Реанимация солнца - Яблонцева Валерия

– Глушилку идов, быстро, – коротко приказал шейдер вместо приветствия.

Вопросов или возражений не последовало – только торопливый удаляющийся стук каблуков.

Кессель поставил меня на ноги – лицом к дверному проему. Не успела я обернуться, чтобы как следует рассмотреть место, где я оказалась, как нос к носу столкнулась с хозяйкой квартиры. Мелькнула перед глазами темная макушка с забранными под проволочный ободок волосами. Фемма бесцеремонно схватила меня за правую руку и с силой ударила по запястью.

– Эй, больно!

Я отскочила в сторону, подальше от агрессивной хозяйки и Кесселя, приказывающего невесть что.

Поврежденная рука ныла. Краснота на месте ушиба грозила в скором времени перейти в синяк, кожу саднило, из неряшливо сделанного прокола выступила капелька крови. Здоровой рукой я зашарила в поясной сумке в поисках платка и санитайзера.

Знать бы еще, что за дурь мне впрыснули. Чувствовала я себя – с поправкой на все злоключения последних суток – довольно паршиво.

Фемма наблюдала за мной со скептической усмешкой. Щуплая, плоскогрудая и низкорослая, фигурой она напоминала молодую нор-ру, но черты лица и смуглая, без желтовато-коричневого отлива, кожа выдавали в ней немалую долю крови шейдеров. Скорее всего, полукровка. В трущобах смешанные семьи были не так уж редки.

Видок у феммы был экзотический. На ней был короткий кожаный топ, из-под которого торчал неоново-розовый край кружевного лифчика, и не менее короткие шорты с низкой посадкой, позволяющие разглядеть большую часть микроскопических ядовито-зеленых трусиков. Остальную одежду успешно заменяли плотные рисунки татуировок и широкий рабочий пояс с множеством карманов, доходивших почти до колен. Фемма явно была навеселе – тонкая палочка самокрутки отчетливо отдавала син-травкой. В другой руке стальной иглой блестел тонкий цилиндр шприц-ручки. Хотелось надеяться, одноразовой. Но облик феммы с пятнами машинного масла на пальцах внушал серьезные опасения.

– Вы хоть понимаете, что творите? – возмутилась я, зажимая чистым платком прокол. – Нельзя делать инъекцию без санитарной обработки. А что, если занесете заразу в кровь? А что, если я рылась этими руками шисс знает где всего полчаса назад? – Я похолодела, запоздало сообразив, что шисс действительно знает, где я рылась этими самыми руками. Пальцы стиснули пропитанную санитайзером ткань и заскребли кожу еще сильнее. – А если у меня на вашу дурь аллергия?

Фемма глубоко затянулась, выпустила несколько тонких дымных колечек и с недоумением посмотрела на шейдера.

– Что за бред она несет? Головой приложилась?

Вместо ответа Кессель повернулся ко мне.

– Никс ничего не вводила, – пояснил он. – Это устройство… – Фемма демонстративно покрутила в пальцах шприц-ручку. – При прямом контакте с ид-чипом посылает волны, которые временно блокируют передающий сигнал.

И действительно, зеленый огонек под кожей пропал, мигание прекратилось.

– Эффект продлится недолго, – раздался хриплый голос Никс. – Минут десять-пятнадцать максимум. Потом система перезапустится автоматически.

А значит…

– Никс, нужна твоя магия.

– Хави, милый, – выпустила фемма вверх еще одно колечко дыма и призывно улыбнулась, – для тебя, как и для Анхеля, готова на все. Хоть на всю ночь.

– Приступай, – кивнул он.

Я кашлянула, пытаясь привлечь внимание шейдера. Если он нашел фемму для утех и восстановления сил после частичной трансформации – вперед, мне плевать. Только смотреть на их кувыркания я не собиралась. В конце концов, из всех нас только у меня до следующего пеленга ид-чипов времени в обрез.

– Кессель, о чем ты? Может, вас вдвоем оставить? Так это я запросто…

Шейдер оборвал меня на полуслове.

– Надо удалить твой ид-чип, пока нас всех не накрыли.

