Драгоценность черного дракона (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

— Услуга за услугу, нэкро. Ты уже наш, пойми. Мать ждет тебя. Тебе только осталось к ней дойти.

- У меня есть своя семья, знаешь ли. Что мне прикажешь с ней делать?

Темный, страшный взгляд. Так скалится смертельно раненный хищник, на дне чужих зрачков. И изнутри что-то откликается, поскуливая, рыча. И в какой-то момент он ловит себя на том, что смотрит уже не в глаза человека, не в глаза алькона — в глаза дракона, вертикальный зрачок которого подрагивает от сдерживаемых чувств.

И он вспоминает легенду ещё более древнюю. Каждая первородная раса имеет помимо своих обычных обликов — ещё и своего зверя. И альконы, как первые и любимые дети богов, получили самое лучшее. Повелителей неба, руку смерти, рассекающую просторы — драконов.

И он смотрит, смотрит, не отрываясь, смотрит, замирая, не дыша, погружаясь все дальше и дальше. Чувствуя, как разрывается от нестерпимой боли голова и жжет огнем спину. Возможно, он на миг теряет сознание — или просто выпадает из происходящего — потому что в следующий миг чувствует, как что-то льется в горло расплавленной струей, заставляя приоткрыть губы. Солоноватый запах щекочет ноздри, заставляя вдыхать и пробовать на вкус снова и снова. Чужая сила ласкает, заставляя погружаться во тьму все сильнее и сильнее.

- Скажи, что ты отрекаешься от них, нэкро, — шепчет ему чужой голос, — только одно слово — и я сорву все скрепы!

Сайнар бы сказал. Он вообще с трудом соображал, на каком он свете и что именно происходит. Но вмешался случай.

- Еррэ! Стоять! — резкий холодный голос буквально заморозил, заставляя слабо дернуться.

С губ сорвался стон. Кто это? Где он? Сай хотел только одного — чтобы разливающийся по его венам яд, столкнувшийся с проклятьем, наконец, его добил. Его дернули, как куклу, вынимая из рук сумасшедшего алькона. Холодные лиловые глаза. Серебристо-серые волосы и отчетливый запах тлена.

- Дайрэ Амондо… — на губах выступила кровь. Сколько ему теперь осталось?

Самое отвратительное — увидеть жалость на лице достойного противника. Он боялся этого. И отчаянно не хотел. Только голову даже не было силы отвернуть. Однако, раб ирра и не думал его жалеть — как и глумиться над умирающим противником. Только смотрел — устало и чуточку грустно.

— У вас есть два выхода, нэкро, — сильные руки алькона легко удерживали на весу иссохшее тело, — либо вы погибнете сейчас… Я обещаю достойно за вас отомстить, — ну конечно, ведь это нужно прежде всего ему самому. Семья ирра в любом случае стоит на пути к свободе… наверное, тот легко прочел его мысли, но никак не прокомментировал, — но есть и другой вариант. Вы очень долго сопротивлялись. Не умея пользоваться силой, не зная, как противостоять блокировке, без подпитки… Вы можете стать очень сильным нэкро, ис-ирр Сайнар. Почти равным нам. А, быть может, и вовсе равным. Я бы не хотел терять такого, как вы.

У нелюдя был глубокий голос, густой, бархатистый, но — словно сталь прикрыли шелковым полотном, откуда выглядывает лишь кончик наточенного меча. Отчего-то он успокаивал боль, позволяя остаться в сознании — или то были ледяные руки алькона?

- Ваш час ещё не пришел, ис-ирр, — он ни разу не обозвал его «человеком», подчёркивая только имя и титул, словно… — нет, я не считаю вас человеком. Нэкро не люди, кто бы там не питал какие-либо иллюзии. Поэтому я предлагаю вам свою помощь. Вы умрете — или пропадете без вести, или вас похитят враги короны. И в это время мы будем приводить вас в порядок. Даже если снять блокировку — магия может вас убить. И надо делать это постепенно, очень медленно и осторожно. Нужно, чтобы рядом с вами постоянно был кто-то из нас.

Говорит вкрадчиво, словно змея гипнотически шипит, сворачиваясь вокруг мощными кольцами. Дракон. Разница теперь невелика… Но, что делать — если хочется отчаянно-громко зашипеть в ответ? Если кровь рвется наружу, вопреки всем запретам? Сколько лет он носит эту тайну в себе? Сколько лет он терпит рядом тех, кого хочет разорвать в клочья, уничтожить — и молчит, делая вид, что ничего не знает. Не знает, кто он такой на самом деле, кем была его мать и что с ним сделали. Но он хорошо помнит мамины слова — прогнешься под альконов один раз — будешь прогибаться всегда. Они не терпят чужой слабости, они её просто ненавидят. Но, если докажешь, что с тобой можно считаться, альконы, как всякие хищники… примут в стаю.

