!
Тут случилось странное – Рома вдруг поцеловал ее в щеку.
– Ты чего? – спросила она.
– С Новым годом, с новым счастьем! – быстро ответил он, испуганно отступив на шаг.
– А Варвара была права, – сказала Лида, когда они, сидя рядышком, отъехали от поворота. – Ты ему нравишься.
– Этого только не хватало, – ответила Илона.
Она забрала Лиду к себе – греться под горячим душем. Про ванну Лида сказала, что беременным не рекомендуется.
Мать встретила Новый год у соседей и сейчас демонстративно молчала, глядя на телеэкран. С Лидой она, правда, поздоровалась и предложила ей салатов – сырного и свекольного.
