Приют(СИ) - Лаас Татьяна

Через три дня после поездки в город, Эмили проснулась среди ночи от звуков грома. Рокот медленно затихал, тишина ночи вновь входила в свои права, а зашедшееся от испуга сердце еле вспомнило привычный ритм. Эми присела в кровати — про зимние грозы в их местах она раньше не слышала. Она накинула шаль и обула, не зашнуровывая, ботинки. Подошла к окну, всматриваясь в темноту, разрезанную всполохами света где-то далеко в горах. Лесной пожар? Или пожар на ферме? Где-то в той стороне находилась ферма “Горный ручей”, а еще там была железнодорожная станция, последняя в их долине, аккурат перед туннелем, ведущим через горы в соседнее графство. Эми ничего не понимала и не знала, грозит ли их полям пожар (если это конечно, лесной пожар), и потому на всякий случай пошла к Джону, может, хотя он знает, что произошло и что надо делать? В себе она уже была не уверена.

Джона на конюшне не было. Как и не было ни в хлевах, ни в курятнике, ни в сарае с инструментами. И судя по выпавшему за ночь снежку, который растает с первыми лучами солнца, ушел он давно — кругом были только её следы.

…Господь наш, что же за испытания идут… Помоги мне их перенести, господи…

Надо было пойти и попытаться если не поспать, то хотя бы чуть-чуть отдохнуть, но тревога не оставляла, мысли шли по кругу, одна за одной. И Эми не знала, что с ними делать.

…Ал непонятно где, и как его искать — совсем неясно. Храни, господь, его душу…

…Джон сбежал…

…А если в горах пожар, а я теряю время?…

…Был бы Ал рядом, он бы знал, что делать…

Она, чтобы отвлечься, занялась уборкой — вытирала, подметала, шкрябала, чистила, мыла… Лишь бы мысли на миг притихли. Опомнилась только, когда в сарае с бренчанием заработала овощерезка. Вздрогнула от страха и помчалась на улицу, забыв про шаль.

Джон спокойно, словно никуда не уходил ночью, работал в сарае, заготавливая корм для овец. Приподнял кепку в знак приветствия и молча принялся собирать нарезанные овощи, упавшие мимо ведра.

Эми тяжело прислонилась к стене:

— Джон…

— Да, миссис Бейкер?

— Ты куда ходил ночью?

Он вздрогнул, словно не ожидал, что его заловят.

— Я на дальние поля ходил. Слышали ночью взрывы?

— Взрывы? — не поняла Эми. — Разве на каменоломнях возобновили добычу камня?

— Нет, миссис. Это взорвали мост.

— Мост?

— Да, мост…

Эми замотала головой — это было невероятно. Мост был местной достопримечательностью, его строили еще римляне, ежегодно в долину приезжало множество людей полюбоваться на него.

— Ему же в следующем году должно было исполниться две тысячи лет… Собирались устроить празднование, привлечь зевак…

— Увы, уже не исполнится. Восстанавливать там нечего. Человеческая психика не выдерживает в условиях такого стресса и…

— Что? — не поняла Эми.

Джон наклонился и поднял с пола ведро:

— Страшно жить, когда мир гибнет. Вот люди и творят глупости. А сейчас, простите, мне надо покормить овец.

Он прошел мимо неё. Эми лишь успела спросить:

— А зарево? Тоже из-за взрыва?

— Зарево? — Он обернулся на неё, не подумав — искалеченной стороной. — Зарево… Это горела железнодорожная станция. Там нашли приют несколько жителей из-за хребта. Привыкайте, миссис Бейкер, теперь такие зарева станут частыми.

Днем ферму посетил констебль Йорк в сопровождении нескольких мужчин с винтовками на плечах. На левых рукавах у всех алели повязки. Эми, увидев их приближение из дома, вышла на улицу, вытирая руки полотенцем — пытаясь занять себя, она принялась стряпать рождественские пряники.

— Миссис Бейкер, — обратился к ней Йорк, пока сопровождающие его осматривались, пытаясь мимоходом заглянуть в сараи.

— Да, констебль…

— Могу я увидеть мистера Бейкера?

— Он еще… — она сглотнула, оглядывая любопытствующих людей. За домом показался Джон, меланхолично, одной рукой, вытесывая длинную жердь для забора. — Он еще три недели назад уехал на заработки и до сих пор не вернулся. А что, что-то случилось?