Я уставилась на него во все глаза, не в состоянии осознать услышанное. Он хоть понимал, что предлагает? Ид-чипы имели встроенную защиту от извлечения – тонкие щупальца вживлялись глубоко в руку, опутывая мышцы, вены и сухожилия, и любая неосторожная манипуляция кончалась серьезными травмами. В клинике я несколько раз сталкивалась с последствиями неумелого извлечения ид-чипов, кустарно проводившегося при вербовке новых членов в мелкие банды или попытки скрыться от полицейского преследования и уплаты налогов. И даже при всех способностях Саула восстановлению рука обычно не подлежала.

Но шейдер и его фемма, кажется, были настроены более чем серьезно.

– Нет! – Я медленно попятилась к двери, пряча ушибленную руку. – Вы оба точно сумасшедшие. Ид-чип – мой главный документ. Без него я никто. Не смейте его трогать.

Пятка коснулась порога.

Сейчас или никогда! Может, еще удастся уйти, воспользовавшись эффектом внезапности? Знать бы еще, где я и как вернуться домой…

Но мне не позволили сделать ни шага. Черные чешуйчатые пальцы наручниками сомкнулись на запястьях и дернули назад, отдаляя от желанной свободы.

– Пусти! – забилась я в стальной хватке Кесселя. – Пусти!

– Хави, – послышался за спиной недовольный голос Никс, – при всей моей безмерной любви и огромном уважении к тебе, хочу заметить, что, если ты ее сейчас отпустишь, литианская полиция меня точно найдет, всю душу вынет, а потом вставит обратно через задний проход. А мне подобные интимные манипуляции очень не по душе.

– Никто никуда не уходит, – ответил Кессель, прижимая меня к себе и решительно пресекая очередную попытку вырваться на свободу.

Пинок – и дверь с не менее громким треском захлопнулась.

Я посмотрела на шейдера с нескрываемой злобой.

– Отпусти. Я хочу уйти, ясно? Я тебе жизнь спасла, неблагодарная тварь. Или забыл?

Кессель объятия не ослабил.

– Сола, трусливая ты мелочь, – проговорил он, – по-другому нельзя. Удалить чип – единственный выход. Выйдешь отсюда – заметут на первом же блокпосту. А если дашь Никс сделать свою работу и уничтожить чип до следующего пеленга…

– Мог бы сказать раньше, – с отчаянием в голосе выдохнула я. – До… всего этого… Я бы сразу сдалась.

Впрочем, что бы это изменило? После всего случившегося за последние сутки выбора у меня уже не осталось.

Сопротивляться не было смысла. В последний раз бросив тоскливый взгляд на тяжелую бронированную дверь, я позволила шейдеру увести меня из крохотной захламленной прихожей. Никс последовала за нами.

Стандартная жилая комната многоквартирного дома была забита хламом почти под самый потолок. Из каждого пыльного угла тускло светили голомониторы, торчали связки проводов, коробки с запчастями, платами и чипами, мотки проволоки и всевозможный мусор. Низко урчал автономный генератор электроэнергии. На подоконнике под белым светом прожекторной лампы синел наполовину ощипанный куст син-травки. Единственное окно было плотно закрыто железными ставнями – что, с учетом деятельности хозяйки, совершенно не удивляло.

– На кресло ее, – коротко распорядилась Никс.

Кресло, стоявшее на почетном месте посреди комнаты, подозрительно напоминало кушетку для осмотра пациентов. В клинике, правда, подлокотники не оснащались наручниками для фиксации запястий. Я опасливо покосилась на Кесселя, но шейдер, к счастью, приковывать меня не собирался.

Справа возникла Никс. Шприц-ручку в ее пальцах сменило странное приспособление из множества мелких отверток, игл и лезвий, соединенное толстым проводом с генератором. На руки феммы были надеты металлические браслеты, похожие на очищенные от брони перчатки литианского экзокостюма. Не вынимая изо рта самокрутку, Никс выдохнула мне в лицо горьковатый едкий дым и прицелилась к выступающему под кожей ид-чипу.

Я нервно дернулась.

– Что ты делаешь?

Фемма скептически посмотрела на меня.

– Магию. А что?

– Много чего! – немедленно вскинулась я. – Ты мне запястье вскрывать собираешься! Грязными руками! Без обработки! Без обезболивающего!

– Ну, началось… – Никс закатила покрасневшие от дыма глаза. – Детка, сладкая, может, все-таки наручнички? Ты вообще шейдер или литианская сопля? Хави?