Цветочек. Маска треснула. Том 2 (СИ) - Гичко Екатерина

– Накрой здесь, – Инан кивнула в сторону столика у окна, за которым она сама имела обыкновение принимать гостей. – На меня тоже прибор поставь.

– Прибор поставлю, а чарку нет! – решительно отмела Ейра и поманила гостей за собой наверх.

Поднялись они на третий этаж и зашли в просторную комнату, заваленную вещами и расположенную под самой крышей. Скошенный потолок покрывали деревянные панели, и с них опускались яркие занавеси, гроздья светильников, шкуры, цепи с крюками, пахучие букеты сушёных цветов и трав. У стен штабелями стояли сундуки, сундучки и сундучочки, короба и корзины с тканями, рулонами валялись шелка, замша и хлопок, у единственного окошка корячился мощный стол с медвежьими лапами, усыпанный швейными принадлежностями. Справа от двери, в углу, стояла уже знакомая Дейне ярко-алая ширма, расписанная золотыми журавлями. Видать, поленились обратно в подвал тащить.

– Ой, господин, у вас такая прекрасная фигура! – радостно защебетала Ейра, которой впервые выпала удача одеть нага, а не раздеть. – Вам подойдёт почти всё.

Наездница выдернула из кучи первую попавшуюся тряпку и воодушевлённо уставилась на полупрозрачное голубое платье. Ссадаши вздрогнул и поспешил отползти.

– Не стоит трудиться, мне бы просто слегка застирать верхнюю одежду, – наг распустил пояс и изящным, небрежным жестом отвёл руки назад. Перемазанные, но всё равно роскошные одежды пышным облаком сползли на пол, и мужчина остался в длиннополом нижнем одеянии белого цвета. На нём тоже кое-где проступали пятна, просочились через ткань верхнего, но Ссадаши счёл, что и так сойдёт. – За столом посижу в этом, а во дворец доползу и в мокром.

– Как пожелаете, – ничуть не расстроилась Ейра и, подобрав сброшенную как змеиная шкура одежду, заглянула куда-то вглубь комнаты. За занавесь, в угол под самым откосом крыши. – Сеша, я знаю, что ты здесь. Вылезай живо.

Зиранский золотисто-алый ковёр зашевелился, и из-за сундука, на котором он лежал, вылезла девчонка. Ссадаши уже видел её в храме Богини-Матери. Шкодливая мордашка с лисьими раскосыми глазами. Сеша смотрела на гостей, главным образом на нага, насторожённо, но без особого страха. А на кошку и вовсе уставилась с жадным любопытством. Госпожа Инан запрещала ей спускаться вниз вечерами и ночами и общаться с гостями, да девчонка и сама не рвалась к пьяным мужикам, пришедшим за женской лаской. Но она уже знала, что мужчин со змеиными хвостами можно не бояться. Все они считали её ребёнком и следовали примеру мамы Инан: прогоняли наверх. Некоторые разрешали недолго посидеть рядом и угощали конфетами, которые зачем-то приносили женщинам. Сеша не понимала такого расточительства. Итак платят, чтобы здесь гулять, ещё и подарки таскают. Но от конфет никогда не отказывалась.

– Вот, застирай и аккуратно повесь, – Ейра впихнула в руки вмиг поскучневшей девчонке одежду.

Дейна неожиданно поняла, что узор из гор ей знаком, и наконец узнала ткань, которую сама выбирала для наагалея. Одежду тут жестало очень жалко, хранительница почувствовала досаду. Она даже полюбоваться не успела, а ведь столько выбирала. А наряд для бала тоже привезли? Эх, она даже не подумала заглянуть в гардеробную господина!

– Ой, а вы, госпожа, прошлый раз оставили у меня рубашку, – Ейра в два шага приблизилась к Дейне и прижалась к ней всем телом. – А у Сианы ещё раньше оставили штаны…

Лицо Ссадаши возмущённо вытянулось, и он, широко распахнув глаза, уставился на Дейну с негодованием и непониманием. Женщина мысленно выругалась на брата. А ей сказал, что в подземелье порвал, козёл блудливый! Хорошо устроился! И одежду сестра достанет, и восторги от дам за него примет. Ну и не восторги тоже.

