Дж. Уорд - Долгожданный любовник
Ага, с учетом его последнего… пристрастия… ему нравилось, как он себя ощущал в обстановке, в этих одеждах, с подобного рода мышлением.
Конечно, как только он доберется до своего клуба, весь этот антураж улетит в трубу, но пока он здесь, имеет смысл постараться выглядеть соответствующе.
Или… можетиметь смысл.
Ради всех ебучих чертей в проклятой преисподней он надеялся, что, в конце концов, его усилия оправдаются.
Его Избранной, той, что он увидел в особняке Рива на Севере и в ночь прибытия в особняк Братства, поблизости нигде не было. «Так что, — подумал он, выходя из комнаты, — вся эта фигня с гардеробом уже не имела значения».
Однако он считал себя оптимистом. После рядя тщательно-спланированных бесед с персоналом особняка, Трез узнал, что ИзбраннаяЛэйла, обслуживающая потребность в крови тех членов особняка, кто в ней нуждался… больше не могла выполнять эту функцию из-за беременности.
И впрямь, благословенное событие.
Поэтому ИзбраннаяСелена…
«Селена… какое имя…»
В общем, теперь заботы о функциях кормления в особняке были возложены на ИзбраннуюСелену, а это означало, что рано или поздно она появится. Вишесу, Рэйджу, Блэю, Куину и Сакстону требовалось регулярное кормление, а учитывая, что последние пару ночей этим парням пришлось в патруле не сладко, им совсем скоро потребуется вена.
Что означало, ей придется вернуться.
Хотя… черт. Он не мог сказать, что действительно мог это оценить. Он даже представить себе не мог кого-то постороннего у ее вены — тут же появлялось желание воткнуть в него «Гинзу» 80, кто бы он ни был.
Учитывая все обстоятельства, его навязчивая идея была просто жалка, особенно в своих проявлениях. Всю последнюю неделю каждый вечер после Первой Трапезы, он бродил поблизости, вынюхивая, поджидая, беседуя с богом забытым Лэсситером, который на самом деле оказался довольно неплохим парнем, если его узнать поближе. По сути, этот ангел был кладезем информации о доме, к тому же, уткнувшись в свой говенный телик, похоже, он даже не замечал, что все вопросы крутились вокруг одного предмета — женщин. Принадлежащих Праймэлу. Не было ли каких-либо отношений с кем-то или где-то помимо связанных пар.
Задержавшись у своего компьютера, он выключил шоу Говарда Стерна 81, прервав очередной раунд бабской трепотни. Затем вышел из комнаты и прошагал мимо сводчатой стены, которая отводилась каждый раз, когда Роф или Бет входили или выходили из своих апартаментов. Спустившись по выстланной ковролином лестнице, он вышел к началу коридора со статуями. Или в «коридор голозадиков», как он окрестил про себя это место.
Свернув направо, он прошел мимо королевских апартаментов, вход в которые был сейчас перекрыт, и начал спускаться по парадной лестнице в то совершенно невероятное фойе. По пути вниз, Трез подумал, что сука-время тянется как резина, и желал, чтобы это поскорее уже все закончилось. Дела есть дела, но, как бы то ни было…
Он был уже на полпути к мозаичному полу первого этажа, когда женщина, которую он так жаждал увидеть, вышла из бильярдной и направилась в сторону библиотеки.
— Селена, — окликнул он ее, перевесившись через позолоченные перила.
Когда Трез посмотрел вниз, ее голова поднялась и глаза женщины встретились с его.
Бум. Бум. Бум.
Сердце Треза гулко заколотилось в груди, распевая воинственную песнь, и его руки автоматически прошлись по переду пальто, убеждаясь, что оно плотно запахнуто. Она была благородной девой, в конце концов, и ему совсем не хотелось напугать ее видом своего оружия.
О, боже, как же она великолепна.
Со скрученными высоко на затылке темными волосами, в этом прозрачном, ниспадающем складками одеянии, она была слишком изысканна и хрупка, чтобы оказаться рядом с чем-то столь жестоким, несущем насилие.
Или с кем-то, вроде его.
— Привет, — поздоровалась она с легкой улыбкой.
«Этот голос. Святой боже, этот голос…»
Трез в мгновение ока преодолел оставшиеся ступеньки и нагнал Селену.
— Как дела? — спросил он, остановившись перед ней.
Она сделала небольшой поклон.
— Замечательно.
— Это хорошо. Правда. Так… — Пиздец, — ты часто сюда приходишь?
Ему захотелось заехать себе по голове. Прозвучало так, словно речь шла о каком-то баре, в котором они случайно встретились. Вот дерьмо…
— Когда меня призывают, да. — Она склонила голову набок и сузила глаза. — А вы ведь другой?
Глядя на темную кожу своей руки, он понимал, что Селена имела в виду отнюдь не ее цвет.
— Не то, чтобы совсем.
У него были клыки, например — если пожелает укусить. И… другие вещи. Которые становились особенно явными в ее присутствии.
— Кто вы? — Ее взгляд был настойчивым и напряженным, словно она оценивала его на другом уровне, более глубоком, чем зрение, или слух, или запах. — Я не могу… определить.
«Она не для тебя».Раздавшийся в голове голос брата натолкнул Треза на ответ:
— Я — друг Братства.
— И Короля — иначе вас бы не было здесь.
— Воистину.
— Вы сражаетесь на их стороне?
— Если призывают.
Теперь в ее глазах засияло уважение.
— Это правильно и благородно. — Она снова поклонилась. — Ваша служба достойна похвалы.
Между ними повисло молчание, и Трез начал ломать голову, чтобы ему такое сказать, хоть что-нибудь, но в голову лезли только его похождения. И теперь это дерьмо служило камнем преткновения в дальнейшей беседе. С другой стороны, вежливый разговор? Это будет похоже на разговор на иностранном языке.
Боже, ему была ненавистна мысль о тех, кто был рядом с ней.
— Вы в порядке? — обеспокоилась Избранная.
И она прикоснулась к нему. Протянула руку и положила на его предплечье. И хотя контакт кожи к коже не состоялся, тело Треза сполна ощутило эту связь, его руки и ноги замерли, в голове образовалась, своего рода, пустота, как будто Трез вошел в транс.
— Ты… поразительно красива, — услышал он свои слова.
Брови Избраннойвзметнулись вверх.
— По правде сказать, — пробормотал он, — я должен признаться… что всю неделю ждал, когда снова увижу тебя.
Ее рука, та, что лежала на его предплечье, сдвинулась и поднялась к воротнику ее одеяния, плотнее запахивая его.
— Я…
«Она не для тебя».
Когда в Треза просочилась неловкость этого момента, он опустил веки, и его сознание больно ударило «какого-черта-он-себе-надумал» ощущение. Из того, что он знал об ИзбранныхДевы-Летописецы, они были самыми чистейшими и целомудренными женщинами на планете. Полная противоположность его недавним «партнершам».
