Лариса Куролесова - Венец на двоих (СИ)
Пока руки занимались привычным монотонным делом, голова тоже отдыхала после напряженного труда. У Дорнана было такое чувство, что стоит отложить меч в сторону — и через несколько минут он разъяренным вепрем помчится по улицам крепости, сметая все на своем пути. Расположившиеся неподалеку солдаты поглядывали на короля с опаской, как будто понимали, что он близок к срыву. Встретившись с ними взглядом, ан’Койр даже не старался выдавить из себя подобие улыбки. Они торопливо отводили глаза, и он возвращался к заточке своего меча.
«Его величество не в лучшем расположении духа», — нечто подобное он краем уха услышал накануне, когда Эталинф Джинес общался с кем‑то из своих вассалов. Это было крайне осторожное выражение нынешних чувств Дорнана. Пожалуй, худшего «расположения духа» он и припомнить за собой не мог. И причина такого состояния имела не только лицо, но и имя — Ильтера ан’Койр, милостью небес королева Эрнодара!
Глупая женщина! Отчаянная, отважная, восхитительная, прекрасная и смелая, но глупая! Едва подумав о Тере, Дорнан едва не зарычал, к счастью, сдержавшись, чтобы еще больше не напугать окружающих. Он и так выглядел достаточно устрашающе. Может, стоит выйти в таком виде к равианской и паданонгской армиям — и они сбегут, убоявшись жуткого вида эрнодарского короля?.. С момента известия о том, что ее величество не ушла из осажденной столицы, Дорнан ан’Койр был готов грызть железо и плеваться гвоздями. Неудивительно, что солдаты отводили взгляды, встретившись с ним глазами даже случайно! Он буквально кипел, еле сдерживая ярость. Эта упрямая девчонка, его жена, она должна была уйти из столицы, пока у нее была такая возможность!
Отец бы, наверное, сказал, что поздно сетовать на случившееся, если ничего не можешь изменить! Но Дорнан продолжал злиться, уже не совсем понимая, сердится ли на жену или на себя. Перед лицом Отца — Неба он поклялся при свидетелях, что будет беречь и защищать ее, а вместо этого оказался заперт в крепости, пока Ильтера там, в столице! Он не мог находиться в двух местах одновременно, и его долг заставлял оставаться в Альтиене, среди людей, нуждающихся в его помощи и командовании. Но сердце разрывалось на части, устремляясь на север, в столицу. Отец — Небо, зачем ты создал эту упрямую женщину? Чтобы он, Дорнан, сошел с ума от бессильной ярости и беспокойства за нее?..
Хуже всего было то, что он постоянно чувствовал свернутый клубок эмоций где‑то в глубине своего сознания. Точнее, это было прекрасно. Чудесно. Великолепно. Восхитительно. Он точно знал, что его жена пока жива. И, наверное, радовался бы, если бы этот клубок не был настолько переполнен усталостью. Судя по всему, Ильтера буквально с ног валилась, чем рождала в душе своего мужа новые приступы злости. Ну хорошо, эта упрямица скорее откусит себе язык, чем признается, что утомилась! Но чем занимаются в это время все остальные — они что, вымерли там, в столице?! Капитан Дигс, полковник Тари, Маралин Истан, которого Тера назначила главой эрнодарских магов на время осады, командир ополчения, имя которого пока осталось для Дорнана неизвестным, Сора Талит или, в конце концов, этот мерзавец, к которому ее величество изволит бегать от мужа ночами — куда все они смотрят?! Попадись Дорнану хоть один из этих защитничков — он бы живо пожалел, что так халатно относится к своим обязанностям!
Ильтера по — прежнему ничего не писала лично мужу, отделываясь краткими сообщениями о том, как идут дела в столице. Он бы заподозрил Коранну Морн в том, что та не доносит до него все послания, если бы несколько раз они не приходили прямо при нем — свитки с донесениями появлялись в воздухе. Всегда знакомый почерк Теры — и ни одного лишнего слова! В скупых строчках только информация, что отбито несколько атак, погибло столько‑то солдат и ополченцев (откуда вообще в Эрнодаре взялось ополчение?!), столько‑то отличившихся ее величество собирается наградить из королевской казны… И ни словечка мужу!
Дорнан осторожно отложил оселок, словно тот был сделан из хрупкого стекла. Если не держать себя в руках, он скорее всего швырнет инструмент, да и меч, пожалуй, тоже! Потом отправится к себе и напишет Ильтере письмо, и заставит Коранну Морн отправить его немедленно! Там он скажет… О, он найдет, что сказать! Что его жена — несносное чудовище! Что она не слушается приказов и не понимает опасности! Что она заслуживает того, чтобы с нее шкуру спустили, и, если столица переживет осаду, ее муж лично собирается этим заняться! Что она — самое лучшее, что случилось в его жизни, и не имеет права бездумно рисковать собой! Ох!.. Дорнан уже брался за перо, но каждый раз откладывал его и разрывал написанное — когда он перечитывал собственные строки, у него складывалось впечатление, что они чуть ли не визжат. Король должен держать себя в руках, а не биться в истерике, словно перепуганная девчонка!
Нахмурившись, он мысленно потянулся к жене. Раз у тебя недостаточно ума и осторожности, чтобы вовремя сбежать, то хотя бы отправляйся отдыхать, пока не загнала себя насмерть, глупая женщина! Особенно после предыдущей безумной ночки! Знала бы ты, каких сил это стоило пережить твоему мужу! Дорнан сомневался, что Ильтера послушалась бы его, даже если бы он был рядом. Но мысль о том, что он может дотянуться до нее через все это расстояние, хоть немного примиряла его с действительностью. Иногда ему казалось, что она тоже легко касается его, словно проверяя, как он себя чувствует. В такие моменты он старался донести до нее свое недовольство, но почему‑то не сомневался, что Ильтера это попросту игнорирует. Она вообще умела делать вид, что все, что ей не нравится, ее не касается!
Дорнан кинул хмурый взгляд на солнечное пятно, добравшееся уже до его колена. Прошлой ночью он вообще не спал. Сначала, вечером, комок эмоций, наконец‑то, ненадолго успокоился. Его жена немного отдохнула, позволив и мужу слегка расслабиться… Но в конечном итоге все это оказалось лишь затишьем перед настоящей бурей. Ночью, когда Дорнан обходил альтиенские посты, его буквально подбросил шквал эмоций, бушующим потоком хлынувший от Ильтеры. Решимость, злость, ярость, боль, испуг и снова решимость — чувства ходили по кругу, грозя разорвать несчастную королевскую голову на куски. Раньше он никогда так остро не ощущал Теру, как будто она разом отбросила все заслоны, не имея сил или не желая тратить их на то, чтобы загородить от него свои эмоции. Бросив все на свете и изрядно испугав пограничников, которые сопровождали его при обходе, Дорнан бегом помчался к штабу.
Коранна Морн, как обычно, была в своем крошечном кабинете, который ей выделили как руководителю чародеев. Король вломился к ней без стука, но она и бровью не повела, продолжая читать какое‑то донесение и лишь бросив на него неодобрительный взгляд, способный остановить даже быка. Кажется, почтенная бабушка его жены не одобряла чудовищных манер зятя, но его это мало интересовало!
