У смерти твой голос - Лин Ка Ти

Мы еще посидели и пошли к машине. Он повозился в багажнике, прежде чем сесть на водительское сиденье, и вернулся с аптечкой. Все мои вежливые отговорки иссякли прежде, чем я открыла рот. Я молча стащила пиджак – сейчас, в машине, это оставляло впечатление чего-то куда более неприличного, чем на набережной, полной людей. Я успела представить, как он стаскивает толстовку, и на этом с ужасом остановилась. Сама подтянула рукав рубашки повыше и смотрела, как он мажет мою руку холодной мазью и перевязывает бинтом. Отвара таинственной барлерии в его аптечке не нашлось, но я не сказала ни слова, не стала шутить, чтобы не спугнуть блаженство этого момента.

Инспектор Чан спросил у меня адрес, довез, но машину остановил за пару домов до нашего.

– Чтобы вы могли вернуться тихо, не столкнувшись с родителями, – пояснил он.

– С чего вы взяли, что я живу с родителями?

– Вы явно живете не одна – такой дом не снимают только ради себя и не снимают с подругами. Мужа у вас нет, иначе вы про него все уши мне прожужжали бы. Парень? Опять же, такой большой дом за городом вы не сняли бы. Значит, там родители, а вам сейчас вряд ли хочется с ними объясняться.

Я торопливо повернула к себе зеркало заднего вида: что, я настолько плохо выгляжу? Да, тушь немного размазалась. Я кое-как стерла ее пальцем. И лоб так блестит! Вот кошмар, надо припудриться. Инспектор наблюдал за мной с интересом, словно в его машине женщины редко поправляют макияж, и мое сердце накрыла та же теплая волна, как в тот день, когда он пришел в салон. Я убрала пудреницу и торопливо вылезла из машины, но замялась, так и не закрыв дверцу. Наклонилась к нему. Он глянул вопросительно, но мне просто хотелось еще разок посмотреть на него, прежде чем уйти.

– Я уже не выгляжу как человек, который никогда не бывал в баре?

– Вы выглядите как человек, который только что вышел из бара. Спокойной ночи, предсказательница. Выпейте побольше воды.

Я дошла до дома, внимательно слушая тихий хруст гравия под ногами, чтобы на чем-нибудь сосредоточиться и не обернуться. А потом все-таки обернулась. Он не уезжал – сидел в машине, пока я не повернула в двери ключ и не скользнула внутрь, в тепло и тишину дома.

Заснула я мгновенно, даже не успела поразмыслить над своей печальной судьбой, а проснулась с желанием никогда не вылезать из постели от стыда за прошлый вечер.

Но мама не дала моим планам сбыться. Я лежала в похмельном полусне и жалела себя, когда раздался ее энергичный стук в дверь.

– Юн Хи, почему еще спишь? Выходи быстрее!

Я вскочила, путаясь в одеяле. Если мама меня сейчас увидит, сразу поймет, что вечер я провела неизвестно где: косметику не смыла, мятую рубашку не сняла. Но до ванной добежать я не успела – мама раздвинула двери в комнату и уставилась на меня.

Молчание было тяжелым.

– Юн Хи! – От этого ледяного тона я с детства цепенела. – Так вот как ты гуляла по центру. Это ведь не то, о чем я подумала? Ты ни с кем не связалась?

– Нет, – промямлила я и бросилась в ванную.

Меня хотя бы не тошнило, уже неплохо. Пять минут спустя я вышла в халате, с полотенцем на голове и чистейшими зубами. Мама, увы, не ушла: сидела за столом и сверлила меня взглядом.

– К тебе курьер, – сухо сказала она. – Он отказался оставить мне твой заказ, я поэтому и зашла. Сходи к нему, а потом нам надо поговорить.

Есть ли на свете хоть кто-то, кого не продирает мороз от слов «Нам надо поговорить»? Я поплелась вниз, судорожно пытаясь вспомнить, что же заказала. Сандалии из Китая вроде бы должны прийти через неделю, с чего такая быстрая доставка?

Но это были не сандалии. На ступеньке крыльца расслабленно сидел инспектор Чан, одетый в клетчатую рубашку и черные джинсы.

– Я привез ваш заказ, – сказал он, взглядом показывая на моего отца, который ухаживал за своими драгоценными растениями.

Мой гудящий мозг пытался одновременно понять, что инспектор тут делает и как не выдать себя перед папой, но все перекрывало чувство неловкости за вчерашнее. Это, видимо, отразилось у меня на лице, потому что Чан Чон Мин махнул рукой, будто принимал мои извинения, и продолжил:

– В заказе сушеные гусеницы, три черепахи и бумага для принтера. Заказ в машине, сходим за ним вместе, черепахи тяжелые.

Я, как загипнотизированная, последовала за ним, думая о том, как странно он, со своей расхлябанной походкой, смотрится в идеальном саду моих родителей.

– Вы что тут делаете? – шепотом спросила я.

– Есть новая инфа. Поехали. – Я осмотрела себя: халат, тапочки, полотенце на голове. – А, да. Оденьтесь и скажите родителям, что вам нужно отвезти ценный заказ в салон.

Все это так удобно избавляло меня от разговора с мамой, что я бегом бросилась в дом, влетела в комнату и натянула первую попавшуюся одежду. Мама следовала за мной по пятам, как охранник за арестованным.

– Юн Хи! Что происходит?

– Мам, я потом объясню, ладно? У меня все хорошо, мне срочно нужно в салон! Там… Там важный клиент, я готовлюсь.

Этот аргумент маму немного успокоил: ей всегда хотелось, чтобы у меня были важные клиенты. Я воспользовалась секундной заминкой и выбежала из дома. На улице, неподалеку от въезда в наш сад, стояла знакомая серая машина. Я бросилась к ней и упала на сиденье так, будто меня преследовали.

– Зачем вы назвались курьером? – спросила я, когда инспектор вырулил на дорогу.

– Хотел проверить, правда ли ваша мать такая мощная предсказательница, как вы утверждали. Думал, она сразу скажет: «Вы врете, я вижу, кто вы на самом деле». Но ее флажки и монеты, похоже, работают неважно.

Я еще ни разу не видела Чана Чон Мина в таком хорошем настроении. После моего вчерашнего фиаско это было странно, и на секундочку я понадеялась, что поход в бар мне приснился.

– Дал вам подольше отоспаться, – сказал инспектор, разбив мои надежды. – Голова не болит?

– Прошу прощения за вчерашний вечер, – выдавила я.

– Не за что. Я впечатлен. Вы обычно такая важная, а тут…

Он изобразил пьяную улыбку и вытянул губы трубочкой, как будто собирался кого-то поцеловать. Я вспыхнула до корней волос. Как можно себя так вести? Если уж видел девушку в таком состоянии, хотя бы не упоминай об этом!

– Кофе хотите? – как ни в чем не бывало спросил он. – Мне надо, чтобы вы соображали, а вид у вас, конечно…

Пределов обиды я уже достигла, поэтому эти слова ничего к ней не добавили, а вот от приглашения я неожиданно растаяла.

– Хочу, – с вызовом ответила я.

В конце концов, это приглашение ничего не значит, он просто купит нам кофе навынос.

Как ни странно, мы пошли в кафе. Уютное, с романтичным названием «Ветка лаванды». Белоснежные стены, стулья из бамбука, виды европейских городов на стенах. Вот тут он, видимо, и сидит со своим латте, глядя в окно. Я выбрала себе капучино с печеньем и навострила уши: что он закажет? Думала, это будет что-нибудь брутальное типа тройного эспрессо, а он взял чай матча. Интересно все же, кто он по гороскопу? Почему мне сразу не пришло в голову спросить?

– Когда вы родились? – легким тоном спросила я.

Он издал короткий, сухой смешок.

– Мне было даже интересно, как вы замаскируете этот вопрос, предсказательница Ли, но вы что-то разочаровываете. – Я обиженно отхлебнула кофе, но он продолжил насмехаться: – Могли бы хоть, не знаю… завернуть что-то вроде «Я поспорила с подругой, что вам не меньше сорока, покажите мне документы, а то я проиграю сто тысяч вон». Ладно, давайте к делу: в участок позвонил жених О Су Джи – тот, с хризантемой. Узнавал, как продвигается расследование. Сказал, что Су Джи приехала в Йемтео в день смерти, но серьги были не готовы, и она остановилась в гостинице. То, что у Су Джи незадолго до смерти был с кем-то секс, ему прямо сердце разбило: в прошлый раз, слушая отчет патологоанатома, он от горя якобы ничего не соображал, а сейчас дошло. Утверждает, что это просто невозможно и она никогда бы так не поступила. Ну эта песня стара как мир: мы просто мало знаем своих близких. – Он глубокомысленно глотнул свой ярко-зеленый, остро пахнущий летней травой чай. – Короче, надо прощупать. Может, «сережки не готовы» – просто отмазка, и Су Джи задержалась на ночь, чтобы встретиться с любовником.