Линда Ховард - Озеро из снов
Ее босые ноги коснулись досок и она ступила на настил. Ричард остановился. Его аквамариновый взгляд впился в нее.
- Не заходи далеко, - жестко сказал он - Мостки опасны. Некоторые доски подгнили и плохо прикреплены. Сойди с мостков, детка. Иди ко мне. Клянусь, я не причиню тебе боли.
Ребенок. Осколки боли вонзились в ее внутренности, и она громко застонала. Ее рука легла на живот, словно ребенок все еще был в ней. Качая головой, она бездумно отступала от него.
Он остановился на мостках в футе от нее.
- Я не могу вернуть тебе этого ребенка, - хрипло сказал он, - Но могу дать другого. У нас будет столько детей, сколько ты захочешь. Не покидай меня в этот раз, Теа. Бога ради, сойди с мостков.
- Зачем? – слезы из бездонного колодца горя все еще туманили ее глаза, скатываясь по щекам.- Зачем откладывать? Почему не покончить со всем этим прямо сейчас?
Она еще дальше попятилась назад, чувствуя как скрипят и проседают под ней доски. У конца мостков было очень глубоко. Это прекрасно подходило для трех буйных детей, которые могли нырять и резвиться в воде, не опасаясь, что стукнутся головой о дно. Если ей предназначено умереть здесь, пусть так и будет. Вода. Всегда была вода. Она всегда ее любила, и, в конце концов, вода предъявила на нее свои права.
Ричард медленно продвигался вперед, не отрывая от нее взгляда и протянув ей руку.
- Ну, пожалуйста. Давай, возьми мою руку, дорогая. Больше не отступай назад. Это опасно.
- Не подходи ко мне, - завизжала она.
- Я не могу, - его губы едва шевелились.- Я никогда не мог, - Он сделал другой шаг, - Теа…
Она поспешно отступила. Доски просели под ней, а затем начали трещать. Она почувствовала, как одна сторона настила проваливается под ней, сбрасывая ее в воду. Последним, что она увидела, смутно и расплывчато, прежде чем вода сомкнулась над ее головой, был Ричард, прыгающий вперед. И его лицо, охваченное бессильным гневом.
Было холодно и темно. Она опускалась, будто ее тянула вниз какая-то невидимая рука. Опускалась все глубже и глубже, наталкиваясь на чернеющие сваи мостков. После всего страха и боли было почти облегчением осознавать, что все заканчивается, и в течение долгих мгновений она просто признавала неизбежность происходящего.
А затем сработал инстинкт, столь же непреодолимый, сколь и бесполезный, и она начала бороться, пытаясь вытолкнуть себя на поверхность. Но ночная рубашка обвилась вокруг ног, и опутывала их тем плотнее, чем сильнее она боролась. Тут она поняла, что зацепилась за сломанные доски. Обломки тянули ее вниз, и, с опутанными ногами, у нее не хватало сил сопротивляться их неодолимому хвату.
Она бы расхохоталась, если бы могла. На этот раз Ричарду не пришлось ничего делать. Она ухитрилась сделать все сама. Однако, она пыталась выплыть и не прекращала бороться со вцепившимися досками.
Он прыгнул в воду, погрузившись слева от нее и взбаламутив водную гладь. Видно было плохо, но, тем не менее, она различала мерцание его кожи, темноту его волос. Он сразу же нашел ее – по белой ночнушке – развернулся и поплыл к ней.
Злость пронзила ее как удар ножа. Он должен был довести это дело до конца и не мог позволить озеру одному сделать его работу. Вероятно, он хотел убедиться, что она не борется за свою жизнь.
Она руками оттолкнула его и удвоила усилия, из последних сил пытаясь выбраться на поверхность. Сражаясь за жизнь, она израсходовала весь кислород и теперь ее легкие горели от потребности вдохнуть. Ричард схватил ее руки и стал толкать ее вниз, вниз, дальше от света, дальше от жизни.
Теа видела его глаза, спокойные и отстраненные, полностью сосредоточенные на том, что он делал. У нее оставалось так мало времени, так мало. Боль водоворотом кружилась в ней. Боль и злость на судьбу, настигшую ее несмотря на все усилия. Она еще раз отчаянно дернулась, пытаясь вырваться и истратив на это усилие остатки сил…
Несмотря ни на что, она всегда так сильно любила его, любила без всяких причин, любила даже в смерти.
Но еще больнее было осознавать, что она оставляет его навсегда. Их пристальные взгляды встретились сквозь завесу темной воды. Его лицо было так близко, что она могла бы его поцеловать. Через подступающий мрак она видела свою муку, отражающуюся в его глазах. Доверяй мне, неоднократно говорил он. Доверяй мне … даже если все свидетельствует об обратном. Доверяй мне.
Доверяй ему.
Осознание озарило Теа как солнечные лучи. Доверие.
Она никогда не доверяла ему полностью, не верила в его любовь к ней. Она были похожи на двух осторожных животных, которые стремятся быть вместе, но не смеют показать друг другу свою уязвимость. Они не доверяли друг другу. И поплатились за это.
Верь ему.
Она прекратила борьбу, обмякла и позволила ему сделать то, что он хотел. Тем более, что у нее все равно уже не было сил. Они все еще пристально смотрели друг на друга, и она своим взглядом отдавала ему себя, ее глаза светились любовью. Даже если было слишком поздно, она хотела, чтобы он знал, что и перед лицом смерти, несмотря ни на что, она любила его.
Она увидела блеск в его глазах, почувствовала, как он с новыми силами тянет ее в глубину, ко дну. Теперь, без хватки досок, за которые она зацепилась, он смог ослабить натяжение ткани и высвободить ночную рубашку из ловушки топляка. И, когда последний пузырек воздуха выскользнул из ее губ, он обхватил рукой ее талию и заработал сильными ногами, чтобы вытолкнуть их на поверхность, к живительному кислороду, к жизни.
— Господи, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, о, Господи, пожалуйста…
Она слышала как он, вытаскивая ее из воды, бормочет эту отчаянную молитву, но не могла ответить, не могла двигаться и, как тряпичная кукла, повисла у него на руках. Ее легкие отказывали, и она не могла резко и глубоко вздохнуть, хотя это было так необходимо.
Ричард опустил ее на траву и начал колотить по спине. Ее легкие дрогнули, потом расширились, она закашлялась и изо рта полилась озерная вода. Он продолжал лупить ее по спине так, что казалось, что он переломает ей все ребра.
— Я … в … порядке, — смогла выдохнуть она, пытаясь уклониться от беспощадного кулака. И продолжала кашлять, подавляя рвотные позывы.
Он свалился рядом с ней, заходясь в приступе кашля, его мускулистая грудь вздымалась, когда он хватал ртом воздух.
Теа с усилием повернулась на бок, и потянулась к нему, испытывая непреодолимую потребность в прикосновении. Они лежали на траве, дрожа и кашляя, когда первые теплые солнечные лучи проплыли над озером и коснулись их. Он судорожно притянул ее к себе, по его щекам бежали слезы. Что-то бессвязно бормоча, он осыпал поцелуями ее лицо, ее шею. Его крупное тело окаменело, содрогаясь от напряжения. Он перекатил ее под себя и задрал до талии подол мокрой ночной рубашки. Теа, чувствуя его яростную, неистовую потребность, лежала неподвижно, пока он сражался с мокрыми, неподатливыми джинсами. Наконец он расстегнул их и стащил вниз. Он раздвинул ей ноги и вонзился в нее, большой, горячий и настолько твердый, что она вскрикнула, стиснув его так сильно, как только могла.
