Ульяна Соболева - Венганза. Высшая мера
По дороге лихорадочно пытался просчитать все свои последующие шаги. Чёрт, почему всё так сложно? Какой нахер из меня герой — любовник? Нежность — это не моё! Но сломать её физическ, будет слишком просто. Она не сможет прочувствовать и долю того ада, через который я хочу пропустить её эмоционально. Превратить жизнь русской сучки в ничтожное существование. Поэтому придется притворяться жалким Ромео! Да какой нормальный мужик будет распускать такие сопли перед телкой?! Бред какой — то! Еще цветы эти! Кто б увидел — на смех поднял. Среди наших это не принято.
Доехав до съемочного павильона, спрыгнул с байка, засунув цветы подмышку. Решил подождать ее снаружи, но, выкурив три сигареты, послал все к чертям и двинулся вовнутрь. Прошел множество подсобных помещений перед тем, как выйти в ярко освещенный прожекторами холл и замер на месте. Бл*дь, на широченной кровати, накрытой черными простынями, извивалась Чика, в красном, прозрачном кружевном белье. Она выгибалась грудью вверх, трогая себя руками перед камерой какого — то патлатого отморозка. В джинсах моментально стало тесно, а во рту пересохло. Еще секунда — и я залезу на эту чертову кровать, предварительно вытолкав кретина с камерой. На подобное зрелище я никак не рассчитывал.
— ДА! Вот он, этот взгляд! — кричит фотограф.
Клацнула фотокамера, и еще, и еще…
Марина прикоснулась к губам тонкими пальцами:
— Да, детка, да. Трогай свои губы, возьми палец в рот. Давай.
Чика облизала палец, томно закрывая глаза, провела руками по груди. Сразу же представил, как этот чувственный рот будет выполнять все мои желания.
— Марина… не останавливайся! Прогнись, закрой глаза, да… да, моя девочка, ты идеальна! Дай им это… бешеную эрекцию при взгляде на тебя.
Она прогнулась, сжав вместе колени, впиваясь пальцами в черный шелк… С пухлых губ сорвался стон:
— Черт, детка, у меня у самого сейчас встанет… продолжай, не останавливайся, повернись на живот, прогнись.
Марина выгнулась так, будто чьи — то невидимые руки ласкают её тело. Острые соски выпирали сквозь тонкое кружево, демонстрируя возбуждение. Твою мать, неужели этот патлатый мудак её так возбуждает? Он не похож на того недоноска — жениха, информацию о котором мне скидывал Хавьер. Под чьими руками она прогибается у себя в мыслях? Чёрт, неужели она так течет только при мысли о своем ублюдке — женихе?
Девчонка перевернулась на живот, прогибаясь и выставляя мне на обозрение упругую попку под тонким кружевом трусиков. Мысленно я уже сдернул с неё эти трусики и врезался сзади, обхватив жадными руками за поясницу. Твою мать, у меня снова такой стояк, будто месяц не трахался, хотя пришел сюда хорошо подготовленный, чтобы снова не думать только о том, как отодрать её при первой же возможности. Патлатый вывел меня из грёз, дотронувшись до её лица. Всё нутро вдруг неожиданно запротестовало — «Моё»!
Твою мать, нужно сваливать отсюда, трахнуть ещё кого — нибудь пару раз и возвращаться с полным контролем над своим телом. Хватит вести себя как прыщавый подросток, не умеющий справляться с разбушевавшимися гормонами. Слишком многое поставлено на кон, чтобы идти на попятную и растягивать на неизвестный срок. Гладенькое холеное лицо Асадова ухмыльнулось моим мыслям, присмиряя либидо.
— Снято! — раздался радостный возглас. — Марина — это будет бомба, вот увидишь, они заключат с нами контракт еще на несколько съемок. Давай, отдохни и переодевайся в черное.
Она накинула на себя халатик, который не спрятал её тело, а наоборот — подчеркнул то, как мало на ней надето.
— Мы договаривались о часе съемок, ты клацал полтора часа.
— Но согласись, что ты в ударе. Такие моменты надо ловить. Давай еще пол часика в черном, и уезжай домой. Кстати, это не к тебе приехали?
Патлатый продолжил тараторить рядом с полуобнаженной девчонкой, с каждой секундой нервируя все больше. Чика перевела взгляд на меня и её глаза тут же расширились, а грудь начала вздыматься намного чаще, попыталась плотнее завернуться в халат и тут же убежала. Сюрприз явно удался. Ни секунды не мешкая, проследовал за ней. Патлатый сально улыбнулся и подмигнул:
— Гримерка за поворотом, сразу не лево, Красавчик.
Дошел до двери, первым порывом было сразу же выбить её к чертовой матери, но я сдержался, громко постучал.
За дверью воцарилась гробовая тишина, а затем шорох шелкового халата.
— Фрэнк, ты? — спросила она.
Я не успел ничего ответить, Чика распахнула дверь. Её глаза горели, дыхание участилось, а грудь тяжело вздымалась. Ванильный запах девчонки моментально окутал, призывая приблизиться и насладиться им как следует. Интересно, это запах шампуня или лосьона для тела? Я опустил взгляд к чуть приоткрытым губам и снова вернулся к кошачьим глазам. Шумно выдохнул перед тем, как заговорить.
— Привет, Котёнок, — усмехнулся, наблюдая за тем, как расширились её зрачки от моих слов. Она судорожно сглотнула, и я заметил, как сильно вздымается и опадает ее грудь под тонким шелком, вспомнил, как под прозрачной материей виднелись ее соски и дышать стало намного сложнее.
— Это тебе, — достал из — под мышки букет алых роз и протянул ей.
От неожиданности она некоторое время просто смотрела на цветы, а потом снова перевела взгляд на меня и улыбнулась.
— Спасибо.
Марина отошла в сторону, пропуская меня вовнутрь.
— Как ты узнал, что я здесь? Никто не знает о съемках…Папа…он против…и…
Она сморщилась, уколовшись шипом, и положила пальчик в рот, всасывая выступившую капельку.
Этот невинный жест заставил организм отозваться на него. С трудом восстановил сбившееся дыхание. Да что за дерьмо со мной происходит? Любое её действие вызывает эрекцию.
— У меня свои источники, — снова представил Асадова, успокаиваясь.
Она по — прежнему стоит напротив меня, в этом маленьком халатике, с пальцем во рту. Бл*дь, она что специально издевается надо мной?! Сегодня мне казалось, что она безумно рада видеть меня. Надеюсь, что инстинкты и наблюдательность не обманывают.
Прочистил горло:
— Это было горячо, — многозначительно добавил, не отрывая глаз от её губ. Окинул взглядом её тело, запоминая то, как тень падает на молочную кожу. Она замерла, позволив мне рассматривать себя, и когда я вновь обратил взор к её лицу, медленно выдохнула.
— Я должна продолжить съемки. Еще полчаса. Я сейчас.
Не дожидаясь моего ответа, засуетилась и выбежала из гримерки. Усмехнувшись, налёг плечом на косяк.
— Я не буду сегодня сниматься в черном. Любой другой день, любой. Твой должник, хорошо? — слышу её приглушенный голос.
