Дарья Кузнецова - Случайные гости
— Алёнка пегаса видела, — тут же сдал меня братец. — Даже попыталась добыть тушу, но сил не хватило.
— Да — а, замечталась девочка! — протянул Василич, задумчиво качнув головой. — И где же результат?
— Результат чего? — с подозрением уставилась я на него. Чувствовалось, что штурман издевается, но пока было непонятно, в чём именно.
— Встречи с пегасом, — терпеливо пояснил он. — Он же, говорят, поэтам вдохновение приносит! Вот я и интересуюсь.
— Василич, не знаю, как с пегасами, но лошадь там точно была, — заступилась за меня тётя Ада. А я, окинув веселящегося штурмана мрачным взглядом, тихо проворчала:
— Штурман наш сидит унылый, не шуткует, не язвит. Подцепил он спьяну бабу, утром понял — трансвестит.
Пару секунд повисела озадаченная тишина, потом тётя Ада возмущённо ахнула «Аля!», но дальнейшие её слова потонули в громовом хохоте героя поэмы и присоединившегося братца.
— Теперь верю в пегаса, — со смешком заметил более сдержанный дядя Боря.
— Ох, Алёнка! Ну язва же растёт, в чистом виде язва! — Эмоционально хлопнув себя ладонями по коленям, Василич утёр радостную слезу.
— Да выросла уже, кажется. — Капитан окинул меня насмешливым взглядом.
— Попортили мне девку, как есть — попортили! — проворчала, сокрушённо качая головой, тётя Ада.
— Ада Измайловна, как не стыдно такие ужасы предполагать? — обиделся штурман. — Ребёнок же!
— А ты вообще молчи, охальник! — окоротила она Василича. — Я тебя сколько просила, при детях не выражаться?
— Так всё же культурно, ни одного грубого слова, — не поддался тот.
— Уймитесь вы уже, — одёрнул их обоих капитан и постарался вернуть разговор в конструктивное русло. — Ада, как там наш профессор? Алён, и с ремонтом как успехи, сумеем починиться своими силами? Мы там кое-что намародёрствовали на базе, может пригодиться, посмотришь потом. И что это за история с лошадью, расскажите подробно.
Отчёт о поломках и перспективах ремонта сразу повысил градус общего настроения. История встречи с мифическим животным много времени не заняла; наверное, потому, что обошлось без ехидных замечаний как штурмана, так и братца. Все, похоже, прониклись серьёзностью момента и дружно вспомнили, что мы не отдыхаем на заправочной станции, а находимся на малоизученной планете. Старшее поколение тоже в итоге сошлось на чьей-то странной шутке (может, даже пропавших учёных), хотя та и не объясняла странного поведения лошади, явно чувствовавшей себя в воздухе весьма уверенно, да и манеры поведения имевшей отнюдь не лошадиные. В любом случае, этот вопрос можно было отложить до лучших времён, а пока всех значительно больше занимал гость.
Который по заверениям тёти Ады физически был вполне здоров и явно отлично себя чувствовал, о чём регулярно заявлял во всеуслышание. Некоторое сомнение у нашего корабельного доктора вызывали имплантаты в профессорской голове, но выяснить, имели ли они отношение к помрачению рассудка или гость помрачился самостоятельно, она не могла. Тут уже нужны были психокорректоры со своим сугубо специфическим оборудованием, и тётя расписалась в собственном бессилии. Мозг человека — слишком тонкая штука, чтобы лезть туда без подготовки и соответствующих навыков, так что оставалось ждать помощи.
Тем более, профессор оказался существом вполне безобидным и самостоятельным. То есть, он вполне мог позаботиться о себе, самостоятельно питался, понимал назначение большинства предметов, внятно отвечал на некоторые вопросы и сходу выдавал какие-то опусы из области биологии. Только на вопрос «что случилось на станции?» и вообще почти на любые вопросы о прошлом отвечал неизменным радостным «всё хорошо, работы идут строго по плану, даже порой с опережением графика!» Но всё равно на ночь гостя заперли в каюте «именем капитана», который теперь единственный мог его выпустить.
Утром как обычно хотелось поспать подольше, но сегодня я была настроена послушаться будильника и приступить к выполнению собственных обязанностей с началом светового дня. Кто знает, как здесь меняется погода и какие неприятности могут ждать впереди! Лучше всё-таки встречать их с целым корпусом и на ходу, чем лёжа на земле с дыркой в боку.
На камбузе, куда сонная я приползла выпить кофе, за чаепитием обнаружилось всё старшее поколение. Сидели хорошо, уютно, расписывали «пулю», и я искренне позавидовала их цветущему виду. Я себя сейчас чувствовала совершенно разбитой и ужасно не выспавшейся. Всю ночь снилась почти бессюжетная однообразная ерунда, похожая на старую игру, в которой надо было лететь на космическом корабле и сбивать атакующие корабли условного врага. Только в качестве вражеских кораблей у меня выступали принцы на пегасах, а в качестве оружия — верная «кочерга», раз за разом неизменно возвращающаяся назад. Не знаю, чего бы мне стоило поражение, но оборону я держала стойко. Наверное, потому и проснулась, кажется, ещё более уставшей, чем была вечером.
— Алечка, а ты что так рано? — растерянно уточнила тётя Ада. — Садись, покушай!
— Так ремонт же! А завтракать попозже, я пока за кофе, — поспешила воспротивиться я. Она в ответ бросила на меня укоризненный взгляд, но отнеслась с пониманием и настаивать не стала. Это обедали и ужинали мы все вместе, а завтрак тётя гуманно отдавала на откуп каждому, разумно полагая, что ни будить кого-то ради еды, ни заставлять остальных ждать не стоит.
Пока я упрямо пыталась проснуться при помощи обжигающего ароматного напитка, игра продолжалась под бодрые прибаутки Василича вроде «интеллект против фарта бессилен», «если колода не сдаётся, её уничтожают» и «если карта не идёт к Магомету, Магомету пишут в гору», коих штурман знал великое множество или вовсе выдумывал на ходу и, по — моему, никогда не повторялся. А вот когда я засобиралась на выход, мужчины явно вознамерились составить мне компанию.
— Да ладно вам, я с дядей буду на связи, ничего со мной не случится, — попыталась воспротивиться я.
— Пойдём — пойдём, сокрушительница диких лобедей! — подбодрил меня штурман. — Мы не только ради тебя, надо ещё вчерашнюю добычу разобрать. Думаешь, мы приглядывались, когда брали? Покидали что было, да поехали.
— Укротительница кого? — только и уточнила я. Жаловаться на такую опеку было глупо и совестно; наоборот, стоило сказать спасибо.
— Лобедей. Или всё-таки лешадей? — повторил он задумчиво.
— Дядь Борь, а что с нашим гостем? — обратилась я уже к другому спутнику. — Он там вообще живой?
— Живой, — он пожал плечами, — спит. Я поглядываю за ним, всё в порядке.
— Интересно, это обратимо? Ну, то состояние, в котором он пребывает, — пробормотала я.