Да и как он мог бросить свою страну? Свой народ? Может, и страна не совсем его. И народу он к рукхам не нужен. Ну а кто — нужен-то? Младший Тарн, обожающий застолья и жестокие забавы с рабами? Или Алетта, думающая только о новых тряпках и побрякушках? Мать ненавидела этот народ, но, парадокс, любила страну. Да, желательно — без чужаков. Прекрасные пустынные просторы… что-то в этом есть. А он… а что — он? Чужак для всех, он и не знал, как это — когда кого-то любят просто так. Он не знал, каково это — любить вообще. Но эта страна была ЕГО. Должна была быть его. И он не желал её предавать и бежать прочь.

- Нет, — он едва смог протолкнуть эти слова сквозь горло, — не стану.

Кажется, впервые можно было видеть на холеном холодном лице тень изумления.

- Вы желаете умереть? — и коготками так характерно перебирает. Хочет обеспечить?

- Нет, — на заднем фоне тихо смеется безумец. Что он видит? — жить… хочу. И очень. Но я не желаю жить на чужих условиях, — перевел дыхание, облизывая губы, — я не… уйду. Если сможете — меня вытащите и так.

Алькон морщится — едва заметно дергаются крылья носа.

- Ч-ч… нэкро, ты наглеешь, — насмешливое.

- Нет, — в третий раз. И он понимает, что придется открываться до конца, иначе тот не станет рисковать ради чужака, не вытащит. Прости, мама. Им ты тоже не доверяла, а мне — придется. — Я помогу вам. Всем, чем смогу. Если пощадите людей. Мою страну…

- Ты ставишь мне условия?

И тряхнул так легонько. А у Сая — звезды перед глазами и огненная боль течет ручьем. Так, что из глаз брызнули слезы — и он непроизвольно начал менять форму, теряя контроль. Удивился ли Реиннарэ Амондо, когда его цапнули за руку? А когда из глаз жертвы брызнула неконтролируемая тьма?

- Taer nert! Shae darrano morte…

- Я… полукровка.

Да, именно так. Сколько не пытайся разбавить кровь — все равно полукровка и выйдет, не больше — не меньше.

Это все, что успел сказать Сай, погружаясь в объятья милосердно-уютной тьмы, которая ласкала израненную душу. Услышали ли его? Поняли ли? Теперь его жизнь и судьба в руках безжалостного древнего создания.

Глава 7. Правда и ложь

Йаррэ сильнее закуталась в плащ с черным вороном на спине — единственное, что её боле-менее защищало в этом мерзком городе. С момента её возвращения прошел целый месяц — и не сказать, что это время порадовало. Она мечтала раньше попасть в столицу? Слепая обвороженная идиотка! Попала. Не только в столицу, но и в такой переплет, откуда живой не выйти. Она не слепая, не глухая. Она видела, что Амондо не пытался её ничему учить. Он вообще был занят какими-то исключительно своими делами. А она больше не могла полагаться на случай. Хорошо ещё, что Мару — то есть Ттмару, удалось весьма успешно легализовать, за что, увы, нужно спасибо сказать именно господину алькону. Она не стала интересоваться, что сталось с той несчастной дамой, чье место при дворе заняла Ттмара под мороком скромной темноволосой девицы из провинции. И как он это провернул — тоже не уточняла.

Вместо этого она, как одержимая, собирала по крупицам любую информацию, какую только могла. О чем? Об альконах. Об их происхождении и способностях, обычаях и традициях, мировоззрении и характере. Если эта кровь — и её тоже, если она вот-вот готова проснуться… Поседевшие волосы, тьма во снах и проявляющие в минуты сильнейших эмоций три зрачка в глазах её вполне убедили. Как это произошло? Другой вопрос. Но она узнает — твердила Яра, зарываясь в книги все глубже, исподволь доставая тех альконов, которые оказывались поблизости и гуляя по улицам столицы. Она узнавала этот мир словно заново — и теперь он открывался ей уже с другой стороны. По-прежнему волшебный — но, увы, не благополучный. Травля альконов и темных рас, поклоняющихся Матери Смерти. Войны за территорию, разгулявшиеся стихийные ведьмы, ненавидящие людей айтири и альвы, клыкастые археймы. И, конечно же, люди. И все они умудрялись ненавидеть полукровок, которые, однако, плевать хотели с горы дракона на эту ненависть, напротив, умудрялись ей воспользоваться, стравливая неприятеля и урывая кусочек побольше.