Татьяна Абалова - Встретимся у кромки миров (СИ)
Детей тоже не оставили без внимания. Еще морозной зимой, когда все сидели по домам, был организован кукольный театр. С каким удовольствием шились петрушки! Бабушка достала сундук с тканями и лоскутами и все, кто умел держать иглу в руках, предались этому творческому процессу.
Весной состоялась премьера, на которую собрался весь поселок. Играли «Золотой ключик», за основу взяли фильм, вышедший на экраны страны в тридцать девятом году. Там в конце всех кукол забирали в чудесную страну, где не обижают слабых и все живут дружно, а гадкие капиталисты оставались с носом. Я была Буратино и говорила тонким писклявым голосом. По просьбе сельчан сказку показывали почти каждую неделю в течение всего лета.
Позже под руководством Марии Ильиничны мы ставили и более серьезные вещи. В спектакле «Ромео и Джульетта», премьера которого состоялась летом сорок четвертого, солистами были Галя и Пахом. В конце, когда влюбленные погибали, у женщин стояли слезы на глазах, но это были счастливые слезы. Любовь была нужна всем.
Постановку за лето показали раз десять, и зрители стали замечать, как все жарче и жарче Ромео целует Джульетту. Если на земле останутся хотя бы одна женщина и один мужчина, любовь будет жить.
При общем здоровье жителей, обидно было видеть, как люди уходили из жизни. Но это тоже оставалось под вопросом. Может, они просто уходили из нашей жизни? Для этого использовался туман. В белую непрозрачность ушла бабушка близнецов, так и не дождавшись возвращения дочери и Тараса. Но решилась она на этот шаг только после исчезновения последнего родного человека — внука Пахома. Лодка с ним и еще тремя рыбаками была унесена в туман вдруг налетевшим штормом осенью сорок четвертого года. Этот случай потряс весь поселок.
Особенно было жалко Галчонка, она почернела от горя, и я проводила возле нее большую часть дня. Сначала делала это по просьбе ее мамы, потом уже сама тянулась к подруге.
Время лечит — это правда. Забыты детские поступки, теперь мы смотрели на прошлое другими глазами.
— Ну почему, почему это случилось с нами? — жаловалась, всхлипывая, Гала, — В чем я провинилась перед судьбой?
Сочувствовала и понимала ее горе, все эти годы сама задавалась теми же вопросами.
— Мы так хотели быть вместе, сыграть свадьбу, а теперь? Кто я? Ни жена, ни невеста, — плакала, уткнувшись в мое плечо, — я ему всю себя отдала, так любила крепко.
— Что, у вас и ЭТО было?
— Было, — закрыла лицо руками Галка, — не удержались.
— А если ты забеременела?
— Пусть. Хотя вряд ли, — подняла голову и, вытирая нос мокрым от слез платком, глухо произнесла, — Ты заметила, за все три года ни одного ребеночка в поселке не появилось? Жутко, да?
Пришлось согласиться. Может это и к лучшему. Неизвестно, что ждет впереди, а тут груднички, да без солнца.
Все эти годы по-прежнему проводила утренние часы в беседке. Неизменно туда прибегал Дик, мой верный товарищ, друг, с которым так спокойно было смотреть вдаль. Как молитву повторяла за ветром, дующим с разной силой, «Где ты? Я жду!», в надежде, что он донесет мои слова и меня услышат. Порой засиживалась надолго. Не могла уйти.
Несколько раз казалось, что вокруг происходит что-то странное. Сначала настораживался Дик, шерсть на загривке поднималась дыбом, он рычал, коротко лаял и смотрел в одну точку. Прислушивалась, и мне казалось, что кто-то разговаривает, ходит, шурша песком. Списывала это на шум моря, ветра и разыгравшееся воображение. Собака тоже быстро успокаивалась и опять усаживалась рядом, ожидая ласки.
Все было так, пока однажды я не услышала знакомый мотив песни «Синий платочек», доносившийся со стороны моря.
Наизусть знала ее и часто подпевала, слушая дома в Москве пластинку с записью голоса Изабеллы Юрьевой. Наш аккордеонист тоже лихо исполнял этот вальс:
Синенький, скромный платочек
Падал с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых, радостных встреч.
Порой ночной
Мы распрощались с тобой…
Нет больше ночек!
Где ты, платочек,
Милый, желанный, родной?
Но каково было мое изумление, когда я разобрала совсем другие слова! В память врезался этот звонкий голосок и текст, который моментально запомнила:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили,
Нам объявили,
Что началася война.
Кончилось мирное время,
Нам расставаться пора.
Я уезжаю,
Быть обещаю
Верным тебе до конца.
Что это? Откуда взялся голос, если возле беседки близко никого нет? Дик тоже странно себя повел: прижал к голове уши, заметался.
Как песня неожиданно началась, так и внезапно закончилась. Пес постепенно успокоился. Посидев с полчаса, в надежде, что что-нибудь услышу, убежала домой и попросила бабушку достать «Загадочную книгу».
Там написала: «Запись № 106. Предположительно 10 апреля 1945 г. Кира Рокосовская в беседке услышала песню „Синий платочек“ с незнакомыми словами».
Глава 7
Но грозный час борьбы настал,
Коварный враг на нас напал.
И каждому, кто Руси сын,
На бой с врагом лишь путь один.
Сначала в дом пришли члены штаба, потом уже большая часть поселка, узнав о невероятном происшествии, собралась под нашими окнами. Я опять и опять зачитывала услышанные слова.
Позже появился запыхавшийся Иван с женой. Они уже не ждали комиссию из района, но продолжали вести протоколы. На случай, если туман спадет, и у председателя спросят, чем занимался все эти годы. Он поначалу скептически отнесся новому тексту песни, как всегда выискивая объективные причины всему необычному, вплоть до того, что мы сами все выдумали. Только случай с магазином поколебал его уверенность, о чем женщины из штаба тут же напомнили.
Высунувшись в окно, на подоконник которого уже поставили по его просьбе графин с водой и стакан, председатель, взяв «Загадочную книгу» в руки, громко зачитал последнюю запись.
Потом, сделав паузу, обратился к сельчанам, стоящим во дворе и за забором:
— Товарищи! Если не брать под сомнение рассказ Киры, то как расшифровать слова песни? — сделав паузу, оглядел замерший народ, — Рассмотрим каждую фразу отдельно:
Двадцать второго июня,
Ровно в четыре часа
Киев бомбили.
Как вы помните, именно в этот день в пять пятнадцать прогремел взрыв на пляже. И получается, что это не простое совпадение! Бомбили не только нас, но и Киев, а возможно и другие города Советского Союза.
