Раб ведьмы (СИ) - Марьян Натали

— Тебе и так не сладко было, хозяюшка, — попытался оправдаться парень, — а рана меня особо и не беспокоила по началу то.

— Ох, Ирвин, ну нельзя же быть таким беспечным. Хорошо хоть вовремя заметила, а если бы зараза в кровь пошла? Это же смертельно опасно! — отчитывала ведьма парня, пока сама стоял на лавке шарила руками по верхним полам. — Вот! Сейчас обработаем. — она наконец нашла нужную баночку и спустившись, полезла в нижний шкафчик, в поисках тканевых лент на перевязку.

Когда ведьма открыла баночку по комнате разошелся малознакомый терпкий аромат какой-то мази. Густо намазав рану мазью девушка ловко перевязала руку.

— Не все, что умеет ведьма, требует сил. Для некоторых хворей достаточно знаний и правильных лекарств. Не скрывай от меня ничего, пожалуйста, чем раньше я буду знать, тем легче мне будет помочь тебе.

— Хорошо, хозяйка, прости. — смутился парень, — но я действительно не хотел тебя тревожить, думал пустяк.

— К утру будет пустяком, как ощущения?

— Лучше, — честно признался парень.

Рана и правда быстро успокаивалась под действием холодной мази.

— Иди спать, Ирвин, поздно уже.

— Доброй ночи, — парень встал из-за стола и замялся.

Пока Марика отходила от колдовства в верхнюю комнату он подниматься не смел. Да и спал урывками, облокотившись о стол руками.

— Ирвин, иди наверх, спать пора. Холодно нынче, тут к утру совсем подморозит.

С ведьмой раб был согласен. Избушка была старенькой и тепло держала слабо. И если в спальной комнате на втором этаже тепло держалось до утра, в кухне перед рассветом ощутимо холодало, потому с наступлением зимы спальное место Ирвина переместилось на второй этаж в единственную спальную комнату в доме. Топчан парень перетаскивать наотрез отказался, расположившись прямо на полу.

Марика проследила взглядом за парнем и как только он скрылся за дверью занялась своими делами. В кухне было уютно. Тлели полешки в печке, пахло вкусной кашей, удивительно, что раб умел так хорошо готовить. Наскоро поужинав и убрав посуду на места, ведьмочка еще покружилась по кухне затем вышла в баньку умыться и через часа два тоже решила подняться наверх спать.

Мышкой прошмыгнув в свою пастель Марика с удовольствием укуталась в пушистое одеяло. В комнате было уже ощутимо свежо, все же ночь была морозной. Ирвин казалось уже спал, хотя и сильно ворочался.

Сначала ведьмочка решила, что ему неудобно. Потом подумала, что больная рука могла его беспокоить, но эти мысли она сразу отмела. Хорошая у нее была мазь, сильная и очень редкая, на медвежьем жиру с травами, которые в этой местности не росли и водорослями, достать которые могли лишь, самые смелые пловцы. Но на раба она мазь не жалела, парень стал для нее очень близок. Мысль отозвалась приятным позывом внизу живота, а к щечкам мгновенно прильнул румянец. «Что ж он так ворочается? — подумала ведьма, прислушиваясь, — может плохо?»

Девушка осторожно спустила ножки с кровати и на цыпочках подошла к парню.

— Да ты дрожишь! — громким шепотом возмутилась ведьма, — Ирвин, ты почему не сказал, что холодно?

— Все в порядке, хозяйка, сейчас согреюсь, — пробубнил парень, укутываясь в одеяло.

Ведьма же безапелляционно залезла рукой за пазуху к своему рабу.

— Да ты холодный весь! — возмутилась Марика, — заболеть хочешь? Вставай.

— Я в порядке, не надо, Марика, — попытался отнекаться парень.

— Вставай говорю, не спорь.

Она за руку вытащила его из импровизированной кровати и повела к своей, — ложись, я сейчас.

— Не надо, хозяйка.

— Не спорь! — строго отрезала ведьма и толкнула в грудь парня, заставляя его сесть на кровать, — быстро под одеяло!

Сама же ведьмочка спустилась в кухоньку. Там в печи стоял у нее кувшин с теплым отваром лекарственных трав. Девушка любила пить его по утрам, мгновенно согреваясь, в остывшей за ночь избушке. Налив большую кружку напитка, она вновь поднялась наверх. Отметив, что парень все же подчинился и в кровать лег. Напоив Ирвина отваром девушка легла рядом.

