Карт бланш во второй жизни (СИ) - Мор Ника

Собственно, и окончание учебы, с последующим наступлением каникул, радости нам не прибавило. Расстаться нам было не суждено.

Мы с Морисом сидели в комнате с угрюмыми лицами.

-А не пойти ли нам в город и выпить? – предложил Морис.

В этот момент сознание и, надеюсь, совесть еще пытались воззвать к моему здравому смыслу, подкидывая в память картинки с частушками на зеркале в момент моего первого принятия на грудь в этом мире. Но злость и безысходность отмутузили их и рефлексия ушла.

-Я заплачу. - тем временем продолжал этот искуситель.

-«За чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники» (1). Давай. Веди уже в свой кабак. -встала и подошла к мужчине. Так и хотелось сказать после поступившего предложения: «Ваня, я ваша навеки!» (2), но побоялась, что воспримет буквально. А в свете предстоящей пьянки вообще непонятно, чем это могло бы закончиться. Поэтому просто вовремя захлопнула рот.

Забор вокруг академии и остальные препятствия преодолевали с напором спецназа – «Вижу цель - не вижу препятствий» (3). В питейное заведение пришли с выражением лица штатных магилокопателей на кладбище.

Сели, выпили. Снова выпили. За нас, за вас и за спецназ. Дружбу-взаимовыручку-любовь-назло врагам, на радость маме. Последний тост, который заполнила – «Малышулечка, за тебя, пупсик мой!». Потом туман.

Проснулась от ощущения, что во рту пустыня и пересохший рот не открывается. Руки и ноги чувствую плохо, они как ватные. Одна ладонь возвращает чувствительность, под ней что-то теплое, пальцы привычно путаются в чем-то упруго-лохматом. Вспотела, представляя, что бы это могло быть…

Открыла глаз. Лежу на кровать в белье. Комнату не узнаю. На моем животе лежит голова Мориса. Степень одетости у мужчины такая же, как у меня. То есть, почти голый, только труселя. Мать моя женщина! Что было то?

-Морис, Морис! Вставай! Мы почему раздетые?

-Да я почем знаю? Ты вчера про какую-то гигиену перед сном рассказывала. Ниче не понял. Но пока штаны не снял, ты в кровать не впускала. Я уже решил, что приставать будешь, настроился. А ты как штаны мои на полу увидела, так сознание тебя и покинуло, отрубилась. Храпела так, что только шуба заворачивалась. – я зависла.

-Про шубу-то, откуда знаешь? -тихо спросила.

-Ты сама и рассказала. Что пьяная храпишь так, что шуба заворачивается. Я ждал, ждал, так и не понял, как и где она заворачивается.

-А почему мы здесь? Где мы вообще?

-У меня. Ты вчера с родителями знакомилась. Спасала меня от договорного брака. Сказала, что мы теперь банда, а банда своих не бросает.

Какая банда? Да я на Земле так никогда не напивалась.

— Вот, вот. И мне интересно, чем наш правитель так провинился, что в три часа ночи его будит в хламину пьяная парочка адептов, с требование – «Свободу попугаям» (4). При этом пьяная студентка требует ей выдать в мужья практически бездыханное тело, которое колыхается рядом со словами «Я старый солдат, и не знаю слов любви» (5). Потом, в качестве подтверждения серьезности своих намерений, выдирает часть балдахина над кроватью в поисках хоть какого, но колечка. Найдя его, торжественно становится на одно колено и пробует его надеть на ногу правителя, на палец ноги. А поняв свою ошибку разворачивается в другую сторону, делает подсечку и тело рядом падает, врезаясь лицом в спинку кровати. Морис, мальчик мой, не стесняйся, покажи результат ваших вчерашних приключений.

Морис тяжело вздохнул и поднял голову с моего живота. Да… Не Ален Делон. Нос опух, по переносице идет рассечение, под глазами два бланша.

И меня среди ночи поднимают и вызывают срочно во дворец разбираться с этим вопиющим фактом. И что я вижу по приезду? Два полуголых тела в невменяемом состоянии. – скрестила пальцы на руках и ногах, лишь бы это была белочка, а не куратор, лишь бы белочка.

Мы с Морисом замерли испуганными зайцами. На свет вышел злой куратор.

-Здрасти… - промямлила.

-И вам не хворать. Привели себя в порядок и быстро в кабинет к правителю. Будем решать, что с вами делать. – куратор развернулся и вышел.

