Северная верность (СИ) - Ольшанских Анна

Кристиан сидел в своем кабинете, повернувшись к столу и входной двери спиной и закинув длиннющие ноги на подоконник.

— От работы дохнут кони, — пошутил император, усаживаясь в кресло.

Крис, как ходули, медленно снял свои ноги с подоконника, развернулся. Вид он имел потрепанный, а вкупе с быстро отрастающей щетиной, и вовсе лихой. Если бы не приличный костюм, его запросто можно было принять за душегуба.

— Ты же знаешь, что я так работаю, пока не заведу семью. А потом найму кучу заместителей, и буду уходить домой вовремя, — Крис мечтательно потянулся и запустил руку в волосы, взлохматив их еще сильнее, — или вообще не буду работать.

— Так чего не женишься? У тебя вон какой стимул.

— Ты и сам не раз видел, что наши придворные леди шарахаются от меня, словно я, как минимум, отправил на тот свет всю их семью и дальних родственников в придачу. Им подавай сладких мальчиков, как наш Себастиан.

— Так ты бы видел свое лицо, когда подходишь пригласить леди на танец на балу. Я бы тоже шарахался.

— Да ну их этих ледей! — махнул рукой Крис и от души зевнул. — Пора и вправду отдохнуть. Все твои извинения отправлены по адресу, кроме цветов, вина и сладостей. Это уже ты сам.

— Спасибо, Крис. Не желаешь составить мне компанию?

— О, нет, уволь. С меня на сегодня леди Доротеи хватит. — Крис даже поднял руки.

— Ну как знаешь.

Дамиан пружинисто поднялся на ноги, легко сбежал вниз по ступеням, к служебному выходу, накинул самый обычный плащ с капюшоном и сел в одну из сотен совершенно одинаковых служебных карет Себастиана.

— Жасминовая, восемь, — вполголоса проговорил Дамиан.

Возница услышал. Повозка мягко тронулась в густых сумерках Янтарии. Застучали копыта лошадей по каменной брусчатке. Мимо проплывали желтые окна домов, черные силуэты деревьев и строений, прогуливающиеся или куда-то спешащие припозднившиеся прохожие. Ехать было совсем недалеко. Мужчина пару раз просил возницу остановиться возле той или иной лавки, которыми изобиловали улочки столицы. Он ненадолго выходил, вернулся со свертком, обернутым в коричневую бумагу, бумажной сумкой, откуда умопомрачительно пахло выпечкой, и негромко плескалась жидкость. Вознице приходилось ездить по самым разным поручениям и с самыми разными людьми, поэтому его трудно было чем-то удивить, даже тем, что он везет своего пассажира на банальное свидание. Да и не за это ему неплохие деньги платят. Вези себе и помалкивай — целее будешь. А у пассажира чаще обычного билось сердце, и пересыхали губы. Он улыбался и чувствовал себя счастливым мальчишкой.

***

К ужину, после праведных трудов Доротея и Таисия были вымотаны до предела. Хотелось уже упасть на кровать и не шевелиться, но громкое урчание в животе подсказывало, что сначала нужно поужинать. Да и ванную принять жизненно необходимо.

— Тея, сначала ужинать или мыться? — звонко крикнула Таисия, спускаясь со второго этажа.

Общая работа позволила девушкам сблизиться, как раньше, когда они совсем еще девчонки собирали вместе травы. Таисия не знала, кто ее отец. Илира воспитывала дочь одна, и, не смотря на душевную простоту, свято хранила эту тайну ото всех. Может Тая тянулась к Доротее оттого, что у той не было родителей, а может и по иной причине. Таисия была младше на два года, чуть выше ростом, более крепкого сложения, но нрав имела спокойный, и, в целом, была домашней девочкой. Ее восхищала смелость Теи, ее упорство, жизненная энергия, бьющая ключом. Изучить столько наук, научиться держаться в седле, обращаться с оружием при невысоком росте и достаточно хрупком сложении, регулярно ездить в крепость. Зависти или желания быть на ее месте не возникало. Тае по душе были спокойствие и уют родного дома, огонь в печи, запах выпечки, тихие хлопоты по хозяйству и вышивка. А еще Тая очень любила детский смех. Все ее ровесницы в деревне уже родили детей, кто одного, а кто уже двоих. В деревнях браки ладили раньше. У молодежи головы не были забиты обучением или светской жизнью. Все шло по накатанной колее — невесты выросли, расцвели, пора и своих деток заводить, да свое хозяйство строить. Тае же хотелось чего-то большего, не смотря на то, что она была такой тихой и домашней. Вот только чего ей хочется, Таисия пока так и не поняла. И от этого иногда накатывала меланхолия. В такие моменты у девушки ни на что не было сил, настроение становилось отвратительным, и даже любимая вышивка не радовала. Из этого состояния Таисию всегда выдергивала Доротея фон Нордлесс, не сама лично, а лишь своим присутствием и примером. Она всегда была энергична, позитивно настроена и, кажется, никогда не поддавалась унынию. Тая не видела ее плачущей или жалующейся, и неосознанно тянулась вслед за ней.

— Давай сначала помоемся. Боюсь, после еды сил совсем не останется. А ложиться спать перемазанными с ног до головы как-то совсем нехорошо, — предложила Доротея.

На том и порешали. Девушки разбрелись по своим покоям наводить марафет. Именно это время выбрал император для своего визита. Он в темноте поднялся по несколько обветшалому крыльцу и постучал. Фонарей возле дома не было, и мужчина мог не опасаться, что его заметят припозднившиеся прохожие. Было немного зябко из-за высокой влажности воздуха. Дамиан с улыбкой вспомнил трескучие морозы Северного края. В Янтарии после зимнего солнцестояния нередки оттепели со звонкими капелями, да и весна совсем близко. Скоро начнут вытаивать прогалины в неглубоком снегу, а коварный ледок поутру заставит не одного прохожего совсем неграциозно приземлиться на пятую точку, а птицы на ветках оглушительно обсмеют это на свой птичий манер. Мужчина постучал второй раз, но в ответ снова была тишина. Тогда он дернул дверь на себя, она оказалась незапертой, прошел в просторный холл, плавно перетекающий в гостиную. Дом был освещен старыми магическими светильниками. Было заметно, что он требует ухода. Таисии и Доротеи нигде не было видно. Дамиан немного побродил по первому этажу. Дом начинался с просторного холла, его обстановку составлял небольшой гардероб, банкетка подле него, зеркало в пол, гостевой диванчик с небольшим столиком, на нем лежали пожелтевшие от времени газеты, с другой стороны от входа расположились витрина и стеллаж для посылок и корреспонденции, на стене висела большая картина, изображающая суровую красоту Северного края. Из холла уходило два коридора. Один из них вел в обход гостиной на кухню, в кладовые и комнаты прислуги. Другой коридор вел в кабинет и единственную на этаже запертую комнату. За широкой лестницей находилась гостиная, к ней примыкала небольшая столовая, из которой можно было попасть на кухню. Из гостиной и из кухни можно был выход на задний двор. Планировка показалась Дамиану вполне удачной и удобной. Он не стал подниматься на второй этаж, увидев открытую корзину с нетронутой снедью от Илиры. Скорее всего, девушки спустятся сюда сами, видимо, они не обедали. Дамиан принялся разбирать еду из доверху наполненной корзины. Он тоже за день не вспомнил о еде. Такое часто случалось, когда работы невпроворот, как-то не до еды. Император решил накрыть прямо здесь, на кухне. Это казалось правильным. На деревянный стол упали белоснежные салфетки с пеной кружев по краям и гербом рода фон Нордлесс — светло-голубой силуэт ирбиса, вписанный в венок из серебристых пихтовых ветвей, под тремя белыми звездами как символом пути в Северный край. По Серпу, как называли это созвездие, испокон веков путешественники определяли, где север. Также стол украсили небольшие плетеные корзиночки с пирогами, высокий глиняный заварник с обжигающим травяным взваром, деревянная бочечка с запашистым медом и деревянные плоские тарелки с нарезанным сыровяленым и копченым мясом, твердым сыром, засоленной северной рыбой. Запеченную птицу Дамиан поставил разогреваться в печь. В корзине же нашлась плошка сметаны, пара бутылей молока, глиняные стаканы и приборы для трапезы. Фарфоровую посуду Дамиан не нашел, да и она казалась бы в этой уютной обстановке чуждой.

Тем временем Таисия приняла душ, переоделась в чистое платье и заторопилась вниз. Есть хотелось ужасно. Уже на подходе чувствовался аромат травяного чая, и было слышно шуршание оберточной бумаги. На всех парах она влетела на кухню, но вместо Доротеи увидела высокого широкоплечего мужчину. От неожиданности и страха разум помутился. Тая тоненько запищала и схватила, что первое под руку попалось, а попался ей веник.