Мэнди Хаббард - Рябь (ЛП)
Я опускаюсь вниз и срываю травинку, крутя ее в пальцах.
– Иногда бывает очень трудно находиться рядом с ней. Я даже не могу смотреть на нее, не думая о тебе.
– Знаешь, она по тебе скучает. Она никогда в этом не признается, потому что не любит показывать свои слабости, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы это понять.
Я делаю долгий вдох. Я не хочу сейчас говорить о Сиенне.
– Единственный, кто не испытывает ко мне ненависти, – это Коул.
Я чувствую укол совести, называя Стивену его имя.
Я гляжу на небо. Темные облака сгущаются, нависают все ближе и ближе к земле.
– Он стал другим, не таким как раньше, когда ты был рядом. Я даже не заметила сначала. Он старался больше подражать тебе, знаешь? Смеялся, шутил и гонялся за девочками. Сейчас он спокойнее, в некотором смысле основательнее.
– Он пытается заставить меня поговорить с ним, и мне слишком тяжело этому сопротивляться. В смысле, когда он смотрит на меня, я чувствую, что могу рассказать ему обо всем. Обо всем, Стивен. Что мне с этим делать?
Я снова смотрю вниз на траву, траву, которая создает впечатление, словно его там нет. Она стирает его следы, превращает в очередной кусок земли.
Должно быть, сегодня работали уборщики, потому что я чувствую запах травы всякий раз, когда поднимается ветер.
– Наверное, я не должна тебе этого говорить, да? Это действительно не честно. Ты рассказывал мне все свои секреты, а у меня не было возможности рассказать тебе мои. А теперь я хочу поделиться ими с ним, хотя это должен быть ты. Всегда был ты.
Песочные волосы Стивена и лучистые живые глаза вспыхивают в моей памяти, они никогда не оставляют меня. Он был таким жизнерадостным, как праздник, который не хочется заканчивать. Без него все утратило яркость.
Мои глаза теряют фокус, и я позволяю травинкам размыться в одно зеленое пятно.
– Что мне делать? Должна ли я доверять Коулу? Или я просто должна... Не знаю, сделать так, чтобы он возненавидел меня так же, как и все остальные? Кроме того, сближаться с ним – нечестно по отношению к тебе. – Я смотрю вверх и касаюсь гранита. – Если бы ты мог сказать мне, что двигаться дальше – это нормально.
Внезапно я слышу глухой стук позади себя и так резко оборачиваюсь, что в конечном итоге приземляюсь на свою задницу, едва не ударяясь головой о гранит.
Позади меня стоит Сиенна в темно-голубых джинсах и черном коротком пальто на пуговицах. В глаза бросается контраст между ее темной одеждой и бледной кожей. Она смотрит на меня немигающим взглядом, ее глаза расширены, рот приоткрыт. Ее платиновые волосы развиваются на ветру.
Тот стук, должно быть, был вызван ее упавшим букетом кроваво-красных роз, потому что он лежит у ее ног. Почему она не пришла на годовщину его смерти, как все остальные?
Она прижимает руки по бокам.
– Ты... ты...
Мы обе не можем произнести ни слова, и я так сбита с толку, что не могу заставить себя сдвинуться с места. Мы просто стоим там неподвижно, и этот момент длится целую вечность. Наконец, я моргаю и поднимаюсь на ноги.
– Извини, я пойду. – Я спешу пройти мимо нее, когда она вдруг обретает голос.
– Подожди.
Просьба в ее голосе заставляет меня остановиться, но я не оборачиваюсь. Я просто уставилась на иву около тропинки и смотрю, как бриз поднимает в воздух ее листья. Они улетают от нас, тихо опускаясь на гранитные надгробия.
– Как давно ты... – ее голос ломается. Он звучит совсем не так, как обычно. – Как часто ты приходишь сюда?
Я сглатываю. Не нужно было останавливаться.
– Посмотри на меня, – говорит она.
Я закрываю глаза на несколько секунд. Я не могу решить, как ответить, поэтому делаю то, что она сказала, – разворачиваюсь. Я вижу сотни эмоций в ее глазах, но меня больше всего пугает то, что одна из них отсутствует. Враждебность.
– Скажи мне.
Я сжимаю губы и сглатываю. Я могла бы солгать. Мне следовало бы солгать. Но слова сами вылетают, такие тихие, что я не совсем уверена, что она их расслышит.
– Каждый день.
Она отводит от меня взгляд и смотрит вниз на свои черные балетки. Ее грудь тяжело поднимается и опускается, словно она пробежала три километра, чтобы добраться сюда. Она сжимает руки в кулаки, поднимая взгляд к затянутому темными тучами небу, и испускает животный крик. Я в буквальном смысле отшатываюсь назад, шокированная тем, что она может потерять драгоценный самоконтроль.
Впервые я вижу на ее лице боль. Боль, которую она так хорошо скрывала целых два года. И я знаю, что ее причинила я.
Когда она, наконец, смотрит на меня снова, в ее глазах блестят слезы, а возведенные вокруг нее стены исчезают. Внезапно, она становится той самой девочкой, которую я знала, девочкой, которую оставила позади в тот день, выскочив через заднюю дверь во время своей вечеринки. С единственной разницей, что теперь она немного сломлена.
Мои легкие подскакивают к горлу, а сердце уходит в пятки.
Ее нижняя губа начинает дрожать, а по щеке скатывается первая слеза.
– Все это время я думала, что ты холодная, равнодушная сука. Я думала, тебя вообще не волнует, что его больше нет. Я винила тебя, потому что ты была там, когда он умер, и казалось, что тебе плевать на все. Но ты просто... – Ее голос обрывается, и она оборачивается к его могиле. – Ты любила его?
Я даже не осознаю, что плачу, пока первая слезинка не капает мне на руку.
Я киваю.
– Черт возьми, Лекси! Почему ты мне не сказала? – кричит она. Ее показной контроль над собой полностью исчезает.
– Извини, ладно? Я думала, будет легче, если ты меня просто возненавидишь! – Я поднимаю руки, делая над собой усилие, чтобы не выкрикивать слова, как это делает она.
Она подступает ближе ко мне, качая головой. Несколько раз она открывает рот, чтобы заговорить, но затем закрывает его. В конечном итоге, она подбирает слова.
– Я поняла бы.
Меня трясет.
Молчание между нами длится так долго, что успевают рассеяться облака. Наконец, она заговаривает, но так тихо, что я едва смогла расслышать ее сквозь частое постукивание дождя.
– Мы можем поговорить об этом? Давай уйдем отсюда и выпьем кофе?
В ее голосе столько надежды, что мне хочется согласиться. Девочка, стоящая сейчас передо мной, – та самая, которая была моим лучшим другом, та самая, кто знал все мои тайны, за исключением одной.
Но этой одной тайны достаточно, чтобы держать нас на расстояние вечность.
Я качаю головой.
– Мне нужно идти. Извини. За все, я имею в виду.
Я разворачиваюсь и быстро спускаюсь по дорожке, напрягая свой слух, чтобы проверить, не следует ли она за мной.
