Линси Сэндс - Мой опасный возлюбленный
— Скажи Бастьену, чтобы он не присылал Уайатта. Мы едем в аэропорт, — приказала она, еще выше подняв крестик.
Он кивнул и поднес телефон к уху:
— Проследи, чтобы для нас были заказаны билеты.
Томас не стал дожидаться ответа Бастьена, повернулся и направился в столовую.
Инес немного замешкалась, соображая, что делать дальше, потом быстро вернулась в спальню, схватила свою сумочку и, зажав в руке спасительный крестик, медленно вышла в холл номера. Дверь в гостиную была распахнута, и она видела Томаса, который заканчивал собирать свой рюкзак, засунув записную книжку в боковой кармашек; он застегнул последнюю молнию и, вскинув рюкзак на плечо, обернулся к Инес. Едва он двинулся в ее сторону, она подняла крестик повыше, затем попятилась, на ощупь открыла дверь и выскочила в коридор.
— Ты можешь перестать сверкать этим? — немного насмешливо спросил Томас. — Думаю, на улице это будет выглядеть как минимум странно, боюсь, если ты не перестанешь размахивать крестом, то привлечешь к себе ненужное внимание.
Только сейчас Инес заметила, что горничная, катившая пылесос, и люди, ожидающие лифт, с оживленным любопытством смотрят на нее. Инес опустила руку, сделав вид, что поправляет блузку, однако, боясь, что вопреки обещаниям Томас может наброситься на нее, она не рискнула выпустить крестик из вспотевших от страха пальцев.
Вздохнув, Томас вытянул руку в сторону лифта:
— После вас.
— Нет, — быстро возразила Инес, потом, откашлявшись, твердо произнесла: — Только после вас.
Томас пожал плечами и направился к лифту. Она последовала за ним, старательно держась на расстоянии, казавшемся ей безопасным. Так они и подошли к пожилой паре, ожидающей появления кабины лифта. Инес едва глянула в их сторону, продолжая взглядом сверлить спину Томаса.
— Прелестный крестик, дорогая.
Инес нервно посмотрела на сказавшую это пожилую женщину, натянуто улыбнулась и, сурово взглянув на Томаса, сказала:
— Он был освящен самим Папой.
— Каким именно? — спросил Томас. — Новым или тем, который был до него?
Инес заколебалась, соображая, который из них прославился большей святостью, затем солгала, решив придать своему заявлению весомость:
— Обоими.
Томас хмыкнул, покачал головой и, вслед за пожилой парой входя в лифт, пробормотал:
— Похоже, путешествие будет долгим.
Инес вошла в кабину лифта и подумала, что он прав. У нее было такое чувство, что за последние несколько минут она постарела на десять лет. Действительно, полет будет долгим.
Они спустились на первый этаж и молча пересекли вестибюль. И только когда Инес вслед за Томасом села на заднее сиденье такси, он тихо сказал:
— Нам нужно будет купить тебе духи, когда приедем в аэропорт.
Инес с подозрением посмотрела на него:
— Зачем?
— Потому что я чувствую запах твоего страха, и у меня возникает желание поцеловать и утешить тебя, — откровенно признался он.
Инес широко раскрыла глаза, вспомнив, как он обнимал ее, как касался ее губ своими губами, как ее охватила страсть, когда он целовал и ласкал ее, и как наслаждение, многократно усиленное возбуждением, переполнило ее, когда его клыки вонзились в ее шею. От этих воспоминаний ей захотелось немедленно, прямо в такси, прильнуть к нему и вновь испытать все то, что она испытала, она ведь наслаждалась даже его укусом, пока не осознала, что происходит.
Чуть заметно тряхнув головой, Инес отбросила эти воспоминания и вновь сосредоточилась на Томасе. Похоже было, что это он внушает ей подобные мысли, заставляя Инес желать его. Путешествие будет гораздо опаснее, чем она предполагала.
— Аэропорт Гатуик, — сказал Томас водителю.
Инес, откинувшись на сиденье, молча наблюдала за ним. Она видела, как он втянул носом воздух и его ноздри слегка задрожали. Нахмурившись, она спросила себя, чувствует ли он все еще запах ее страха или запах желания, охватившего ее, когда воспоминания пронеслись в ее голове, оказался сильнее. Когда она увидела едва приметную улыбку, коснувшуюся его губ, и заметила, что его глаза — обычно красивого серо-голубого оттенка — теперь засверкали расплавленным серебром, она почувствовала, что и сама покраснела, — несомненно, Томас почувствовал, что она хочет его.
Когда Томас подвинулся чуть ближе и его рука слегка коснулась ее бедра, Инес встревожилась. Это легкое прикосновение вызвало настолько бурную реакцию в ее теле, что девушка испугалась.
— Отодвинь от меня свою бездушную задницу, — прошипела она, нервно поглядывая на затылок водителя. Ведь не будет же он пытаться укусить ее прямо здесь, в машине, в присутствии свидетеля?
— Извини, — пробормотал он. — Я подумал...
Томас недоговорил, отодвинулся и, отвернувшись, начал смотреть в окно, стараясь не замечать сидящую рядом девушку. Инес решила подождать, пока они не доберутся до аэропорта, и там потребовать объяснений, которые ей были обещаны. А пока ее вполне устраивало, что Томас не обращает на нее внимания. Ее невероятно тревожило осознание того, что она испытывает влечение к мертвой, бездушной вещи.
Инес исподтишка разглядывала четко вылепленные черты его лица. Он был бледен, но это была не бледность мертвеца, а бледность человека, мало бывающего на солнце. На его щеках заметен был слабый, но здоровый румянец, и она мрачно подумала, уж не ее ли кровь подрумянила его щеки.
Она напряглась, когда его ноздри вновь затрепетали. Он бросил быстрый взгляд в ее сторону, и она уловила отсвет серебряного огня в его глазах. Инес откинулась на сиденье, чувствуя себя загнанной в угол птахой. К счастью, он тотчас отвел глаза, и она смогла немного расслабиться.
Настороженно наблюдая за ним, она решила, что его идея была не такой уж плохой. Как только они доберутся до аэропорта, она тотчас отправится в магазин дьюти-фри и купит флакончик духов. Инес не хотела, чтобы он мог определять, что она чувствует. Тем более что теперь, когда она находилась в относительной безопасности, она начала испытывать больше желания, чем страха. Да, она обязательно купит духи. Будет легче не обращать внимания на свое желание, если он не станет так явно ощущать его.
ГЛАВА 4
Томас устроился поудобнее на своем месте, с любопытством наблюдая за группой шумных англичан. Это были мужчины, на одном из них была униформа медсестры, его волосатые ноги обтягивали сетчатые нейлоновые чулки ядовито-розового цвета. На голове ряженого красовался перекосившийся светлый парик, а туфли на высоких каблуках и ярко размалеванное бородатое лицо дополняли странную картину. Спину «медсестры» украшал небольшой плакат с надписью: «Я женюсь. Оторвись на мне».
