Восходящая бессмертная (ЛП) - Сэндс Линси

Было восемь тридцать. Она была удивлена, что уже так поздно. Было шесть тридцать, когда они вернулись к ней домой, чтобы позавтракать, и с тех пор не прошло и двух часов. Достигнув монитора рядом с дальним концом острова, она проверила изображения передних ворот, ее глаза расширились, когда она увидела грузовик доставки у ворот.

— Что это за шум? — спросил Торн, тоже обходя остров с озадаченным выражением лица.

«Главные ворота. Прибыли продукты, — объяснила Стефани, нажимая кнопку, чтобы открыть ворота для водителя.

«Уже?» — удивленно спросил Торн, и она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он смотрит на часы.

«Ага. Дэни сказала, что доставка будет только между десятью и полуднем. Хотя, похоже, они поторопились, — пробормотала она, переводя взгляд с него на экран, где она могла видеть, как открываются ворота и грузовик с доставкой медленно заезжает.

Стефани скорее почувствовала, чем увидела, как Торн подошел ближе, наблюдая за тем, как грузовик с доставкой набирает скорость, как только въезжает в ворота, и быстро катится по дорожке к крыльцу дома Дрины и Харпера. Они молча наблюдали, как водитель, мужчина лет тридцати, выпрыгнул из машины, обошел вокруг, чтобы взять коробку с пассажирского сиденья, и унес ее из поля зрения камеры, только для того, чтобы через мгновение появиться в кадре другой камеры, когда он переходил крытое крыльцо дома Дрины и Харпера, чтобы поставить коробку у двери.

— У тебя есть камеры у другого дома? — с удивлением спросил Торн, когда курьер ушел за пределы видимости этой камеры только для того, чтобы снова появиться на подъездной дорожке и вернуться в свой грузовик.

— Только снаружи, — заверила она его. «И мониторы там тоже показывают снимки моего дома снаружи».

— Хм, — пробормотал Торн, когда они увидели, как грузовик снова тронулся с места, направляясь по обсаженной деревьями дорожке к задней части дома.

Стефани смотрела, пока грузовик не уехал из кадра, а затем быстро огляделась, прежде чем предложить: «Может быть, тебе следует подождать в моем кабинете».

Торн посмотрел на все еще открытую входную дверь и нахмурился. «Трикси все еще снаружи. Когда я вошел, она занималась своими делами, так что я…

— Я ее впущу, — заверила его Стефани и направилась к выходу. — Но Кори обычно настаивает на том, чтобы занести мне продукты, так что….».

«Верно. Кабинет, — тихо сказал Торн, направляясь в ту сторону.

Она услышала странную нотку в его голосе и оглянулась через плечо, но он отвернулся, открыл двери кабинета и проскользнул внутрь. Она не могла видеть выражение его лица, но предположила, что ей и не нужно было его видеть, чтобы знать, что он расстроен из-за необходимости прятаться.

Стефани не могла его винить. Она не могла представить, каково это быть таким непохожим на других, что тебе приходится все время прятаться, как ему. Она понимала, что такая же, но, по крайней мере, ей не нужно было прятаться от остального мира из страха перед последствиями того, что ее увидят. Хотя она спряталась, чтобы избежать мыслей людей. Тем не менее, она могла выйти на публику, если это было необходимо, как бы болезненно это ни было, но Торн не мог. Дэни сказала, что он хочет, чтобы ему удалили крылья, чтобы у него был шанс на нормальную жизнь, и это, безусловно, подчеркнуло эту необходимость. Он даже не мог рисковать тем, что его увидит курьер.

Дойдя до двери, она высунулась и позвала Трикси, затем погладила собаку, когда та бросилась к ней. «Хорошая девочка. Заходи.»

Боксер бросился мимо нее в дом, и Стефани закрыла и заперла дверь, затем нахмурилась, заметив грязные отпечатки лап на полу. — Что ты…? О, черт, Трикси! Ты была в пруду! — обвинила она, а затем выругалась и повернулась, чтобы открыть дверь шкафа, чтобы достать одно из полотенец, которые хранила там специально для этой цели.

— Иди сюда, — прорычала она, закрывая дверь и оглядываясь в поисках собаки. Ее глаза недоверчиво расширились, когда она увидела, что Трикси игнорирует ее, а вместо этого скребется в закрытые двери ее кабинета.

— Трикси, — с недоверием воскликнула она обычно послушной собаке и бросилась за ней на кухню. Стефани как раз подошла к собаке и потянулась к ней с полотенцем, когда одна из французских дверей открылась. Торн оценил ситуацию с первого взгляда, выхватил у нее полотенце, открыл дверь пошире, чтобы Трикси могла войти, и заверил ее: «Я займусь ей, а ты продуктами.

