Приключения рыжей попаданки (СИ) - Вуд Маритта
В конце концов я решила устроиться в тени раскидистого дерева. Свернувшись калачиком прямо на земле, я едва успела прикрыть глаза, как меня тут же сморил крепкий сон.
Проспала я чуть дольше, чем планировала — сказывалась дикая усталость — и когда я поднялась на ноги, позевывая, солнце уже кренилось к горизонту. Несмотря на то, что я осталась совершенно одна в незнакомом месте, картина вокруг умиротворяла: тихо шуршали волны, стадом белых “барашек” набегая на берег, лицо обдувал приятный легкий ветер, небо окрасилось в розовый. Вокруг стояла тишина, которая бывает лишь по вечерам, когда день меняется местами с ночью; лишь шумела вода, да изредка вскрикивали чайки, парящие над зеркальной гладью.
Какое-то время я любовалась закатом — хоть картину пиши! — однако чувство голода привело меня в чувства. Если я хочу хотя бы пережить ночь и встретить утро, необходимо найти хоть какой-то кров, еду и пресную воду.
Вздохнув, я окинула взглядом море — где же ты, моя русалка?.. Может быть, рассказываешь обо мне своим подругам или семье, а то и вовсе гоняешься наперегонки с дельфинами или просто дремлешь на большом коралле? Нащупав в кармане гостинец Мареллы, я улыбнулась и направилась прочь от берега, внимательно вслушиваясь в каждый шорох.
Продравшись сквозь очередные кусты, я вдруг наткнулась на едва заметную тропинку, которую, судя по всему, вытоптали далеко не звери. Моя нежданная находка вселила в меня надежду и придала уверенности — быть может, тропа выведет меня к людям и, если повезет, они окажутся столь добры, что помогут незнакомке. Все же в этом мире хороших людей я встретила куда больше, чем плохих, да и к последним по большей части я испытывала скорее жалость, чем злость. Тот же Уолтер не виноват, что с детства оказался никому не нужен и кто знает, как сложилась бы его судьба, попади он не к святейшеству…
Чем дольше я шла по тропке, тем больше она расширялась, густые кустарники же вокруг сменились высокими цветами с белыми или розовыми лепестками, от которых шел сильный, кружащий голову аромат, слегка пьянящий.
Вскоре мне показалось, что где-то вдали мелькнул огонек. Я ускорила шаг, искренне надеясь, что сегодняшнюю ночь проведу если не под крышей, то хотя бы возле костра. Спустя короткое время я вышла к небольшому домику с остроконечной крышей из темно-красной черепицы. Стены жилища были выкрашены в белый, крыльцо и ставни — в темно-синий.
Вокруг домика стояла низкая изгородь, увитая плющом, за которой стояли многочисленные горшки с самыми разными цветами. Прямо же перед жилищем стояли деревянная скамья и небольшой стол, за которым сидели двое: девочка в белом чепце и фартуке того же цвета и мальчик в синей курточке. Детям было не больше десяти лет. Не успела я приблизиться, как они перестали щебетать. Девочка вскочила на ноги и тут же убежала в дом, мальчик же поднялся с лавки и повернулся в мою сторону, хмуря брови.
Я улыбнулась и помахала мальчишке рукой. Он ничего не ответил. Смотрел он на меня чуть настороженно, но с интересом.
На крыльце появилась та же девочка, что вела за собой пожилую женщину, что-то возбужденно ей рассказывая.
Вряд ли то мама детей — скорее бабушка или, по крайней мере, няня.
Приблизившись, я коротко поклонилась и произнесла самым дружелюбным тоном, на который была способна:
— Добрый вечер! Прошу прощения за беспокойство. Я заблудилась и понятия не имею, где нахожусь, — про свое “приключение” я решила умолчать, во всяком случае сейчас. — Мне неловко напрашиваться, но не поможете ли вы мне ночлегом и куском хлеба? Денег у меня нет, но я с радостью помогу вам по хозяйству, если потребуется.
— Конечно — разве можно отказать спутнику в крове, — покачала головой женщина. — Уж не обессудьте, живем мы скромно, но для вас местечко отыщем. Ровно как и ужин.
— Благодарю! — с искренней радостью произнесла я и со стыдом поняла, что даже не представилась. — Меня зовут Агнесс.
— Фаина, — сказала женщина и по очереди кивнула на детей. — А это мои внуки — Пьер и Нэтти. Дети, вы чего стоите словно вкопанные, будто человека в первый раз увидели. Нэтти, начинай накрывать на стол, а ты, Пьер, покажи нашей гостье, где можно умыться.
Домик действительно оказался небольшим — всего три спальни, маленькая кухня и такая же столовая — но удивительно уютным. Деревянная, натертая до блеска мебель, тканные дорожки на полу, красивые цветы на подоконниках, накрахмаленные белоснежные занавески и скатерти — все было таким домашним, под стать самой хозяйке — невысокой пухлой старушке в чепце и клетчатом переднике, в круглых очках. с очень добрыми голубыми глазами.
Меня усадили за стол и накормили простым, но очень вкусным ужином. Надо отдать должное госпоже Фаине — кулинарка она была отменная. Я с удовольствием уплетала ее пирожки, а хозяйка улыбалась и раз за разом подкладывала на мою тарелку добавку. За столом царила дружественная атмосфера, было видно, что и бабушка, и дети живут душа в душу.
Дети ели с не меньшим аппетитом, они в основном помалкивали, но было видно, что им очень хочется расспросить меня о том, откуда я, почему мое платье в таком плачевном виде и почему моя прическа совсем растрепалась.
Я поблагодарила добрую женщину за гостеприимство, вкусный ужин, и за то, что впервые за долгое время мне было так уютно и спокойно.
Вдруг в комнату не спеша и с очень важным видом вошел большой рыжий кот, его полосатый хвост подергивался, он внимательно посмотрел на всех присутствующих зелеными глазами и медленно направился ко мне. Вот он выгнул спину, что-то промурчал и уселся ко мне на колени, он сидел и смотрел мне в глаза, словно говорил, “Агнесс, все будет хорошо, ты у друзей, расслабься…” Я обняла кота и расплакалась.
— Надо же, Бенедикт никогда не подходит к чужим, а тебя признал, вот чудеса, — пробормотала госпожа Фаина и задумчиво посмотрела на меня.
Я все еще плакала, слезы рекой текли из моих глаз и невозможно было остановить этот поток, словно вся моя боль утекала с этими слезами и мне становилось легче…
Дети подбежали ко мне, обняли и тоже заплакали, бабушка смотрела на всех нас — ее глаза тоже были на мокром месте, но она попыталась, как можно строже скомандовать:
— Так, слезы лить прекращаем! Нэтти, дай Агнесс мою чистую ночную рубашку, я пока приготовлю постель. Пьер, ты убираешь со стола.
А завтра, если Агнесс захочет, то расскажет нам свою историю.
Все закивали и поспешили по своим делам. И только Бенидикт никуда не торопился, он растянулся на полосатом половике во весь рост, зевнул и прикрыл глаза…
Глава 26
Так я поселилась в этом уютном доме. Мы подружились с Пьером и Нэтти — они оказались замечательными детьми, добрыми, ласковыми, очень любящими друг друга и свою бабушку. Пьер с Нэтти были близнецами, но мальчик искренне считал себя старшим и поэтому всячески опекал сестренку.
Он был серьезным и вдумчивым ребенком, много читал, любил рисовать, и надо сказать, у него это выходило очень даже неплохо. Как-то утром, невероятно смущаясь, он преподнес мне в подарок мой же портрет, выполненный акварелью. Я от души поблагодарила юного художника и прикрепила рисунок на стену.
Нэтти, в отличии от брата, не могла усидеть на месте и пяти минут — она любила танцевать и все время напевала песенки собственного сочинения. Маленьким ураганом девочка носилась по дому и саду, и единственное, что могло заставить Нэтти немного посидеть на месте, были цветы. Девочка с большой любовью ухаживала за ними — поливала, пересаживала растения, она могла подолгу разговаривать с каким-нибудь невзрачным росточком, даже пела ему песенки, а через три-четыре дня, этот заморыш вдруг превращался в роскошного красавца.
Госпожа Фаина была очень добра ко мне, заботилась о моем здоровье, заставляла надевать теплую накидку, когда на улице было прохладно, поила на ночь теплым молоком, заваривала лечебные чаи, стоило только чихнуть или кашлянуть.
