Кимберли Дертинг - Зов смерти
— Я знаю. Просто не понимаю, что на меня нашло. Наверно, это я просто от неожиданности повел себя как последний идиот. Мне правда очень жаль, Виолет.
Она наслаждалась его голосом, ласковым, искренним.
— Да, ты уже говорил… — Виолет тронула его ногой. — Я прощаю твой идиотизм, — с усмешкой проговорила она.
Джей ухватил ее за ногу и потянул на себя так, что она свалилась на спину. И легонько засмеялась. Ей определенно стало лучше, хотя бы оттого, что больше не нужно на него обижаться.
Она решила, что сейчас самое время сказать ему то, что собиралась сказать столько времени и все не могла решиться.
— Ну если уж у нас сегодня вечер извинений, — начала она, посерьезнев, — то мне тоже надо кое-что тебе сказать.
Джей улегся рядом. Виолет ожидала, что его присутствие, как всегда, подарит покой и уверенность, но ничего подобного не произошло. Он был так близко, его дыхание касалось ее лица. Она с трудом могла сосредоточиться.
Ей показалось, что Джей, как обычно, читает ее мысли. Виолет задумалась, действительно ли это настолько хорошо видно по ней. И очень надеялась, что если это и так, то он видит не все.
— Давай, Ви. Можешь сказать мне все что угодно.
Его легкая улыбка завораживала, Виолет поймала себя на том, что неотрывно смотрит на его губы.
— Все что угодно, — повторил он, ласково подбодряя ее, она же в этот момент представила, как их губы соприкасаются.
Сейчас или никогда, решила Виолет — и заморгала, чтобы рассеять это видение.
— Я… я извиняюсь за тот день… на озере. Я совсем не хотела, чтобы ты увидел это…
И она замолчала, не закончив фразы, не в силах найти подходящих слов. Решительно не знала, как выразить то, что пыталась сказать. Про себя она много раз повторяла это, четко и уверенно, а теперь слова не шли с языка, превращаясь в невнятное бормотание.
— …я не должна была туда ходить, ведь я была уверена, что там… ну… что-то есть.
Джей покачал головой и приподнялся на локте, пристально глядя на нее:
— Не надо за это просить прощения. Я же знаю — ты не специально находишь такие вещи.
Он протянул руку и смахнул ворсинку со щеки Виолет. Его голос был мягким, задумчивым и искренним — как его прикосновение.
— И кстати, если бы ты меня предупредила, что что-то ощущаешь там, впереди, я бы все равно пошел вместе с тобой. Ты же не виновата, что там оказалась мертвая девочка, а не какое-нибудь животное. И я совсем не хочу, чтобы ты отталкивала меня, когда чувствуешь что-то подобное. Мы слишком долго дружим, чтобы так со мной поступать. Я хочу, чтобы ты сразу говорила мне, как только почувствуешь что-то странное.
Он убрал руку от ее лица, и Виолет едва удержалась, чтобы не вздрогнуть, — его прикосновение напоминало маленький электрический разряд. Кожу покалывало там, где коснулись его пальцы. Она решила умолчать об этом странном чувстве.
— Знаю, что не виновата, но я могла бы по крайней мере предупредить тебя. — Виолет хотела, чтобы он понял, как ее мучает понимание того, что ему пришлось увидеть. — Все равно, мне очень жаль.
— Кажется, ты это уже говорила, — ответил он, повторяя ее слова.
Она улыбнулась, отчаянно желая, чтобы он снова прикоснулся к ней. И надеясь, что это не заметно по ее лицу.
— Я просто не хочу, чтобы мы ссорились, — объяснила она.
— Я знаю. — Он протянул руку и взял ее ладонь. И переплел ее пальцы со своими.
Виолет облокотилась на него, и долгожданный покой внезапно вернулся, накрывая ее мягкой пеленой.
А потом Джей поцеловал ее. Нежно. Осторожно. Не в губы, как она много раз себе представляла, а в лоб. Ласково и немного властно.
У Виолет появилась надежда, что это может стать началом.
Адреналин
Каждая охота неповторима. Как и каждая девочка.
Лучше всего, если девочки добываются по-разному. В разных местах.
Но последнее становилось все труднее и труднее, поскольку отлучки с работы становились подозрительными. И теперь он был вынужден охотиться ближе к дому, а это означало, что нужно быть осторожнее, чем обычно. Нужно быть предельно внимательным. Даже щепетильным.
Это не значит, что раньше он был небрежным. Небрежность шла вразрез с его убеждениями.
Он провел пальцем по лезвию своего охотничьего ножа Ка-Бар, острому как бритва, — нож — часть его тактики. Он знал, что использовать его по назначению не придется, — одного вида этого оружия было достаточно, чтобы вызвать у девушек обессиливающий ужас и полное подчинение. Поглаживание острого лезвия возбуждало его так, как не возбудила бы ни одна женщина.
Он уложил свой нож в невзрачную спортивную сумку, с которой всегда выходил на охоту, — рядом со скотчем и пластиковыми ремешками.
Дополнительные предосторожности никогда не помешают. Напротив, даже добавят азарта: выбрать жертву, живущую поблизости от него и от места его работы, — как будто помочиться возле входа в собственный дом. Гадкое нарушение всех правил. И оно ему нравилось.
Он в последний раз оглядел себя в зеркале и вышел из дома.
Охота началась.
К четверти первого ночи настроение у него было дерьмовое.
Все плохо. После наступления темноты на улицах не осталось ничего заслуживающего внимания. Он давно опасался этого. Не столько возможности остаться без добычи, сколько того, что он будет ограничен в выборе, что ему придется использовать менее привлекательные объекты. Да. Он предпочитал хорошеньких.
Он знал, что вести о пропавших девушках распространились далеко и родители теперь более тщательно оберегают своих дочерей. Но из каждого правила есть исключения. Глупые и слабые всегда рано или поздно отбиваются от стада.
Все девушки, которых он видел сегодня, либо были не одни, либо не заслуживали внимания.
Он уже почти решил, что сегодня поиски бесполезны, как вдруг увидел ее. Она переходила темную улицу. Одинокая. Прелестная.
Он не стал терять времени.
— Подвезти? — выглянул в открытое окно, притормозив, чтобы поравняться с ней.
— Не надо, — ответила она, бросая на него взгляд — достаточно долгий, чтобы он убедился в своем выборе. — Я тут недалеко живу, на этой улице.
— Мне совсем не сложно. По правде говоря, мне будет спокойнее, если я подвезу тебя.
Она замедлила шаг, но не остановилась. Он видел, что она колеблется, и добавил:
