Флора Спир - Гимн Рождества
Вслед за Николасом она кивала и улыбалась встречным знакомым. Одновременно краешком глаза она следила за ним, чтобы, улучив момент, завести с ним серьезный спор. Она собиралась дать еще один бой за леди Кэролайн. В то же время она восхищалась его внушительной фигурой в бутылочного цвета пальто с несколькими воротниками и в касторовой шляпе.
Николас повернул в парк, придержал лошадей и направил их к веренице разнообразных экипажей, в которых сидели все те, кто выехал людей посмотреть и себя показать, а заодно и полюбоваться ясным холодным днем. Тут Кэрол решила, что настало время начать разговор.
– Милорд, я хочу взять реванш, – заявила она.
– Прошу прощения? – Он удивленно посмотрел на нее.
Кэрол прикусила язык. Надо тщательней выбирать слова. Николас наверняка и не слыхал такого выражения.
– Я хочу сказать, – поправилась она, – что, по-моему, вы и лорд Симмонс манипулируете леди Кэро… мной и моей сестрой, чтобы вынудить меня выйти за вас замуж.
– Кэролайн, вы сошли с ума? – Он опять кинул на нее быстрый взгляд, отвлекшись от лошадей. – Мы с Симмонсом пытаемся обеспечить Пенелопе счастливую жизнь, которой она желает и заслуживает. Вы не станете возражать против моих намерений быть ей полезным, ведь вы неоднократно одобряли их. Что же до вас, наша помолвка всем известна. У меня нет надобности манипулировать вами.
– Разве женщина не имеет права принимать решения? – воскликнула Кэрол.
– Конечно, имеет. Вы могли отказаться от нашего брака.
– Понятно, – резко сказала Кэрол, – тогда вопрос исчерпан. Обсуждать больше нечего.
– Напротив, я думаю, нам есть о чем поговорить, – возразил он тихо и непреклонно. – Без сомнения, мы с вами поженимся. Тот брак, в который мы вступаем, нам весьма подходит. Признаюсь, сначала я полагал, что это будет обычная сделка, которые так часто заключаются в высшем обществе. Однако после вчерашнего вечера я стал надеяться на нечто большее.
– Большее, милорд?
– Я стал мечтать о таком браке, когда моя жена не будет скрывать свою любовь ко мне. Я знаю, что любовь между мужем и женой не принята в высшем обществе, но я поверил, что мы с вами будем жить не так, если сможем хорошо узнать друг друга. Разве вы не хотите попытаться, Кэролайн? Вы можете поверить, что я не предам вашей любви?
Он наклонился к ней, чтобы посмотреть ей в глаза, и Кэрол увидела, что под блестящей внешностью привыкшего главенствовать самца и расчетливого светского человека таятся огромные запасы доброты и нежности. Николас хотел бы любить леди Кэролайн – если бы она позволила. Но Кэрол не была леди Кэролайн и не имела права отвечать за нее.
– Я… я… я не уверена… – Она безуспешно пыталась найти слова – и не могла. С горечью увидела она, что он выпрямился и глаза его опять стали холодными.
– Я сознаю, что такие мысли новы для вас, – сказал он, – может быть, вы подумаете и дадите мне ответ позже.
Прежде чем Кэрол успела что-либо ответить, их окликнули из встречного экипажа. Николас остановил лошадей, и другая карета тоже остановилась.
– Леди Феллонер. Лорд Феллонер. – Николас приподнял шляпу. – Добрый день.
В стоящей рядом с ними карете Кэрол рассмотрела пожилого господина с подагрическим пальцем и его жену, которых она видела на балу. Кэрол поклонилась им, скопировав манеру кланяться у знатных особ, которых она разглядывала во время поездки.
– Ну, я вижу, что вы такая же румяная и хорошенькая, как всегда, – крикнул ей лорд Феллонер. – Молодости недосыпание не вредит. Скажите, дорогая, вы будете сегодня на балу у леди Линнвиль?
– Тетя Августа, сестра и я – мы все будем.
– Хотел бы я просить вас оставить за мной вальс, – продолжал лорд Феллонер, – но моя подагра не позволяет мне танцевать. Вы передадите вашей тетушке, что я надеюсь встретиться с ней за вистом?
– Конечно, милорд. Передам. А вы, леди Феллонер, тоже собираетесь играть в карты?
– Я вывожу племянницу и буду занята, – ответила леди.
Когда их карета отъехала, Кэрол вернулась к своим мыслям о Николасе. Она была рада перерыву в разговоре – это дало ей возможность передохнуть и направить разговор на менее интимные темы, чем будущие семейные отношения Николаса и леди Кэролайн.
– Вы тоже будете на балу у леди Линнвиль? – спросила она.
– Я собираюсь. – Наклонясь к ней, Николас сказал:
– Если бы я мог просить вас обещать все танцы мне!
– Если вы этого хотите, я обещаю. – Правильно она ответила или нет – она не могла ответить иначе, когда он смотрел ей в глаза. Он действительно был очень красив, когда улыбался вот так насмешливо.
– Это было бы совершенно неприлично. – Взяв поводья в одну руку, он накрыл ее руку другой. Сквозь двойной слой его и своих перчаток она чувствовала тепло его руки. Ее охватила слабость.
– Кэролайн, вы просто мучите меня ложными надеждами. Вы хотите вызвать скандал?
– А разве мы могли бы? – Его пальцы сжали ее руку сильнее. – Я хочу сказать, разве обрученные могут стать изгоями только потому, что слишком часто танцуют друг с другом?
– Я начинаю думать, что ради вас я с радостью забуду все приличия, – Она сплела свои пальцы с его пальцами, и он добавил:
– Берегитесь, Кэролайн, вы сведете меня с ума.
– Я не знаю, долго ли я здесь пробуду, – пробормотала она, размышляя вслух, – это не может продолжаться бесконечно, и когда я уйду, у меня уже никогда не будет возможности разобраться в этой жизни и понять, что это значит – знать вас.
– Я как-то не ожидал от вас философских рассуждений, – отозвался он удивленно.
– Я хочу узнать все, что можно, пока не поздно. Николас, где мы будем жить после свадьбы?
– В моем доме, как мы решили. В Монфорт-Плейс.
– Это в Лондоне?
– Да, вы же знаете, Кэролайн. Это связано с нашим предыдущим разговором?
Она заметила, что странные вопросы сбили его с толку. И еще она заметила, что в его глазах опять вспыхнула надежда. С болью она напомнила себе, что надежда относилась к леди Кэролайн, но, решив разузнать о нем как можно больше, продолжала:
– Я хочу увидеть ваш дом, – Она взяла его руку обеими руками и притянула ее к себе. – Пожалуйста, Николас, я хочу знать, как он выглядит, тогда я смогу воображать, как вы живете там, когда меня здесь… – Она прервала себя как раз вовремя, чтобы не сказать лишнего.
– Хорошо, – сказал он, – но вы должны отпустить мою руку, иначе поднятых бровей у публики будет еще больше. На нас смотрят.
– Все, что мы делаем, дает пищу для скандала, да?
– Вы знаете, как подобает вести себя в обществе. – В его голосе появились строгие нотки. – Я буду рад, если вы станете выражать нежность наедине со мной, но не хочу, чтобы мы стали предметом пересудов. Я предостерегаю вас ради вашей репутации, дорогая.