— Что же ты такой холодный, хороший мой, — приговаривала она, затем стянула с себя сорочку и прижалась всем телом к груди парня.

Ирвин замер, жаркое девичье тело не только согревало, и он даже растерялся. А Марика тем временем удобнее устроилась на его плече.

— Ты только не заболей, Ирвин, я же за тебя переживаю, — она гладила его по широкой пушистой груди, — сейчас согреешься и все будет хорошо.

Тепло действительно приходило. Стало уютно и хорошо. Ирвин перестал дрожать и осторожно приобнял ее за плечи. Она отозвалась, нежно прижавшись к нему чуть сильнее. А затем он почувствовал ее поцелуи на своем теле и слова уже были излишни. Два тела слились в одно, даря друг другу такое необходимое тепло и нежность.

А утром все повторилось. Ее обжигающие поцелуи, его властные руки. И весь мир отошел на второй план. Было совершенно не важно, что за окном снова пошел снег, что вокруг уже проснулась деревня. Знакомые. Друзья. Статусы. Все это стало совсем не важным, когда в его руках выгибаясь дикой кошкой постанывала ведьма, его ведьма.

Насытившись друг другом они так и не встали с постели. Лежали обнявшись, переплетая пальчики.

— Мне хорошо с тобой, — призналась она, наверно даже больше для себя.

Он улыбнулся и поцеловал ее в макушку. Отвечать не хотелось. Казалось, что слова могут разрушить эту магию.

— Ирвин, а как так получилось? Что ты стал… — она замялась. Слово произносить не хотелось, но любопытство уже давно ее гложило.

— Из-за сестры. Иришка на два года меня старше. Взбалмошная она, чудная. Девушки в ее возрасте с деревенскими дружили, а ей все не нравились. В тот год к баринову сыну друг приехал, сокурсник вроде как. Влюбилась в него дурочка моя и из дома сбежала. Мать очень переживала из-за нее. Отец злой ходил, клялся лично придушить если в подоле принесет. А аристократишка этот ее продал, наигравшись.

Через месяц после того как сбежала я случайно узнал, от соседки, что в центральном селе работорговцы приехали. Как почуял что-то, рванул туда по утру, даже родителям ничего не сказал. И нашел ее. Иришка сказала он ей брачный контракт предложил, дескать чтобы сын ни в чем не нуждался, она ведь и правда от него понесла, — Ирвин глубоко вздохнул и, помолчав продолжил, — Она даже читать не стала, верила ему. И подписала свою рабскую кабалу. Эта сволочь продал беременную девушку.

— И ты пошел в рабство вместо нее? — ведьмочка ушам своим не верила.

— Ну, а что мне оставалось? Денег у меня не было, да и у семьи таких денег никогда не было. Мы ведь из простых, крестьяне мы. Отец добрый малый, рукастый, но хватки у него нет. Не может он со своими торговать, а в деревне все свои, сама понимаешь. Так и жили, сыто, но не богато. А тут… Иришке только девятнадцатый год пошел, кому она там нужна, брюхатая-то? И даже страшно подумать если бы не беременная была, куда бы могла попасть. Закон конечно строг, но ведь и он не всеведущ. Ты даже не представляешь какие бывают места, куда рабов продают, рудники раем покажутся.

Ведьмочка поежилась. В голове не укладывалось как можно вот так, просто продать девушку, что любит тебя, верит тебе, и носит под сердцем твоего ребенка.

— Постой, ты на два года младше ведь, ты в семнадцать в рабы попал? — Марика даже привстала на локоточках, заглядывая в глаза Ирвину своими широко распахнутыми от изумления глазками.

Парень погладил девушку по спине.

— Я ведь большой, — с улыбкой произнес он, — когда с торговцем договаривался прибавил себе пару годков, сказал, что с сестрой мы двойняшки. А имена у нас похожие, так что документ подделали так, что никто и не заметил.

— Получается у тебя в договоре дата рождения сестры стоит, не твоя?

— Не моя, — согласился парень.

— И тебе не двадцать шесть, а двадцать четыре? — недоверчиво переспросила ведьмочка.

— Мне двадцать пять, — он вновь провел своей огромной ладонью по ее волосам, — на той неделе исполнилось.