Сергей Лукьяненко - Близится утро
– Индия, – задумчиво сказал лекарь. – Индия, страна волшебная, красивая, богатая... Нет. Вряд ли! Был при дворе один учитель, географию излагал, да в случае необходимости порол напроказивших детишек-аристократов...
Я усмехнулся.
– Порол-порол, – развеял мои сомнения Жан. – Что, думаешь только простолюдины детей через розгу уму учат? Порой и графеныш так учудит, что без должной порки не обойтись. Маркусу хоть нечасто, но тоже перепадало... по заслугам. Так вот, тот учитель, он в Индии прожил немало. Любил порассказывать про дела в колонии, и занимательно весьма! Только вот слишком откровенно кроме романтики и про грязь упоминал, и про страшные болезни, про секты кровожадные и про нищету ужасающую. Вряд ли Маркус захочет отправиться в Индию!
Что у нас осталось?
– Африканские земли... Ацтеки... Жан покачал головой. Он напряженно размышлял, будто перед ним была карта расстелена.
– Нет... не то. Не то! А ведь вертится в голове... на язык просится.
– С Миракулюсом ты тогда хорошо угадал... – тихонько вставил я. – Подумай, Жан... Может, на родину матери подастся?
– Нет. Родня и без того Маркуса не слишком-то жаловала. А уж теперь, когда его сам Владетель ищет...
С каждым мгновением, пока Жан предавался размышлениям, моя вера в него таяла. Нет, не получится такого, чтобы вновь он угадал путь Маркуса. Ничего он не знает.
Или, напротив, знает? Но комедию устраивает?
– Слушай, Жан Багдадский... – начал я. И тут лицо старика осветилось благостной улыбкой.
– Правильно, Ильмар! Молодец. Руссия для него заказана. В Державе схватят. В колонии – не добраться, да и душа к ним не лежит. Значит, через Османскую империю. И путь почти как прямой, и побезопаснее других!
– Что – через Османскую империю? – совсем уж ничего не понимая, спросил я.
Лекарь вздохнул:
– Ильмар, Маркус – из тех людей, что ногу поднимая, уже знают, куда ее поставят. Скажи... никогда он не говорил с тобой о земле иудейской?
– Нет.
– Значит, точно. О том думал.
– А ведь ты прав, старый лис! – воскликнул Антуан. – Прав!
– Зачем ему в Иудею... – начал я. И замолчал, потому как понял.
– Искупитель он или Искуситель, а другой дороги ему нет! – тонко вскрикнул Жан. – Понял, Ильмар? Ты что, думаешь, чтобы в силу вступить, Маркусу надо возмужать? Это дело десятое! Где бы и как бы он ни прятался, его в Иудею тянуть будет!
– Зачем? – тупо спросил Йене.
– Чтобы понять, кто он есть, – ответил, вместо негодующе. всплеснувшего, руками Жана, его старый друг. – Чтобы прийти туда, откуда начал свой путь Искупитель.
– Или – туда, где Искусителю предрешено с Искупителем сразиться... прошептал Йене. – В Мегидду.
– Это пока неведомо, – отрезал Жан. – Но двинутся они через османские земли... вроде как и не под Державой страна, и в то же время особых интриг не плетет, живет себе помаленьку, своему Богу молится... Ильмар! Как бы ты в Османскую империю добирался? Если тебя ищут, если денег немного, если торопиться приходится?
– Через Паннонию, – не раздумывая ответил я. – С одной стороны граница ханства, на нее все внимание. А с османами вроде как тихо сейчас... вряд ли слишком следят за рубежом.
– Опять же без малого полста лет, как преторианцы в Аквиникуме мятеж подавили, – согласился со мной Жан. – С одной стороны, народ там теперь не бунтует, а с другой – Дом недолюбливает.
Смешная была картина, если со стороны поглядеть! Сидели мы вчетвером за столом и дружно друг другу кивали. Ни у кого слова против не нашлось.
То ли угадали мы, то ли все разом в заблуждение впали...
– Попробуй еще найди Маркуса в Паннонии! – решил я нарушить всеобщую радость. – Даже если в Аквиникуме таится. В Миракулюсе лишь потому встретились, что он сам встречи искал.
Жан вздохнул:
– Вот тут, Ильмар, ничего посоветовать не смогу. Детали все тебе придется распутывать. На месте. Перехватишь Маркуса в Паннонии – хорошо. Нет – двигайся в Иудею. Все равно он туда придет.
– В Иудее искать его проще, – тихо сказал Антуан. – Это пустынная и печальная страна, чей народ живет тяжким крестьянским трудом. Там трудно укрыться чужаку, хотя и вреда беспричинного ему не причинят.
– Ты там был? – спросил я.
– Да. Мы летали... когда шли стычки с османами...
Я ожидал услышать еще одну долгую и красивую историю, но Антуан замолчал.
Наверное, говорить о войне ему нравилось куда меньше, чем о мире.
– Ильмар, родной, закрой-ка окошко, – попросил Жан. – Совсем уж схолодало...
Я послушно встал, смирившись с ролью мальчика на побегушках.
– Завтра вы отправитесь в Аквиникум, – резко произнес Жан, пока я возился с окном. – Ты в этом деле опытен, Ильмар, сам реши, кем вы с Антуаном притворяться станете.
– Мы с Антуаном? – не понял я.
– И Стража, и Церковь сейчас ищет двух молодых мужчин, – сказал Жан. – Или же вас с Йенсом поодиночке. Или же группу, в которой будут двое, похожие на вас по описаниям. Безопаснее всего, мне так думается, пробираться в Аквиникум двумя группами. Я с Йенсом, – старик широко улыбнулся монаху, – и ты с Антуаном.
– Не верю, – пробормотал Антуан. – Ты не только меня гонишь на край света, а еще и сам задницу от кресла отдираешь?
На лице Жана появилась такая добродушная улыбка, будто старому барону только что вернули весь Багдад, привели потерянного наследника рода и пожаловали новый титул.
– Антуан, я всегда был хорошим лекарем...
– Эта фраза завязла у меня в ушах... – буркнул Антуан.
– Да, завязла. С того самого дня, как ко мне принесли одного молодого летуна, сломавшего себе все, что только можно сломать. И вроде бы ты не жаловался на лечение, пусть даже мне редко приходилось заниматься хирургией?
Антуан улыбнулся.
– Так вот, я хороший лекарь, – повторил Жан и обвел нас высокомерным взглядом – кто дерзнет поспорить? Никто не дерзнул. – И себя я знаю получше, чем любого больного. Жить мне, милый Антуан, остался год. Позволит Сестра два. Не больше. И цепляться мне в этой жизни не за что и не за кого. Я когда-то заварил всю эту историю...
– Это еще как? – нервно спросил Йене. В обществе Жана он явно чувствовал себя не в своей тарелке, а перспектива путешествовать с ним вместе повергала его в трепет.
– Я Маркусу помог на свет появиться, – разъяснил Жан. – Возможно, будь другой лекарь к подруге Владетеля приставлен, не пришлось бы нам тут сидеть.
Так что посмотреть, чем история кончится, я должен. Сколько успею.
Глава пятая, в которой я толкую притчу о бесплодной смоковнице, но последующий диспут совсем уж неописуем
Трудное дело – быть примерным сыном при старом и капризном отце.
– Где моя грелка? – воскликнул Антуан. – Исаия, ты хочешь моей смерти!
