Юлия Колесникова - Свора - Зов крови
— Вчера мы говорили об этом с твоими родителями. И Терцо выдвинул одну версию. А что, если эта ваша схожесть с Изегримом связывает тебя с волками?
— То есть?
— Изегрим ментально очень сильно влияет на всех волков. Тогда на поляне, когда волки напали на Бет и Теренса, он руководил нападением. Он передал свое желание обладать тобой потом другим волкам. Возможно, схожесть ваших сознаний, настраивает волков на волны твоего разума. Как легко тогда Сани Стюарт проникла в твое сознание в Лутоне. И это могло случиться потому, что ты похожа с Изегримом.
Переваривая эту информацию, я продолжала смотреть на Калеба, и его лицо при этом выражало почти триумф.
— Ты хочешь сказать, что волки и их рассудки, даже затуманенные зверем, так легко открываются мне, потому что в их стае есть кто-то такой, как я?
— Разве это не рациональное объяснение? Подумай, это вовсе тебя не сближает с Изегримом, но говорит о многом. Многое объясняет.
Многое объясняет, — с сарказмом подумала я. Так ли много? У меня нет сходства с этим ненормальным волком, которые думал обо мне, как фашист о евреях — подопытном кролике.
— Ты мне лучше скажи, — разве ты не ревнуешь меня, Изегрим ведь предлагал мне быть его любовницей?
Брови Калеба взметнулись вверх.
— Я буду ревновать только в том случае, если ты рассматривала его предложение.
Фыркнув, я отвернулась к окну.
— Ты обиделась?
Рука Калеба стащила с меня шапку и заставила мой подбородок повернуться к нему. Я нехотя открыла глаза.
— Нет, конечно же. Но сегодня ты сам на себя не похож — смеешься, радуешься, а мы ведь едем на поиски старого оборотня. Это опасное занятие, а ты даже не злишься, не обвиняешь меня в поспешности. Это настораживает.
— Мне поворчать, чтобы ты расслабилась? — рассмеялся Калеб.
Тяжело было устоять перед ямочками на его щеках.
— Не знаю. Просто не могу понять.
— Поверь, меня многое задевает в этой истории с волками, и твоей связи с ними. Но эта поездка необходима. Вунворт кое-то сообщил нам о Аерасе.
— Что именно? — я даже не заметила, как вцепилась в ручку дверки, пока не почувствовал боль в пальцах.
— Вунворт знает его и теперь нам открылась причина, по которой Легальная Свора не дает разрешения на какие-либо активные действия против этой стаи. Аерас был когда-то важным членом самой Легальной Своры. Но личная трагедия заставила его сначала уйти прочь и жить отдельно, а потом по непонятной никому причине он примкнул к этой семье.
— Ну да, мне снились сны о смерти его дочери.
Глаза Калеба помрачнели. С тяжелым вздохом он сказал:
— Она была простой девочкой, не унаследовавшей оборотничество, но Свора приказала завербовать ее, для того, чтобы испытать верность Аераса. Но она не смогла пережить трансформации. Не сумела выйти из волчьего образа.
Только Калеб сказал об этом, я сразу же вспомнила подзабытые кадры из снов. Лес, тяжелый крупный снег, и две одиноких фигуры — волк и человек.
— Это ужасно, — выдохнула я. Неужели так бывает? Мне тут же вспомнились мои друзья. Потом и Сани Стюарт.
Я вновь заставила себя расслабиться, но мою голову занимала одна и та же картинка — Аерас над телом молоденькой волчицы, которая сменялась более ужасной, потому, что я представляла друзей в такой ситуации. По коже медленно ползли мурашки.
— Но не это самое главное. Его заставили обратить дочь, потому что она кому-то приглянулась из вожаков. Это было навязанное действие. Думаю, поэтому ему не нравятся мысли Изегрима относительно тебя.
— И в этом мы солидарны, — хмуро бросила я, не стараясь казаться остроумной.
— Аерас одновременно главное препятствие для нас, и так же, возможно, единственный союзник и помощник.
— Будем надеяться.
— Будем надеяться, — эхом повторил Калеб.
Его ладонь крепко сжала мою руку, и это позволило ненадолго привести свои чувства и мысли в порядок, а точнее в целостность. Он как всегда был надежной опорой. Мой Калеб — друг и любовник. Что бы я без него делала? Как бы я жила? И могло бы такое существование вообще называться жизнью? Как вообще мог надеяться Изегрим, что я оставлю Калеба, и стану оборотнем в угоду его желаний. Не было ничего и никого в мире, ради кого я могла бы пожертвовать нашими отношениями. Пожертвовать доверием и любовью Калеба.
— Что еще сказал Вунворт? — догадалась спросить я, спустя несколько минут, и то только чтобы немного подавить очарование Калеба действующее на меня сонливо.
Лицо Калеба просветлело. Сегодня я точно могла бы сказать, что ему нет еще и двадцати. Таким беззаботным и веселым он уже давно не был. И это настроение почти передавалось мне. Почти.
— Где искать Аераса.
Вот это была хорошая новость. Лучшая из тех, что мне пришлось услышать за последнюю неделю.
— Это один их тех домов, где он живет время от времени, и я думаю, что в следующий раз мы его там не найдем.
— Только в том случае, если разговор будет неудачен, — заметила я, и все же при этом понимала правдивость слов Калеба.
Аерас — старый волк, и его интуиция вряд ли позволит доверять нам. Учитывая настрой моего семейства относительно его собратьев, я вообще не находила причин по которым он захочет со мной поговорить. Если только не его сострадание.
— Ты позволишь поговорить с ним наедине? — я кинула пробную попытку, ожидая, что теперь настроение Калеба может испортиться.
Но лицо Калеба не изменило своего выражения.
— Боюсь, как бы я не хотел присутствовать, по-другому и не выйдет. Сомневаюсь, что волк будет столь благосклонен к тебе в моем присутствии, как без него.
— Я рада, что ты со мной согласен, — это не создавало новых проблем и к тому же я могла надеяться на сохранение хорошего настроения Калеба еще продолжительное время. Но его брови постепенно начинали хмуриться. Он переживал.
К моему удивлению мы не поехали к Лутону. Не доехав до города, машина Калеба свернула к какому-то маленькому предместью. Возможно, это было совершенно небольшое поселение. Домики стояли на приличном расстоянии друг от друга. Никаких магазинов, или государственных зданий, одни жилые дома. И, конечно же, дом Аераса был дальше и глубже остальных, затерявшись в лесу. Хотя так мне показалось сначала.
Лесом был хорошо спланированный старый парк. Очень мудрое решение, учитывая, что ему часто приходилось передвигаться в волчьем образе.
Калеб не стал подъезжать к самому дому, и последние сто метров мы прошли пешком, сотрясая холодный воздух своими гулкими быстрыми шагами. Обняв меня, Калеб внимательно посмотрел на дом.
