Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс
— Варамира, — Камориль смаковал имя, как Ромка — вишенку. — Варамира-Вирамайна. Колдовское имя какое-то. Или просто не настоящее, выдуманное. Не знаю я что-то таких цыганских имен. Кстати, Мйарчик, как твою девицу-то звали, со шляпкой которая?
— Мари… — мурлыкнул Мйар.
— Тоже не настоящее, вокруг одно сплошное надувательство! — возмутился некромант.
— Да ладно, может, ее Марина зовут, а она взяла и сократила на западный манер, по-моему, криминала тут особо нет! — Мйар был категорически не согласен.
— Наши имена знатно мурлыкать можно, — скорчил Камориль презрительную физиономию, — Камориль-Мйар-Мари… Роман. Вирамайна-Варамира…
— Тшш! — Мйар поднес палец к губам, — Сейчас огромного человекоподобного бога-осьминога вызовешь! Море-то рядом!
— Вот тоже, мо-ре. Ро-ман. Ви-ра-май-на.
— Это, друг мой, филология и ничего более!
— Ну, не скажи. У людей с общими буквами в именах судьбы связаны, а чем больше общих букв, тем крепче. И не говори мне, что это бабушкины сказки! Это, как я имел честь замечать на протяжении своей жизни, чистая правда.
— Не-не-не, это же тогда вообще труба!
— А тут вообще всё — труба… Значит так, — Камориль затушил сигарету. — Ты, Ромка, сходи домой и возьми те бумаги, которые твой дед исписал своими завещаниями. Может, он нам намекнул чего полезного. И фотоальбом не забудь, будем им память Мйарчику освежать. Пластырь снимай только, если вдруг какая опасность, ты еще пока не умеешь… Ну, мне кажется, что не умеешь адекватно использовать этот свой странный дар. Так, чтобы был толк. Изнанка тебя сейчас только в ступор вводит, а это опасно. Возьмешь письма и фотографии — приходи на ночь к подвалу Мйара.
— Угу, будет сделано, — кивнул мальчик.
— Я домой пойду, — сказал Мйар, — мне надо искупаться и придти в себя. Я перенервничал.
— Из-за бабы, что ль? — переспросил некромант.
— Да не только, ты мне устроил веселое утро, тут тоже, сначала скандал, потом эта шляпка… да еще схожу в департамент, у меня к Элви небольшое дело.
— Итак, с вами ясно. А у меня в два часа фотосессия, — вздохнул Камориль.
— Нафига? — удивился Мйар. — В студии, что ли?
— Угу. Я хочу снова зарегистрироваться в агентстве знакомств с иностранцами.
— Во даешь! Опять на гастроли тянет?
— Да нет, это я так, просто… Просто небольшое развлечение, — улыбнулся Камориль криво. — Заодно, буду в центре, куплю тебе мобильный телефон.
— Зачем? Мне вполне хватает плеера…
— А разве я не могу сделать приятное моему очаровательному другу? — некромант захлопал ресницами. Потом резко стал серьезным: — Пора тебе выходить из изоляции, вон, видишь, тебе сама судьба на это намекает, вот этим вот неожиданным знакомством, — он кивнул на Ромку. — Смотри, это она еще намекает, а если кричать и стучать кулаками начнет? Так что…
Мйар ничего не сказал.
Камориль, поглядывая на Мйара искоса, вызвал такси.
Я смотрел вслед удаляющейся красной машине.
В голове было пусто и звенело.
Может быть, я простудился?
Вздохнув, я пошел мимо аптеки и продуктового к себе домой.
Все в доме оставалось таким же, только постель скомкана и шарообразный флакон с какой-то лиловой гадостью неприкаянно валяется в изголовье кровати. Камориль его сюда, что ли, притащил и забыл?.. Ох, ну и растяпа, это ж как можно умудриться забыть в чужом доме наверняка запрещенный Заповедью артефакт? Или это… А, точно. Это, наверное, то зелье, которым он Ромку хотел поить. Ну-ну.
Пройдя в санузел, я включил газовую колонку и стал набирать в чугунную ванную горячую воду.
Потом, почему-то, подошел к входной двери и закрыл ее. На замок.
Прошел на кухню, поставил чайник на огонь. Открыл холодильник, обнаружил там полпалки колбасы, но есть не стал, закрыл.
Снял безрукавку и бросил ее в угол.
Прошел в кабинет и остановился взглядом на виолончели.
Немного постоял, а потом подошел к ней, вынул из футляра смычок, сел на стул, взял инструмент, прижал пальцами струны к грифу…
Стал играть. Виолончель была немного расстроена, самую чуть. Но я был не в том состоянии, чтобы ее настраивать. Вообще, чтобы настроить какой-то инструмент, надо, прежде всего, пребывать в согласии с самим собой. Иметь некую гармонию внутри себя. Конечно, не думаю, что профессиональные музыканты со мной согласятся, это ведь, по сути, просто вопрос техники и слуха… но у меня, любителя, дела с моими виолончелью, домрой, гитарой и лютней обстоят именно так.
Я играл не долго, минут двадцать. За это время ванна набралась почти до краев, пришлось спускать воду.
Добавив туда соли для ванн, я разделся и погрузился в горячее блаженство по самый подбородок.
На трубах собирался конденсат и капал, не оставляя меня на растерзание тишины.
Я задержал дыхание и окунулся в воду с головой.
Несколько секунд пребывания, как в утробе матери.
Наверное.
Тепло, темно, невесомость. Ничего нет. Вообще ничего больше нет.
Я вынырнул, глаза стало щипать от растворенной в водопроводной воде хлорки, но потом прошло.
Я расслабился и позволил своим мыслям течь, куда им заблагорассудится.
Я вспоминал события этого и предыдущего дней. Сумасшедший Камориль, непонятный мальчишка, нашедший с некромантом общий язык, язык мелких человеческих пороков, потом Мари, перед которой я выставил себя таким идиотом, что аж страшно подумать, каким. Ее расфокусированные глаза… Может, она плохо видит? Но, например, стесняется носить очки. И не умеет вставлять линзы. Это было бы неплохо… Ох, то есть, конечно, плохо, для нее, но неплохо для меня. Тогда бы она не увидела всех моих «прелестей», которые предостерегают нормальных людей от общения со мной.
Стоп, Мйар Вирамайна. Значит ли это, что ты хочешь с ней общаться?
— Ну, да, наверное, хочу, — произнес я.
Рывком поднялся и сел на край ванны. Вода, разволновавшись, полилась на мелкую зеленую плитку. Я взял мочалку и мыло, стал тереть одно об другое.
— От девушки пахло сладостями, мармеладками. Хорошие люди любят сладкое. Даже диабетики любят сладкое. А я уже года три вообще ни с кем не встречался.
Ну да, не считая извечные приставания Камориль. И Ольгу Павловну, сорокалетнюю скрипачку небольшого оркестра, на репетиции которого я иногда хожу. Там у нас всего пятеро музыкантов и приходящая вокалистка. Все — нормальные такие, обыкновенные человеки, в возрасте. Хотя, то, что Ольга Павловна регулярно кормит меня пирожками, которые сама печет, это в ней, наверное, просто материнские чувства. А Элви — это вообще не то, Элви это друг. Даже несмотря на видовые различия. Там, очевидно, и быть ничего не может. Есть еще продавщица в книжном, которая достает для меня редкие издания старых книг на языке оригинала, но она, кстати, в этом месяце выходит замуж, и, так уж вышло, даже беременна.
