Александра Турлякова - Рифейские горы
Дариана знала, на какой струне играть: на ревности, на собственнических привыч-ках принцессы. Подкинь ей эту тему, а дальше только смотри, как дело завернётся. А оно завернётся, это Дариана нюхом своим обострённым чувствовала.
— Давай сходим куда-нибудь! — предложила неожиданно даже для себя самой, ведь знала, дочь Правителя очень редко покидает Дворец: на дни Солнцестояния только, на новогоднее жертвоприношение, на молитву в главный храм.
— Нет! Лидас может в любую минуту вернуться…
— Он что, тебе указ?
— Я знать хочу, зачем его вызывали… — Айна сидела, опустив голову, широкими кольцами завитые волосы, поднятые десятками золотых шпилек, лежали у неё на плечах, спускались на грудь и на спину. И взгляд её тоже смотрел в пол, мимо Да-рианы. Лицо злое, поджатые губы, влажные глаза за сеткой ресниц. Нет, она не рас-плакалась, сумела сдержать внутри и гнев, и обиду, но настроение нескромные шутки и намёки испортили окончательно.
"Как она могла говорить такое?! Даже подумать? Я никогда её ни в чём не упрека-ла. Твоя жизнь — это твоя жизнь! Но зачем мне навязывать свои понятия? Я нико-гда… никогда… — Айна тяжело, судорожно вздохнула, аж до боли в лёгких. — Надо сказать Лидасу, чтоб он убрал этого варвара со двора… Хоть куда, но с глаз подаль-ше…"
— Ну, хоть в саду прогуляемся? Сегодня такой тёплый день. И лужи подсохли. Пойдём!
Айна сдалась настойчивым уговорам Дарианы, об одном, правда, думая: "В по-следний раз! В последний раз!.." Перед уходом набросила на плечи тёплую накидку, оставив голову в нарушение всех принятых правил открытой.
* * *
Аэлы знают: Творец всего сущего — огонь. Он даёт жизнь, и он может забрать её у любого. Но земной огонь — это лишь слабое Его подобие. Солнце, льющее щедро свет и тепло, — голова Творца! Да, голова лишь от Него и осталась, когда Он создал землю и мир людей так, как задумал. Из подошв и пальцев Его ног появились все, кто копается в земле, все, кто ест землю: черви и насекомые, травы и водоросли. И ещё рабы. Все другие варвары, не аэлы. Из ног Солнцеликого выросли деревья, а из коленей — горы. Он велик, Он отдал миру всё, даже свои кости, которые стали кам-нями. Вода в море и в реках, в ручьях и озёрах — кровь Его. Она остыла и преврати-лась в воду. Дыхание груди Его — воздух, которым дышит любая тварь, все живые существа.
Из горла Творца, из места, где у всех прячется душа, появились аэлы. Все они с частицей солнечной души, все носят искру Его божественной силы.
А сердце своё, горячее, вечно живое сердце, вложил Создатель в центр Земли, и бьётся оно там и истекает кровью, и тогда дрожат горы, рушатся стены и крыши, а звери и птицы кричат в ужасе. В Иданских горах ещё есть такие, которые хранят в себе живую кровь Солнцеликого, но даже деды отцов наших не видели, как она вытекает наружу.
Никто не может сравниться с Творцом ни силой, ни мудростью. Он раскрошил и рассыпал глаза свои по ночному небу, чтоб видеть дела и мысли каждого, но и днём не уберечься от пустых, но немеркнущих глазниц Его.
Да, велик Он, потому даже имени своего не оставил, только дела Его явились сви-детельством величия и силы.
Посылает Он аэлам Себя и в человеческом обличии и имя Ему "Воплощённый" или просто "Правитель". Рассказывают, что первый воплотившийся Правитель до совершеннолетия не знал, что рождён он от Творца, но однажды все вокруг стали свидетелями чуда: живым, но холодным пламенем загорелись руки и лицо его. Горе-ла кожа, но целыми оставались волосы на голове и одежда. Огонь чудной потух сам по себе, а Правитель после этого в видениях во время беспамятства узрел самого Солнцеликого и получил власть над другими людьми. Да, голову Творца видит вся-кий, но не всякому дано увидеть Его в первозданном облике, таким, каким Он сам создал Себя.
От этого Воплощённого пошёл род Правителей Империи. Власть перешла к сыну после того, как Диедалас (первый Воплощённый) явил своё последнее чудо. Во вре-мя жертвоприношения в храме Солнцеликого Правитель был забран Творцом, Он попросту сгорел почти мгновенно, так, что от него только пепел остался и нетрону-тые огнём царственные одежды. Как свидетели чуда, они до сих пор хранятся в этом же храме, и каждый год в памятный день приносится жертва Создателю: на жертвен-нике сжигается живое сердце человека: пленного варвара, лучше, если царя или царевича.
Диедалас, говорят, был обезображен огнём, носил следы его на лице до смерти. Даже ослеп на один глаз, но потомки Его от лучших женщин Империи рождались великими, достойными почитания. Лидас об этом мог судить только по последнему из рода Воплощённых, по нынешнему Правителю, по Таласию.
Таласий давно уже принимал своего зятя в неофициальной обстановке, в домашней одежде, без царственного венца и посоха.
Слуга-секретарь, из свободных, подавал Правителю документы на ознакомление и печать. Долгое дело. Воплощённый читал не спеша. Не потому, конечно, что Его ожидал Лидас у порога, просто привычка была такая: делать всё до конца. Дочитав, сложил отполированные, выбеленные дощечки, исписанные аккуратным почерком, связал кожаными ремешками, а на узел щедрой рукой налил воск с толстенной све-чи, приложил печатку перстня прямо в быстро твердеющую лужицу, подождал, подавая секретарю, заметил:
— Валаману! Пусть зачитает на площади в ближайшие три дня! Я составил новый указ о повышении налогов, — пояснил чуть небрежно, когда они с Лидасом остались одни. У Лидаса в ответ только чуть брови дрогнули с немым вопросом: "Зачем?" — Народ, конечно, будет недоволен, но что поделаешь… Деньги в казну нужны, день-ги. А тут… — Таласий закашлялся, повернулся к Лидасу спиной. Проклятый кашель, он прицепился ещё два года назад, после поездки в горы к иданам, когда Таласий при переправе через горную речку, окунулся в ледяную воду с головой. Переболел быст-ро, на ногах жар перенёс, а кашель остался. Да, во́ды у Надаи коварные. Как говорят сами иданы, надайская вода вытягивает из человека силу. Правитель это на себе почувствовал.
Вместе с кашлем пришла слабость, неприятная потливость по ночам, горячий румянец болезненный, и худоба. А потом на платке стала появляться кровь. Это особенно испугало Правителя. Нездоровый вид привёл к уединённости. Не дело — подчинённым видеть господина своего в минуты слабости. Таласий очень редко покидал покои, неделями не видел солнца, не принимал врачей. Был уверен, что, если будет угодно Творцу, болезнь пройдёт сама, ведь такие случаи бывали с други-ми людьми, а Он — человек не простой.
Он допускал к Себе лишь Лидаса, Кэйдар же и сам не изъявлял желания видеть Правителя и отца слишком часто, а с Айной они никогда и не были особо близки.
