Тайна последнего предсказания - Пелевина Оксана
Шаги испуганной фрейлины стихли, и главный холл замка вновь погрузился в тишину.
Нарушить её посмел лишь тихий скрип старой двери, ведущей в каморку под лестницей, и лёгкий шорох длинного платья, подолом скользнувшего по холодным каменным ступеням.
Тяжело дыша, Мадлен вбежала в нужный ей коридор. Облокотившись спиной на стену, она попыталась отдышаться и взять себя в руки. «Это всё мне почудилось. Никого в том чулане не было и быть не могло», – уговаривала себя фрейлина, прекрасно понимая, что эти слова – ложь. Страх, не желавший выпускать Мадлен из своих крепких объятий, перерос в разочарование и глухую печаль. «Мне тяжело справиться даже с собственными эмоциями, как я планирую помочь королю Франции?» Закрыв глаза, девушка долго восстанавливала сбившееся дыхание. «Если я хочу пройти этот путь, я должна быть осторожнее и рассудительнее», – решила Мадлен и нашла взглядом нужную ей комнату. Подкравшись ближе, фрейлина оглянулась, в очередной раз убеждаясь, что коридор пуст, и приложила ухо к двери. «В покоях Фабьена тихо, они пусты. Пора действовать», – решила девушка и осторожно проскользнула в покои гвардейца.
Комната месье Триаля была чуть меньше той, что занимала фрейлина. У одной из стен стояла большая, аккуратно заправленная деревянная кровать. Другую стену почти полностью занимал камин. У окна пристроился письменный стол, заваленный вскрытыми письмами. «Странно, в покоях всё так чисто и аккуратно, а на столе бардак, – подумала Мадлен. – Дорогую сердцу переписку обычно хранят как-то иначе». В душе фрейлины разыгралось любопытство и, приблизившись к столу, она взяла в руки одно из писем. «Как же стыдно совать свой нос в чужую личную жизнь, – мучилась угрызениями совести мадемуазель Бланкар. – Но на кону может стоять судьба королевского рода и всей Франции. Надеюсь, это оправдывает мой поступок». Фрейлина развернула пергамент и подошла ближе к окну, чтобы лунный свет позволил разобрать содержимое письма. Девушка начала читать:
Дорогой сын!
Знаю, что содержание этого письма, так же как и нескольких предыдущих, не найдёт отклика в твоей душе. Но, не теряя надежды, верю, что ты прислушаешься к материнскому слову и внемлешь просьбам любящей тебя семьи. Служба в королевской гвардии – большая честь не только для тебя, но и для всего рода Триаль. Однако смею напомнить, что ты, дорогой Фабьен, был и остаёшься единственным наследником всей нашей семьи. А потому вновь прошу тебя обдумать возможность оставить службу и взять на себя обязанности главы рода. Твой отец совсем плох, когда же его не станет, кто, если не ты, будет в ответе за свою пожилую мать и юных сестёр. Мне вновь писал месье Ранье. Он, как и раньше, видит в тебе прекрасную партию для любой из своих дочерей. Знаю, знаю, что юная Жози, что однажды гостила у нас, не пришлась тебе по сердцу. Но, быть может, ты просто не успел разглядеть в ней девушку, достойную стать твоей супругой? Помни, союз с родом Ранье стал бы для нас с отцом лучшим подарком. На днях Жози пребывает в Лувр, чтобы навестить свою кузину. Фабьен, молю, присмотрись к ней. Будь учтив и подумай о семье. Если же Жози не удастся очаровать тебя, помни, что у месье Ранье есть дочери постарше.
