Работа — не напасть, с демоном бы не пропасть (СИ) - Дождь Дарья

Да, наверняка у неё были причины, по которым она развелась с моим отцом. Наверняка он не был тем самым-самым героем, каким его помню я — маленькие дети имеют свойство идеализировать родителей, но…

Я могла понять развод, переезд, но запрет общения с любимым отцом — никогда. А когда я достаточно выросла, чтобы стребовать номер и позвонить отцу, оказалось, что слишком поздно.

Я отогнала грустные мысли прочь. Нечего в машине сырость разводить.

— Женька, не кори себя, — друг угадал направление моих мыслей. У него это всегда неплохо получалось. — Ты ничего не могла с этим сделать и помочь ему тоже не могла.

— Я знаю, Гриш, но менее больно от этого не становится.

Дома у Серовых я помогала Ксении дорезать салаты и накрывать на стол, и за час до полуночи мы все вместе расселись перед телевизором, по которому фоном шёл праздничный концерт. Мы шутили, смеялись, строили планы на ближайший год.

Вот стрелка часов приближается к двенадцати. Президент вещает с экрана телевизора об итогах года, выражает надежду на будущие успехи, а у нас хлопает бутылка шампанского, и пенящаяся жидкость наполняет бокалы. 

Вот начинают бить куранты…

— А теперь все загадываем желание! Только тихо, в мыслях, иначе не сбудется, — заговорщицким шёпотом сказал Юрий младшим сыновьям, которые с воодушевлением держали стаканы с компотом.

Я посмотрела на свой бокал и решила, что моё желание будет предельно банальным, зато искренним.

«Я счастливой хочу быть», — мысленно произнесла я и при последнем ударе курантов осушила бокал. Хочется новогоднего чуда.

Могу же я помечтать?

Ближе к утру младшие ушли спать, а Гриша посадил меня в такси и сел сам. Я почти уснула на его плече, когда мы подъехали к дому.

Оплатив поездку и мягко меня разбудив, друг помог мне выбраться из машины. Такси исчезло за углом соседнего дома через несколько секунд.

Я поёжилась на ветру и зашарилась в карманах в поисках ключей.

— Женечка, у меня есть тебе подарок.

— Так уже ж… — неуверенно начала я, наконец выцепив звенящую связку ключей.

— Да помню я, что уже одаривались. Не о том речь, — фыркнул он и достал коробочку из кармана. В тусклом свете фонаря было плохо видно, но, кажется, в ней были два парных браслета. — Только вот, золотце, нужна капелька твоей крови.

Помнится, Алек долго мне грузил мозг на тему «никому не давать свою кровь». Я тогда ещё про анализы в поликлинике съязвила, но к сведению приняла.

Только вот Грише-то я доверяла как никому другому, поэтому сняла перчатки и протянула пальчик, который тут же прокололи. Друг совместил свой указательный палец с моим. Я почувствовала, как по коже течёт тонкая струйка тёплой крови.

— Как брат с сестрой? — спросил он, улыбаясь.

Я не могла не улыбнуться в ответ:

— Как брат с сестрой, — сказала, глядя ему в глаза.

Мой пальчик заботливо протёрли салфеткой и заклеили пластырем, а потом на запястье правой руки щёлкнул браслет: тонкая металлическая дуга с замком в виде волчьей головы с маленькими камушками-глазками. Красота. Домой приду — рассмотрю получше.

— Спасибо, — я снова улыбнулась другу.

— Пожалуйста. Эй, а мне браслет надеть? — возмутился он, увидев, что я собираюсь прощаться.

Я удивилась, но всё-таки выполнила требование, щёлкнув на его запястье браслетом, похожим на мой. Отличался он только размером и толщиной, но на руке Гриши выглядел вполне органично.

— Отдыхай, сестрёнка, — друг чмокнул меня в щёку и придержал подъездную дверь.

Нырнув во мрак коридора, я одёрнула рукав куртки, чтобы никто не увидел подарок. Наверняка не из простой стали браслетик-то, а зачем мне лишние вопросы? Тем более от матери. Тем более от отчима и сводного.

Аккуратно отперев дверь в квартиру, я поморщилась — петли и замок безбожно скрипнули, выдавая меня с потрохами.

