Я люблю! (СИ) - Летняя Анна

Если говорить откровенно, то я была против даров, не несущих в себе частичку него. Я любила своих супругов такими, какие они есть, а не те богатства, что каждый из них мог кинуть к моим ногам. Даже сорванная во время прогулки роза покажется мне во много раз прекраснее пустой безделушки из очередного гарнитура.

Конечно, стоило понимать — ничего не сложится в привлекательную картинку совместной жизни без усилий каждого члена моей разнообразной семьи и меня самой. Но вечерняя откровенность принесла свои плоды. На следующее утро, уже за завтраком, мы смотрелись почти одной семьей. Одной очень большой и дружной семьей. Папочки не цеплялись к моим супругам, да и сами мои мальчики не стеснялись отвечать без всяких «лордов» и «сэров».

Родители и Скиф, привыкшие к друг другу, общались так же, как делала я сама обычно. И я скучала именно по подобной атмосфере, ее же мы с мужьями вполне узнаваемо привносили в нашу жизнь. Кажется, по этой причине Зефт и Альян расслабились, чтобы не реагировать на своеобразное чувство юмора и шутки в нашу сторону. У отцов возникли вопросы к профессиональным умениям моих супругов, тогда как я оказалась не у дел. Мама планировала заняться срочными бумагами, и при таком раскладе легкая прогулка по саду после завтрака напрашивалась сама. Рольф посмотрев строгим взглядом на пока еще жениха и отпустил нас вместе, наказав не спускать с меня глаз. Отпускали меня недалеко и, конечно, ненадолго. Только в парк у дома на часик.

Уточнил мой страж и скорость, с которой меня можно выгуливать. Почувствовав себя немощной и уязвленной, я не стала его целовать и покинула дом под руку с растревоженным Скифом, явно считавшем Рольфа правым.

Парк у дома, как и в моем детстве, был прекрасен. Тронутая рыжим цветом листва, все еще сочная зеленая трава, осенние ароматные цветы, и деревья, кое-где украшенные все еще висящими на ветках созревшими фруктами. Дышалось легко и свободно, даже под не по-осеннему теплыми солнечными лучами.

— Мне нравится в Саравии, — первым начал разговор Скиф. — В Эльфаре в это время года все еще очень жарко. Куда жарче, чем в летние месяцы здесь. Порой днем выйти на улицу невозможно, духота мешает дышать, пот льется градом. Пить в такие дни хочется постоянно, но от этого только становится хуже с каждым сделанным тобой глотком.

— Зимой у вас, и правда, куда жарче, чем где-либо из тех стран, куда мы заезжали. У нас в стране природа словно замирает, часто идут обильные дожди, но без заморозков. А мне были бы куда милее снег и стужа. Когда можно покататься на лыжах и санях, играть в снежки и выдыхать облачко пара с каждым прозвучавшим смешком, — мечтательно выдала я, припомнив зимние забавы из прежнего мира.

Как же давно это было!

— Ведь так приятно держать в руках пряный сбор, сидеть в кресле у камина и слушать, как завывает ветер за окном в окружении семьи.

— Ты планируешь перебраться к своей бабушке? Ведь только у нее столь ярко выраженная зима, описанная тобой.

— Нееет, — протянула я, дурачась. — Я люблю зиму не как она, не постоянно. Пара снежных дней в году, этого мне будет вполне достаточно. В остальное время хочу солнышко, и иногда пускай случается дождик. Он служит великолепной отговоркой, если не хочешь ехать куда-то.

— Да ты лентяйка! — восхищенно произнес Скиф, не сумев изобразить разочарование моим признанием.

— И опять не угадал. Такое отношение повелось с детства. Просто порой Грольдону было скучно сидеть под замком за очередную выходку, не подобающую поведению достойного принца, и он присылал мне гонца с приглашением, настаивая на скорейшей встрече. Но я же леди, я не могу вскочить в седло, накинуть капюшон на голову, и пришпорив коня, нестись во весь опор. Нужно наряжаться в подходящее платье, готовить экипаж, который порой увязает в разбитой колее дороги. Я не могу сидеть и ждать, когда меня вызволят добрые люди.

— И поэтому вокруг вашего поместья самая хорошая дорога сейчас, — понимающе покивал рыжик с игривой улыбкой.