— Ничего, миссис Бейкер. Обычный обход. Мы теперь будем частенько обходить фермы, чтобы в случае чего помочь. Знаете же, зараза ходит, мало ли, заболеет кто, а до города далеко. Только мы и поможем.

Кто-то осклабился. Один из мужчин отошел в сторону и стал что-то выспрашивать у Джона.

Эми осторожно кивнула, не понимая ничего:

— Благодарю за заботу, но на ферме я да работник мой. Все хорошо, помощь не требуется.

— А животные? — поинтересовался высокий, худой мужчина, стоявший за плечом констебля.

— А что животные…? — переспросила недоумевающе Эми.

— Животные здоровы?

Эми нахмурилась, вспоминая:

— На днях ярка копытную гниль подхватила, придется под нож пускать…. Жалко, конечно… Но все равно на Рождество собирались… Так что…

Констебль кивнул:

— Все ясно, миссис Бейкер. Если заболеют животные — сообщайте в город любому, на ком увидите алую повязку “Лиги обеспокоенных граждан”. Если заболеете сами — мы вам поможем, не волнуйтесь — мы будем часто проводить обходы ферм. И если кто-то из местных или пришлых обратится за помощью — сообщайте нам, мы для этого и собрали Лигу. А если вернется ваш муж — сообщите мне лично. И немедленно, миссис Бейкер. Это очень важно.

— Да, констебль Йорк, обязательно… — Эми присела в книксене, прощаясь с мужчинами.

Джон, все так же с жердей в руке, подошел, уточняя:

— Сообщать и бдеть, да?

— Что? — Эми косо посмотрела на жердь.

— Забор разваливается. Как бы гуси не разлетелись, — невинно сообщил Джон. — Миссис Бейкер, все становится крайне дурно пахнущим… Постарайтесь обходить Лигу и повязочных по большой дуге.

— Джон?

— Миссис Бейкер, просто поверьте…

Она все же спросила, боясь показаться глупой:

— О таком тоже писали в столичных газетах?

— Увы, об этом писали книги, а это еще хуже… — Он пошел прочь — чинить забор.

Ночью опять было зарево — где-то в районе фермы “Гремящий ручей”. Несмотря на глубокую ночь, сон не шел, снова и снова она возвращалась мыслями к Алистеру и попыткам его разыскать. К утру, почти не сомкнув глаз, она хотя бы решила, как ей действовать. Она решила пойти на станцию и дать телеграмму — в порт Нью-Порта. Там же должны знать списки матросов. Ну… Наверное…

Она покормила птиц, подоила коров, потом с сожалением посмотрела, как Джон выливает молоко в ближайшую канаву — так было проще. Потом быстро прибрала в доме, надела платье на выход (благодаря Алистеру у неё было целых три платья) и пешком отправилась на железнодорожную станцию. Пусть далеко, пусть устанет, зато прогуляется — доктора всегда рекомендовали женщинам прогулки от нервов.

Она шла, наслаждаясь не по зимнему ярким солнцем, свежим воздухом без примеси дыма, темной зеленью живой изгороди вдоль пастбищ, машинально замечая, где в следующем году понадобится ремонт. Снежок растаял, кое-где блестели на солнце лужицы. Пахло влагой и надеждой — даже думать не хотелось, что где-то за хребтом бродит смерть.

Поднимаясь по широкой каменной лестнице на перрон, она замерла — на миг ей показались странные шорохи и всхлипы под ней. Она стремительно поднялась наверх, надеясь, что на станции окажется дежурный — как все, жившие в долине Ривердейла, она знала местные легенды. Знала, что под Гибельным холмом живут эльфы и феи, готовые в любой момент заморочить тебе голову, и хорошо, если только пошутят зло, говаривали, что и в свой мир утаскивали. Знала, что в зимнее время врата между миром людей и фей распахиваются легко, даже днем. Знала… И, как и все, побаивалась и опасалась, и вскрикивала в ночь Хеллоуина, когда чаще всего вспоминались легенды, и делала вид, что не верит в остальное время, хотя… Счастливый клевер всегда носила с собой.

…и как же жаль, что железная дорога шла вокруг Гибельного холма!…

На перроне было тихо. Станция была закрыта, на двери висело уже пожелтевшее объявление: “Железнодорожная станция закрыта на неопределенный срок. Приносим свои извинения!”. Другой рукой было нагло приписано “До Апокалипсиса не раньше”. И еще кто-то богобоязненно приписал карандашом “Да хранит нас всех господь!”.