– Мне очень интересно знать, чем же таким занималась благородная девица с служительницами борделя, – протянул наагалей. – Всё хотел спросить, а потом решил, что ты сюда ходишь исключительно из-за дружбы с госпожой Инан. Но теперь понимаю, что дружба тут не главное…

– Господин, – фыркнула Ейра и, склоняя к плечу хорошенькую голову, перешла на таинственный шёпот, – вы должны знать, что ваша невеста не всегда… хм-м-м… бывает такой. Иногда она становится иной. И если невесту вы ублажить можете, то… «жениху» нужна женская ласка.

Дейна была готова сквозь пол провалиться. Не от стыда. От злости. И от желания оказаться подальше от наагалея, который теперь-то уж точно не отпустит её без ответа.

– Я быстро, – Ейра бабочкой выпорхнула из комнаты, оставив остолбеневшую Дейну и недовольно прихлопывающего хвостом наагалея.

Сеша с любопытством переводила взгляд с одного гостя на другого и с жадным нетерпением посматривала на присмиревшую кошку.

– Дейна, я не поднимал эту тему в надежде, что ты сама мне расскажешь, – вкрадчиво произнёс наг. – Мне слабо верится, что ты действительно превращаешься в мужчину. Признайся, кого ты прикрываешь?

Дейна почувствовала, как холодеет в груди.

– Отца, который бродит рядом с тобой и выслеживает врагов, о которых ты тоже упорно молчишь?

Не успела Дейна схватиться за эту спасительную идею, как встряла Сеша.

– Не, – решительно мотнула головой девчонка. – Я видела, как госпожа входит в комнату мамы Инан, а выходит оттуда уже мужчиной. Высоким таким, – Сеша поднялась на цыпочки и задрала вверх руку, – шире вас в плечах ладони на две, ноги длиннющие. Небритый, зубы белые, скалится постоянно, а все мамы от него млеют. Он, – хитрые глазёнки лукаво прищурились, – как «нагуляется», опять к маме Инан идёт и выходит от неё госпожой.

Любой намёк на насмешку или веселье исчез из глаз наагалея. На Дейну он посмотрел тяжело, молча обещая ей долгий и обстоятельный разговор. Не будь рядом ребёнка, он бы уже затащил хранительницу за ширму и выпытал подробности. Он не верил, что Дейна могла оборачиваться мужчиной. Не хотел верить. Но в памяти всколыхнулось воспоминание о длинной лохматой тени, обнимающей в свете костра Дейну, и под ложечкой нехорошо засосало. Прожив восемь веков и узнав мир, казалось бы, во всём его многообразии, Ссадаши всё же не утерял способность удивляться.

Потому что мир всегда находил, чем удивить и поразить его.

И как же Ссадаши хотелось, чтобы именно сейчас мир не удивлял его, а у загадочных слухов о Дейне нашлось простое объяснение. Например, что папенька Дейны под прикрытием любящей дочери шляется по борделям. Хотя насколько нужно любить отца, чтобы сопровождать его в такие места?

– Мы ещё вернёмся к этому разговору, – мрачно пообещал Ссадаши.

На императорский парк опустилась тёплая бархатная ночь, пронизанная рассеянно-мечтательным сиянием луны и холодным, звенящим светом волчьего месяца, чей лик напоминал согнувшегося дугой нага. Вполне конкретного нага, чьё исчезновение испоганило всю красоту ночи желающим насладиться поздней прогулкой.

– Ну? – Шширар вопросительно уставился на вынырнувшего из кустов запыхавшегося Шема.

Тот виновато мотнул головой и пожал плечами.

– Ни тени запаха, – охранник выглядел искренне растерянным. – Будто их здесь вовсе никогда не было.

В другое бы время Шширар нарычал на подчинённого, но в этот раз он и сам был обескуражен.

Мастерство наагалея исчезать в неизвестном направлении было известно всему княжеству. Иногда казалось, что он знает о расположении никому не ведомых портальных врат и имеет знакомство с никому не известным сильным магом, который его этими вратами и спроваживает куда-то.

Но даже наагалей не мог затереть полностью следы своего существования.

Шширар сперва решил, что у него нюх отбило. В покоях господина, в которых тот жил третью неделю, его запаха не было. Даже отхожее место наагалеем не пахло!

Но подушки пахли пером, чернила – чернилами, а Шем – Шемом и пирожками с мясом.

Наагалеем же ничто не пахло.

И Дейной тоже.

Охранявшие их наги видели, как господин с хранительницей нырнули в потайной ход, крышка которого была спрятана на илистом берегу прудика. Не желая вызывать недовольство наагалея, охранники не полезли за ними, а заползли в подземелья через другой ход.