Стефани мельком взглянула на дверь после того, как он закрыл ее, а затем покачала головой и бросилась к шкафу за вторым полотенцем. Она ползла по полу на четвереньках, вытирая грязные отпечатки лап, когда раздался стук в дверь. Переместившись обратно, чтобы сесть на корточки, Стефани огляделась и одарила полуулыбкой-полугримасой мужчину, заглядывающего через стеклянную дверь. Она инстинктивно подняла руку, чтобы махнуть ему, но потом поняла, что он держит две коробки и не может открыть дверь.

Бормоча себе под нос о том, где сегодня утром был ее мозг, она вскочила на ноги и поспешила открыть дверь.

«Извини», — сказала Стефани, отступая назад, чтобы впустить его. Ей не терпелось взять у него коробки, но после года еженедельных поставок она знала, что лучше не пытаться. Кори было немного за двадцать, но он был деревенским мальчиком, воспитанным на ферме матерью, которая научила его быть вежливым и услужливым. Он никогда не позволял ей нести коробки.

— Трикси устроила беспорядок? — весело спросил Кори, входя и, как обычно, направляясь на кухню.

«Ага. Она снова зашла в пруд, — с отвращением сказала Стефани, закрывая дверь. Повесив грязное полотенце на ближайший из стульев, выстроенных вдоль кухонной стойки, она последовала за ним к острову, где он поставил коробки прямо напротив холодильника.

— Где сейчас Трикси? — спросил Кори, оглядываясь в поисках собаки, когда он сдвинул верхнюю коробку, чтобы поставить ее рядом с нижней на кухонную столешницу. «Обычно она здесь очень мило смотрит, чтобы ее угостили».

Едва он закончил говорить, как из кабинета донесся гав. Стефани не удивилась. Трикси любила Кори, или, может быть, было бы честнее сказать, что Трикси любила угощения, которые он всегда приносил избалованному боксеру. Трикси также узнала слово «угощение».

«Я закрыла ее в своем кабинете, чтобы она не таскала грязь по дому», — сказала Стефани, начиная доставать хлеб, сухие и консервированные продукты из коробки и убирать их. Стефани всегда так делала, пока он был здесь. Она едва ли могла открыть холодильник, чтобы убрать туда продукты. Он увидит аккуратные стопки крови в ее холодильнике, и это вызовет массу вопросов. Желая предотвратить любое предложение привести собаку, она добавила: «Сегодня никаких угощений для нее. Она была плохой девочкой, играла в пруду и притащила оттуда грязь. Кроме того, теперь, когда продукты здесь, мы пойдем спать. Последнее, чего я хочу, — это вставать через час или два, чтобы снова выпустить ее».

— Ах, — сочувственно сказал Кори, наблюдая, как она распаковывает покупки. «Я подумал, что ты, как обычно, не спала всю ночь и не хотела ждать дольше, чем необходимо, чтобы получить продукты. Вот почему я приехал к тебе в первую очередь, когда босс упомянул, что заказ поступил в срочном порядке для главного дома, и он сказал, что не может доставить это раньше полудня, но доставит оба одновременно. "

— Спасибо, Кори. Я ценю это, — искренне сказала Стефани. Мужчина был покладистым и веселым, и обычно она не возражала против их не больших бесед, но ей не терпелось, чтобы он ушел сегодня. Ей не нравилось, что Торн застрял в ее кабинете, пока этот мужчина был здесь. Ей также было немного неудобно, что Торн сейчас находится в ее кабинете. Не то чтобы Стефани волновалась, что он станет шпионить или рыскать по ее кабинету, она просто внезапно осознала, что, хотя она содержит весь дом в чистоте, в ее офисе всегда царил беспорядок. Здесь она проводила большую часть своего рабочего времени. На самом деле, она почти не выходила из него, разве что отпускала Трикси на горшок или чтобы приготовить Трикси, Феликсу и себе еду. Она даже ела за рабочим столом. Это означало, что там, вероятно, была грязная тарелка, грязная кофейная чашка или две, пустой стакан из-под воды или три, чесалка для спины, увлажняющий крем, открытая упаковка вяленой говядины, стикеры, приклеенные к каждой поверхности, несколько ручек валялись, половина без колпачков, потому что она ее сосала и постоянно откладывала ручку, а потом, когда она не могла сразу найти ее, в следующий раз, когда она хотела сделать пометку, хватала другую, а не просеивала вещи на ее столе.