Из кухни, где продолжалось веселье с караоке, тут же высунулся сын отчима. То ли ещё не оглох настолько, то ли был относительно трезвым, не знаю, но мой приход услышал.

— О, явилась, — усмехнулся он.

Я молча разулась и сняла куртку.

— Где ж ты пропадала почти две недели? И тут вернулась на родину, — продолжал он измываться.

Высокий, тощий, прыщавый двадцатисемилетний светловолосый парень не моей мечты облокотился на стену. В майке-алкоголичке и домашних шортах, которые были больше похожи на семейники, он являл комичное зрелище, вот только мне было не смешно уже очень давно.

— Никитушка, — почти ласково протянула я, — какое тебе дело, окаянный? Я тебе никто, чтобы ты переживал обо мне.

Он схватил меня за воротник, заставляя посмотреть в его светло-серые глаза:

— Ты! Как ты смеешь так говорить! Тебя из дерёвни вытащили, а ты смеешь…

А я настолько устала, что забыла про амулет. Ну и хорошо, ну и правильно.

Никита резко отдёрнул руку, чуть не оторвав капюшон у куртки.

— Ты шокер что ли купила? Ну ты и тварь! — раскричался он, потрясая ужаленной рукой. Амулетик-то мне выдали новый после той истории с Рогоновым, он намного более чувствительный был по сравнению с чёрным кругляшом.

Я закатила глаза и ответила в духе той «дерёвни», откуда была родом:

— Слышь, дубото́лок, последний раз повторяю. Руки. Ко мне. Не тянуть. Иначе ошлея́шу, понятно?

И ушла в свою комнату, обогнув грязно ругающегося сквозь зубы сводного.

Игорь сопел, свернувшись калачиком на моей кровати, укрывшись уголком покрывала.

Младший и любимый брат вообще жил вместе с Никитой в комнате, однако что-то заставило его пробраться ночевать сюда. И я даже знаю, что. Точнее сказать, кто.

Не став беспокоить ребёнка, я по-хорошему укрыла его покрывалом и легла рядом с краю кровати, которая вполне позволяла нам разместиться вместе, пусть и с некоторыми неудобствами. Я — не самая маленькая, а Игорь свернулся калачиком прямо посередь моего спального места.

Мы жили на втором этаже в обычной трёхкомнатной квартире в панельке, каких по городам нашей необъятной миллионы. Мама с новым мужем разместились в комнате побольше, в той, которая с мелким балконом, заваленным хламом. Очень уж там любит курить «глава семейства». Мы с Игорем и Никитой делили две оставшиеся комнаты. В своё время я очень долго требовала себе отдельную от братьев жилплощадь, что вызвало неудовольствие отчима, но своё я получила. Самая маленькая комнатушка была закреплена за мной. И сюда по максимуму старались не заходить остальные жильцы квартиры, потому что никто никогда не мог предугадать, в какой момент тихая и забитая девочка превратится в маленького дьявола. 

В общем, после пары инцидентов, когда я ловила «домашних» за перетряхиванием моих вещей, не рисковали они. Так, заходили порой, когда меня дома не было, смотрели, где что лежит, не более.

К большому несчастью Глеба и Никиты, у меня был идеальный порядок. Никаких лишних личных вещей не лежало в свободном доступе, а откровенно шарить по ящикам они больше не рисковали. Я, конечно, обычно тихая девочка, но раздраконить-то и меня можно. Да и всё ценное я прятала очень, очень глубоко. Порой сама забывала о нычке и искренне удивлялась, когда через несколько месяцев при очередной капитальной уборке находила что-то давно спрятанное. В начале декабря, например, нашла старый фотоальбом, где я маленькая с родителями.

***

Проснулась я от того, что кто-то мелкий пытался выбраться из-под моей руки.

— Доброе утро, Игорёш, — сонно протянула я.

Во сне я обняла братика и не давала выбраться.

— Доброе, Жень. А где ты была так долго? — полюбопытствовал он. — Я соскучился!

Я улыбнулась:

— Я тоже соскучилась. А была я… в сказке. В самой настоящей сказке. Прекрасные благородные эльфы спасали меня от сил зла, — посмеялась я, вспомнив, как дроу пытались спровадить меня в отпуск, чем терроризировали нашего общего начальника.

А что, дроу не эльфы? Эльфы. Только тёмные, но это не важно, правда? А демон в классическом понимании именно что относится к силам зла.