Алекс Флинн - Поцелуй во времени
— Я же сказала, что прошу прощения за случившееся.
— А что нам от этого? Разве ты не понимаешь? Вся наша жизнь разрушена!
— Разрушена?
Отец любит преувеличивать.
— Есть некоторые неудобства, но...
— Про какие неудобства ты болтаешь, Талия? Ты до сих пор ничего не поняла?
Неужели ты настолько глупа?
Я чувствовала, что вот-вот разревусь по-настоящему. Отец еще никогда не говорил со мной в такой манере.
— Отец, прошу тебя, не кричи. Твой голос слышен по всему замку.
— Мне сейчас не до приличий! Если все мы действительно проспали триста лет, — это конец! Мы разрушены, разорены, уничтожены! Ты, я, все королевство целиком. У нас больше нет королевства. Нет торговли. Нет союзников, чтобы защитить нас от врагов. Попомни мои слова: вскоре последнему крестьянину станет ясно, что моя дочь — наиглупейшая девчонка на всем белом свете.
— Но... но...
Мне уже было не сдержать слез. Взглянув на отца, я ужаснулась: он тоже едва крепился. Мой отец, король, самый могущественный человек во всей Эфразии был готов расплакаться! И все по моей вине!
— Отец, послушай. Это была ошибка.
— Нет, Талия. Это следствие того, что ты думала только о себе. А теперь мы расплачиваемся за твое себялюбие. Уж лучше бы сбежала из замка... даже с каким-нибудь парнем. Это было бы меньшим злом. Пострадали бы мы с матерью. А так пострадали все подданные нашего королевства, и это непростительно.
Отцовские слова вонзались в меня, как кинжалы. Похоже, он легче пережил бы мою смерть, чем эту дурацкую историю с веретеном.
— Отец, я действительно очень, очень виновата. Но что теперь делать?
Он глядел в пол.
— Думаю, Талия, тебе лучше всего пойти в свои покои.
Да. Уйти к себе и сидеть там, не высовывая носа. Наверное, отец задумал посадить меня под замок. У меня не было сил возражать. Я послушно направилась к двери, но тут вспомнила нечто важное, о чем должна сказать отцу. Конечно, лучше бы сейчас об этом не говорить. Но если отец и так меня возненавидел, мне нечего терять. Я разрушила королевство. Одним упавшим кирпичом больше.
— Отец...
— Ну что тебе еще?
— Я о том парне, разбудившем меня... Я пригласила его остаться в замке и поужинать с нами.
— Поужинать? — удивился отец.
— Да. Мне показалось, что нужно его отблагодарить.
Отец попытался расправить плечи, но не смог. Он вздохнул и тихо сказал:
— Да. Наверное, ты права.
Потом он встал и молча вышел. Я выждала еще некоторое время и тоже покинула комнату.
Я побрела к себе. Проходя мимо комнат для гостей, я вдруг услышала:
— Талия! Ваше высочество! Можно тебя на минутку?
Я остановилась. Джек! Вот, значит, куда его определила госпожа Брук.
Я подошла к приоткрытой двери. Это он, простолюдин. Парень из далекой Флориды, за которого я должна выйти замуж и который все испортил.
Тем не менее теперь, в приличной одежде, он выглядел очень даже мило. Но было видно: такие наряды он носить не привык и чувствовал себя в них не слишком уверенно.
— Принцесса, ты извини, что потревожил тебя.
— Чего уж там.
Честно говоря, я бы сейчас лучше осталась наедине со своим горем. Мое лицо пылало от стыда. Вскоре все узнают о моей непростительной глупости. Я разрушила королевство, и вскоре точно так же разрушится моя судьба и все надежды на будущее.
— Твой отец сильно огорчился?
Я только кивнула. Значит, он тоже слышал.
— А что он сказал насчет столетнего сна? — поинтересовался Джек О'Нейл.
— Трехсотлетнего, — поправила я.
— Верно. Я оговорился.
— Представляешь, триста лет! Мы проспали триста лет. Королевство разрушено, и во всем этом виновата одна я.
Я кусала губы, чтобы не зареветь. Будь я на несколько лет младше (или на несколько сотен лет), можно было бы закатить истерику. Кататься по полу, биться головой, дрыгать в воздухе ногами. Но детство прошло. Я стояла и ловила ртом воздух, отгоняя слезы.
Джек тоже стоял, глядя вниз. Слышал ли он, как отец назвал меня «наиглупейшей девчонкой на всем белом свете»? Наверняка слышал. Думаю, весь замок слышал.
— Хватит реветь, — сказал Джек. — Дать тебе «клинекс»?
Я не знала, что это такое. Он полез в карман и вытащил бумажный носовой платок.
— Вот, возьми и вытри слезы.
Я не только вытерла слезы, но высморкалась туда. Я старалась делать это негромко, но звук получился похожим на лошадиное фырканье. Ну вот, мало мне быть «наиглупейшей девчонкой» во всей Эфразии — так я еще перед чужестранцем выказала себя совершенной простолюдинкой, будто росла не в замке, а в какой-нибудь крестьянской хижине.
Надо отдать должное Джеку — он даже бровью не повел. От его доброты я заревела снова и уже во весь голос. Когда я проревелась, он сказал:
— Знаешь, мой отец тоже не подарок. Но я не думал, что на принцесс можно так кричать.
— Сомневаюсь, принцесса ли я теперь. Могу лия быть принцессой, если королевства Эфразия больше нет? И все из-за меня! Какая же я дура!
— Ты вовсе не дура. Просто облажалась малость, — сказал Джек.
— Что значит «облажалась»? — спросила я, подозревая не слишком приличное значение этого слова.
— Ну... А! Допустила оплошность. Со мной это происходит постоянно.
Допустила оплошность? Я вдруг подумала, что у меня, в довершение к глупости и ужасным манерам, еще и лицо распухло. Поймав в стенном зеркале кусочек своего отражения, я успокоилась. Дар феи Виолетты сохранялся. Я оставалась красивой и совершенной, чего не скажешь о моем уме.
— Давай рассуждать, — вдруг предложил Джек. — Насколько я понял, одна злая ведьма тебя прокляла. Она сказала, что накануне своего шестнадцатилетия ты уколешь палец о веретено.
— Так, — кивнула я.
— Мой отец — он бизнесмен.
— Это что за звание? Он служит при дворе? — спросила я.
— Нет. Он... ну, что-то вроде купца. Так вот, он всегда очень внимательно относится к словам. В его деле — неправильно поймешь, деньги потеряешь. Как звучит это проклятие? «Накануне своего шестнадцатилетия принцесса уколет палец о веретено». Получается, что обязательно уколет. Ведьма же не сказала: «Может уколоть». Или: «Уколет, если проявит неосторожность».
— Но меня с детства учили проявлять осторожность. Понимаешь? Родители постоянно твердили...
Он махнул рукой:
— Ты ничем не оскорбила своих родителей. Они пытались тебя уберечь. Но если в проклятии тебе была обещана встреча с веретеном, все их попытки ни к чему не привели бы. Это просто должно было случиться.
— Но... — пробормотала я и замолчала.
Мне понравился ход рассуждений этого молодого человека. Не такой уж он и простолюдин. Судя по тому, что он рассказал о своем отце, тот из торгового сословия.