-Морис, а родители у тебя кто?

-Правители государства. Но ты не переживай. Я младший сын, мне трон не светит.

- Ты почему заранее не сказал?

-А что бы изменилось? Стала бы лучше ко мне относиться?

-Хуже, гораздо хуже!

— Вот и я о том же.

Мы полежали еще немного. Потом встали, постанывая и кряхтя и пошли в ванну соблюдая очередность.

Посвежев, решили, что нужно восстановить цепь событий, что понять глубину ямы, в которую сами себя вогнали благодаря вчерашнему излиянию.

-В общем, до спальни правителя мы добрались без особых приключений, все же я здесь вырос, каждый угол знаю. Так, незначительные разрушения, пока шли и падали. – начал рассказ Морис.

Потом дошли до спальни отца, тебе приспичило посмотреть на горницу царевичей. Видно тебе обстановку и правителя было плохо, поэтому ты взяла канделябр со свечами. Я зажег. Когда воск капнул отцу на лоб, он открыл глаза. Ты прищурилась и выдала: -«Ах ты ж царская морда!» (6),

Я подошла к Морису и закрыла рот ладошкой.

-Карцер у вас где? – спросила.

-Зачем тебе?

-Так а че тянуть, сразу пойду. Расскажешь еще что-то, боюсь самой себе костер складывать придется. А так может малой кровью и отделаюсь.

- Так, оставить панику. Невеста ты мне или кто? - Морис встал, поправил сюртук, взял меня за руку и потащил в неизвестном направлении. Надесь, не со сторожевой башни сбрасывать...

Наказание

Мы бодро добежали, как оказалось, до кабинета правителя. Зайдя, застали там куратора, правителя лет сорока (если я правильно интерпретирую назначение обруча на голове) и мужчину лет двадцати пяти. Наверное, брат Мориса. Похожи.

Куратор стоял злой, правитель сидел задумчивый, мужик, прислонившийся к шкафу, демонстрировал мечту стоматолога. Холодно на него посмотрела. Потом вспомнила, зачем мы здесь и решила изображать из себя Аленушку из сказки, потупила взор. Добрая, скромная, милая. Это, конечно, плохо вязалось с запахом перегара, исходившим от нас, но, что имеем, так сказать.

Морис выдал пламенную речь про то, что он взрослый и сам может решать свою судьбу. Что он не даст меня в обиду и если меня накажут, то только с ним. Незаметно встала ему на ногу. Он заметно ойкнул. Вот кто? Кто тебя за язык тянет? Не вспомнил бы про наказание, может и прокатили бы эту тему мимо на саночках.

Правитель, нахмурившись, смотрел на нас. На лбу выделялись три красных пятна. От воска что ли? А как же хваленая регенерация? Или это потому, что поджигал их Морис своим огнем? Кстати… А у моего сообщника, почему синяки остались? Надо бы уточнить.

Посмотрела на своего спасителя. Стоял нахохлившийся, с решимостью в глазах и растрепанными волосами. С опухшим носом и фингалами напоминал панду. Потянула за камзол, чтобы наклонился, пригладила волосенки, выбившиеся пряди заправила за уши. Горюшко мое. Морис хлюпнул носом. Правитель вздохнул, со стороны брата Мориса послышалось конское ржание (не конское, конечно, но очень обидное, поэтому по-другому воспринять его не смогла).

-Дарк, ты же обещал. Что встретит он девушку, повзрослеет, остепенится. Встретил. Остепенился ли? Боюсь, они вдвоем вообще камня на камне во дворце не оставят. До сих пор последствия их брожения по ночному замку ликвидируем. – обратился правитель к куратору, потерев красные пятная на лбу. Я густо покраснела, вспоминая, как они появились, но потом отвлеклась на мысль о размерах нанесенного ущерба. Как бы узнать перечень сломанного и разбитого…

-Ошибался. Кто ж знал, что такой расклад будет. Встретились два одиночества. На мою голову. Непонятно, кого проще изолировать. - и на меня смотрит. А я-то здесь при чем? Я что ли себя к Морису приставила?

-На пару дней останетесь в замке. Хочу посмотреть, насколько вы опасны в тандеме. Не за себя, за государство переживаю. Вы, я так понимаю, должны были вместе на практику отправиться, верно? – спросил правитель.