Мадлен отложила пергамент в сторону и с тревогой пыталась осмыслить его содержание. «В письме идёт речь о Жозефине. Получается, Фабьен так или иначе был связан с ней. Боже, это заставляет ещё больше сомневаться в месье Триале. Можно ли предположить, что Фабьен настолько сильно не желал связывать судьбу с Жозефиной, что решился на убийство?» Фрейлина растерянно озиралась по сторонам, пытаясь найти ответы на новые вопросы, но не понимала, чему именно стоит уделить внимание. Девушка прошлась по комнате и заглянула в ящик стола, но не нашла ничего, кроме чистых пергаментов. Под кроватью оказалось пусто, в шкафу нельзя было отыскать ничего, кроме аккуратных дорогих мундиров. «Зря я всё это затеяла. Пошла на такой риск, но ничего, кроме этого письма, не нашла, – огорчилась Мадлен. – Пора уходить», – решила она и направилась к двери. Но лишь рука фрейлины коснулась дверной ручки, как в коридоре послышались громкие мужские шаги. «Что, если это Фабьен? – испугалась девушка, чувствуя себя загнанной в ловушку. – Что мне делать?» Понимая, что действовать нужно быстро, Мадлен, словно прыткая газель, подхватила подол платья и запрыгнула в шкаф. Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и в покои вошёл Фабьен. Тяжёлый вздох выдал его усталость. Фрейлина, стараясь не дышать, сквозь крохотную щёлочку вглядывалась в тёмную комнату, стараясь уследить за действиями Фабьена. Гвардеец остановился в центре комнаты и медленно скинул с себя мундир. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Мадлен напрягла слух, пытаясь расслышать, что происходит в покоях. И в этот момент дверцы шкафа отворились. Гвардеец, державший в руках свой мундир, дёрнулся от неожиданной встречи и застыл на месте.
Его глаза удивлённо округлились, когда среди собственной одежды он обнаружил притаившуюся в шкафу девушку.
– Мадемуазель Бланкар?! Как прикажете это понимать? – сурово спросил гвардеец.
От растерянности, щедро приправленной стыдом и страхом, фрейлина не могла вымолвить ни слова. Попытавшись выбраться из шкафа, девушка неловко зацепилась за одежду, и Фабьену пришлось подать ей руку. Как только девушка вновь встала на ноги, гвардеец повторил свой вопрос. Мадлен, волнуясь, теребила руками платье. Ей хотелось соврать, выдумать историю, которая убедила бы Фабьена, что её ночное вторжение в его покои – нелепая случайность, но страх и взволнованность мешали девушке мыслить стройно. А потому она не нашла ничего лучшего, как рассказать гвардейцу правду. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка выпалила:
– Пару дней назад я видела вас ночью в саду.
Челюсть Фабьена заметно напряглась, а глаза недовольно прищурились.
– Продолжайте.
– Вы несли на руках мёртвую девушку. Я была в мертвецкой и слышала ваш разговор с анатомом. А ещё мне удалось провести осмотр тела. Я знаю, как была убита та несчастная, – глотая слова, произнесла Мадлен.
– Дайте угадаю, вы пришли сюда, подозревая, что я замешан в убийстве.
Фрейлина не ответила, но гвардейцу не нужны были слова, он и так всё понял верно.
– Ну и как, нашли что-нибудь подозрительное? Только не отпирайтесь.
– Письмо. Я прочитала письмо вашей матери.
Фабьен недовольно поморщился.
– Она часто мне пишет. Так какое именно?
– То, в котором говорилось о Жозефине Ранье. Это же её тело вы прятали в саду? – с вызовом спросила девушка.
Гвардеец отвернулся. Погружённый в свои мысли, он прошёлся по комнате и вновь вернулся к фрейлине. Приблизившись, он, точно скала, навис над девушкой. В этот момент из мундира, что он до сих пор держал в руках, выскользнул и упал на пол платок. Проследив за ним взглядом, фрейлина едва сдержала крик. Некогда белая ткань была залита свежей кровью. Но сквозь алые пятна легко угадывались инициалы, вышитые на платке – С. М.
– Селеста… – в испуге прошептала фрейлина и подняла глаза, полные ужаса, на королевского гвардейца. Фабьен, склонив голову набок, внимательно наблюдал за реакцией мадемуазель Бланкар.
– Мадлен, вам не страшно? – насмешливо спросил он.
– О чём вы говорите? – вздрагивая, переспросила фрейлина.
– Вам не страшно находиться наедине с предполагаемым душегубом?
– Страшно, – честно призналась девушка.
– Это хорошо. Значит, вы осознаёте все возможные последствия.
– Где Селеста, что с ней? – стараясь взять себя в руки, поинтересовалась Мадлен.
– Думаете, я убил её, так же, как и Жозефину?
Мадлен не ответила, бегая взглядом по лицу Фабьена, она старалась понять, что же скрывает королевский гвардеец. Меж тем месье Триаль наклонился и поднял с пола окровавленный платок. Аккуратно сложив кусочек ткани, положил его на стол.