— Конечно! Этот оболтус уже вырос и не столь порывист. А рисковать здоровьем отцов, отправляющихся по своим делам в любую погоду, я не могла. У меня всегда была непонятная окружающим логика с двойными стандартами, — отмахнулась я от его слов, не особо похожих на похвалу.

— На мой взгляд, она прекрасна. И так думают многие люди, что работают на вашу семью с радостью. Они уверены в завтрашнем дне и в том, что их просьбы не посчитают пустыми или глупыми, — словно не хваля, а просто констатируя истину, произнес Скиф.

— Мои работники — мое главное вложение. Тот самый ресурс, который сложно, а порой и невозможно восстановить или заменить новым. Любую руду, даже самую редкую, можно добыть. Можно повторить изобретение, пусть и со временем. Но получить еще одного гения или мастера невозможно. Их нужно разыскивать, как драгоценные камни, а потом оберегать. Ты-то должен меня понимать лучше других.

— И я понимаю. Мастера не растут сами по себе. Прежде чем набьют руку, они портят десятки метров отменного дерева. Да и простого немало приходилось спустить на шкатулки и такую мелочевку, как заколки и гребни. Я и сам не сразу смог сделать что-то приличное в первые годы. Пришлось быть очень упертым в своих стараниях, — пожал он плечами.

— Ты сам работал с деревом?

Я удивилась. Ведь сама в этом мире старалась не влезать в процесс работы, предпочитала доверять окружающим и руководить. Так у меня оставалось хоть немного личного времени.

— Сам, конечно, да и сейчас могу. Меня учил старый мастер, живший в нашем доме. Но он из простых людей, окончил всего несколько классов и порой не мог объяснить, что я делаю не так. Показывал раз за разом, но его руки работали сами по себе, они так привыкли, а мой нажим был то сильнее, то слабее, — указав на беседку, Скиф предложил сесть, но я отказалась. — Как устанешь, скажи. Не нужно себя перегружать лишними прогулками. Не на твоем сроке.

— Ладно тебе. Я не настолько хрупкая и слабая. Беременность не болезнь, а естественный процесс организма каждой женщины, — отмахнулась я от его слов. — Забота приятна, но не перебарщивай с ней. Не будь, как они, как мои супруги с их заботой, сводящей меня с ума. Расскажи лучше, как ты начал свое первое дело? Почему ты решил взвалить на себя достаток своей семьи? Не проще было оставить все, как есть, и перейти в другой род?

Глубоко вздохнув, рыжик замолчал и нахмурился. Его красивые брови сошлись на переносице, а губы сжались. Я не торопила его, ожидая, насколько откровенным он станет сейчас. В его детстве не могло быть все радужно и легко. Характер закаляет либо поддержка любимых, либо полное одиночество.

— Мой отец был очень упертым. А еще считался старшим супругом моей мамы, хоть злые языки и говорили, что у них все было не совсем радужно. Я родился пятым, и случилось это за год до его смерти. Ничего трагического или масштабного. Простая неосторожность, но я вырос с навязчивой мыслью, что его сгубили мне назло. Не хотел идти на контакт с другими отцами, отталкивал маму. В общем, не был образцом для подражания, одним словом, и это еще мягко сказано. Конечно, потом перебесился, но далеко не сразу. Не в первые пятьдесят лет своей жизни. И это производство я поднимал только потому, что оно изначально пришло в род вместе с отцом. С лет двадцати я учился всему, что якобы должен был знать мой отец, которого я возвел в ранг божества. Как понимаешь, любить меня, всезнайку, резко отвечающего на любые фразы в его сторону, никто не спешил. Многие годы это ломало мою семью, отворачивая от меня окружающих. Я сам все испортил, и прекрасно осознаю свою вину.

— Ты жалеешь об этом сейчас? Что упустил время быть с семьей? — сжав его руку, я постаралась выразить свою поддержку.

— Теперь, когда узнал твою семью близко, да. Очень сожалею. Вы — как единый организм, поддерживающий друг друга даже в мелочах. Подобное важнее любых денег, даже самых больших.

Замолчав, он все-таки подвел меня к лавочке и сел на нее первым, не оставляя выбора мне. Фыркнув, я села рядом и посмотрела на него, ожидая продолжения своеобразной исповеди.