Анастасия Романчик - Прощенные
— Глупость какая-то, — махнула мокрой головой Лима.
— Я тоже так думаю. Меня посадили, потому что я другой расы и у меня мама наполовину женщина-кошка. Я что виноват, что родился с такими когтями? Нет. Я тоже думаю, что нет. А они считают, что я в этом виноват, справедливо? Нет. Но кому ты пожалуешься? Охотники сюда не заходят. Год сижу и не могу понять за что.
— Вы так и не ответили, почему клетки разного цвета?
— Система простая, — пожал плечами. — Есть три цвета: красный, синий и зеленый. Три основных обозначения: «А», «Б» и «В». И, наконец, десять уровней. Есть еще четвертое обозначение, но здесь их не держат. «Г» в основном ставят животным. Зеленные прутья как у меня обозначают, что содержащийся в клетке пленник не очень опасен и не бросается. К нему можно свободно заходить, не опасаясь за свою жизнь. Если конечно у него не стоит обозначение «А-10». Синие прутья как у этого мудака сбоку обозначают, что он опасен и не бросается, тоже, если не стоит обозначение «А-10», к нему обычно не заходят. Красные прутья обозначают, что очень опасен и может броситься, но здесь содержатся только обозначения «Б» и «В», а вот «А» содержат в открытом отделе, а «А-10» и вовсе я не знаю где.
— А что обозначения означают? — прислушивалась Лима.
— «Г» — безмозглая тварь, «В» — тупица, «Б» — осмысленный психопат, «А» — хитроумный маньяк, — произнес парень из красной клетки.
— Он грубо выразился, но в принципе все именно так, как он сказал.
— Так что я… тупица? — девушка покраснела и посмотрела на свое обозначение «В-1».
— Они временно тебе поставили «В-1», после поменяют, когда ты себя проявишь. У меня, например, тоже было «В-1», а после стало «Б-4».
— Цифрами они оценивают умственные способности и степень опасности в данном обозначении, «В-1» — самый тупой.
Парень отвернулся, у него самого написано «Б-5».
— А здесь помыться можно? — в отчаянии спросила Лима.
— Вон видишь, возле решетки лейку и шторку?
— Ага.
— Шторку закрути и лей из лейки на себя.
— Прямо сервис люкс, — пробормотала недовольно и только сейчас заметила, что у нее абсолютно белые волосы. Закричала.
— Ты чего это? — удивился парень.
— Я седая! У меня волосы были русыми! А теперь белые!
— Не боись, скоро морщины появятся от той баланды, что нам тут дают! — «успокоили» ее.
Со слезами на глазах Лима задернула круговую шторку, разделась. И только приготовилась вылить на себя ледяную воду, как ее схватили и стали сжимать в объятиях, пытаясь в порыве страсти поднять штору.
— Какая куколка! — произнес пьяный голос.
— Стража! Охранник в опасности! Он зашел в красную клетку! К новенькой! — заорали пискляво.
— Олух, фанатики хреновы! — выкрикнул парень «Б-5».
Лима сопротивлялась. В душе все сжалось, перед глазами заплясали красные пятна. Чужие прикосновения вызывали отвращение, чувство брезгливости и дикую ярость, неукротимую, бесстрашную и… опасную. Никогда еще она не чувствовала ничего подобного, такого же всепоглощающего и лишающего рассудка. Олимпиада ужаснулась. Ей хотелось убивать…
В мгновении ока девушка менялась. Отрасли острые и твердые когти и зубы. Когти с легкостью вспороли ткань шторы и что-то мягкое. Схвативший ее человек заорал.
Выпутавшись, девчонка поняла, что наделала. Вся рука в крови. Она едва не выпустили пьяному мужику кишки, вспорола грудь. Он корчился на полу, зажимая кровавую рану, и обзывал ее отборной бранью. В нос ударил удушливый запах крови. Появились страшные мысли о том, что кровь может быть неплохим дополнением к баланде. В ужасе Лима закрыла нос шторой, подавляя нахлынувшие приступы жажды.
— Я не хотела, — пролепетала, не узнавая свой голос, и посмотрела на ошалевшего мужика в зеленной клетке. И тут ей попался осколок зеркала. Отражение вроде ее, но в тоже время нет. Белая кожа, абсолютно оранжевые глаза без белка с многогранной темно-алой звездочкой вместо зрачка. Голубые губы, из-под которых выглядывали длинные острые клыки. Вот какой он прощеный вампир, но в тоже время им не являющийся.
— Вот, девка, дала! — восхитился парень. — Эй, прикончи его! Все равно не сбежишь, но получишь моральное удовольствие!
Лима его не слушала и с мрачным удовлетворением смотрела на растущую лужу. Тело трясло от желания присосаться к шее поверженного ею мужчины. Темное «я» проснулось и собиралось отобрать у нее контроль, завладеть разумом. Рот наполнился слюной. Может, она не стала прощеной? А просто отсрочила свое превращение в монстра? Чтобы хоть как-то прийти в себя Олимпиада прокусила себе руку до крови.
Сбежались люди в балахонах. Сразу определив, что случилось, они быстро отдали приказ. Шипящей девушке пульнули нечто в лицо, отчего ее покачнуло, а в глазах помутнело.
— Оденьте ее и переведите в открытый отсек. А этого недоумка в лазарет.
Как ее переносили, Лима помнила смутно. Мелькали камеры разных цветов, испуганные лица, алые прутья открытой клетки, голубое небо. Сознание находилось, словно в дурмане. Отовсюду доносился вой, визг и чей-то голос.
— Эй, подруга просыпайся, хватит спать! Жратву принесли!
Слипшиеся глаза едва разлепились. Зрение постепенно обретало четкость. Сначала она увидела контур фигуры. Потом то, что это женщина. Чуть погодя, что лысая женщина, остроухая. А после, что вовсе не женщина…
— О, проснулась, я уже думала сдохла.
— Как же, сдохнешь здесь, если только копыта отбросишь и кандалы оденешь.
— Тебе это не грозит, тебе можно отбрасывать только твой противный хвост! — мистический звонкий голос незнакомки пугал.
Лима приподнялась на локтях. В соседней комнате сидела на огромном теле черного паука половинка лысой красивой женщины. Там где по идее должна быть голова паука крепилось туловище. Кожа серая с разными острыми выступами, руки с длинными когтями. О том, что существо именно женщина говорила большая грудь и голос.
— Приветики, за что сюда посадили такую тощую? Да еще с обозначением «А-7»? когда у меня «А-6»! — грозно поставила руки на тонкую талию в твердых наростах.
Лима постучала по голове кулачком. Но галлюцинация не прошла, да еще и улыбалась, сквозь прутья теперь уже в клеточку. Глаза у галлюцинации яркие, синие.
— Охраннику… чуть кишки не выпустила, — сдавленно выговорила Лима, стараясь не вспоминать жажду. Ей становилось жутко от осознания того, что она сделала с охранником.
— А почему чуть, я бы выпустила! — надула губки девушка.
— Он, кажется, был в доспехах.
— Не хило, — кивнула девушка-паук, — каптюры даже мои сломаются. Кстати, меня зовут Экрис, а тебя?
