Эйлин Уилкс - Опасное искушение
Но ведь этого мало.
Лили покачала головой, рассердившись сама на себя. Как будто нечем заняться вместо того, чтобы сокрушаться о недостатках Тернера. Придется вытащить папки по каждому делу, которое имеет шанс вскоре быть раскрытым, и передать их другим. А еще надо не забыть заглянуть в ежедневник и умудриться отыскать время для примерки.
Но, занимаясь папками, она размышляла вовсе не о бракосочетании сестры или о том, что Лоран сотворит с делом Мейера. Она пыталась понять, подставили ее или нет.
Недовольная роившимися в голове мыслями, Лили забарабанила пальцами по папкам, которые только что достала. Она всегда считала капитана Рэндалла не только отличным полицейским, но также честным человеком. Черт, она доверяла ему. Когда-то он был просто полицейским, добрым полицейским, а она — восьмилетней, пережившей психологическое потрясение крохой. Тогда он завоевал ее доверие. Лили выросла, но по-прежнему уважала капитана.
Хотя бабушка всегда повторяла, что в поговорке о смерти и налогах забыли еще одну неизбежность: политику. Два человека будут ругаться друг с другом, играть в карты или заниматься любовью. Если же их трое — кто-нибудь непременно начнет интриговать.
Постигни Лили в этом деле неудача, и тогда она останется с одним громадным провалом и несколькими «глухарями» в придачу. Никаких текущих успехом.
Пальцы забарабанили еще скорее. Может, именно потому Лили не сказала капитану о Каронском? Хотя Рэндалу было бы крайне интересно узнать, что агент ФБР по совместительству является колдуном.
Но Лили не хотелось ставить его в известность. Что тому виной: интуиция или уязвленные чувства?
Может статься, что капитан подстраховывался, назначив самого молодого детектива вести столь крупное дело. Хотел свести риск к минимуму. Если Лили раскроет дело, все будут довольны. Если же потерпит неудачу или слишком затянет дело, то кого-то нужно будет скормить акулам СМИ… Очевидно, лучше рискнуть зеленым юнцом, чем сотрудником с пятнадцатилетним стажем работы в отделе. Вдобавок легче рискнуть женщиной, китаянкой к тому же.
Или же она превращается в параноика?
Поморщившись, Лили занялась самым простым вопросом на повестке дня: открыла ежедневник. Опасения подтвердились: времени на примерку не оставалось. Наверное, придется пожертвовать обедом. И это явно не последнее, чем предстоит пожертвовать во имя начавшегося расследования.
Но только не завтра. Потому что за ланчем Лили Встретится с Рулом Тернером. А сегодня можно поесть по дороге на встречу с «контактами в паранормальном сообществе».
Лили села за компьютер и по-быстрому отправила маме письмо. А потом позвонила бабушке.
Двенадцать лет назад бабушка озадачила семью тем, что переехала из китайского квартала, где жила с тех пор, как обосновалась в США, выйдя замуж во время войны. Ее дом стоял на пяти акрах земли, оставшихся от большого участка, купленного больше сорока лет назад, задолго до того, как город разросся до этого места. Бабушка платила наличкой, и дом построили в соответствии с ее указаниями.
С соседними постройками строение не очень-то гармонировало. Дом был квадратный, каменный, с покатой крышей, больше подходящей снегам Северного Китая, чем жаре Южной Калифорнии. На улицу выходила стена с окнами в виде узких горизонтальных щелей, отчего дом выглядел принарядившейся в причудливую шляпу крепостью. Подъездной аллеи не было вовсе — бабушка дорог не жаловала. Впрочем, машины она тоже не любила, хотя все же владела одной. Порой водить автомобиль дозволялось пожилой троюродной сестре, которая жила с бабушкой.
Лили припарковалась на улице и извилистой гравиевой тропкой дошла до ярко-красной двери, которую охраняли два ощерившихся каменных льва. И позвонила.
— Лили! Рада тебя видеть. — С возрастом квадратное лицо Ли Кван несколько смягчилось, а угловатое тело сгладилось, став скорее бесполым, чем женственным. Единственным украшением пожилой дамы был голос — тихий, нежный и чистый, как перезвон колокольчиков. — Проходи. Бабушка в саду.
— Спасибо. Ты хорошо выглядишь. — Что-то в кроткой вежливости старушки всегда заставляло Лили чувствовать себя грубой, словно она могла опрометчивым словом случайно смять нежный лепесток. Абсолютно беспочвенная мысль! Дама жила с бабушкой, а значит, прочностью напоминала гвоздь, иначе бы давно уже сломалась.
— Спасибо. У меня все хорошо. — И Ли Куин отошла в сторону.
Скинув туфли, Лили оказалась на островке Китая, точнее, в бабушкиной версии этой страны.
Прихожая была маленькой и почти пустой. На блестящем черном столе журчал затейливый резной каменный фонтан. На простой деревянной полке стояли уличная обувь и несколько пар тапочек. Надев бирюзовые, Лили последовала за Ли Куин.
Они прошли через комнату, которую Лили и ее кузины называли трофеехранилищем, — здесь расположилась бабушкина коллекция: нефритовые, керамические и лаковые изделия. Новые фигурки соседствовали со старинными. Некоторые могли бы стать украшением музейной коллекции, а кое-какие были откровенно случайными. Бабушкин вкус был абсолютно непредсказуем.
Дверь в сад была отрыта. Пройдя через нее, Лили из Китая попала в буйные заросли тропической и средним поморской растительности. Плиты были выложены в форме спасательного круга, и в самом центре зеленела трава. В четырех углах пламенел гибискус, благоухала лаванда, зацветал бамбук, а под маленькими апельсиновыми деревцами густо разрослись маргаритки.
В самом центре садика за круглым столом сидела крохотная старушка. Лицо ее было старым, а тело — гибким, сидела она, по-турецки скрестив ноги. Черные волосы с эффектной проседью убраны в пучок. Ее наряд составляли шелковые черные брюки и красная рубашка без воротника. Лицо было обращено к солнцу.
Лили подошла к ней.
— Бабушка, — с укоризной сказала она, наклоняясь поцеловать мягкую напудренную щеку, — лаванда цветет.
— Мне нравится ее запах. — Бабушка заговорила по-китайски. Что звучало упреком.
Лили неохотно перешла на китайский, который лучше понимала, чем говорила на нем:
— Сейчас не время цвести лаванде. Растениям это вредно.
— Ты пришла попросить меня об одолжении? — Поднялись подведенные брови.
Даже присесть не предложила. Нехорошее начало; но Лили рассмеялась, с любовью обнимая старушку:
— Во ай ни, дзу-му!
Пожилая дама погладила щеку внучки:
— Я тоже тебя люблю. Хотя не знаю почему. Ты дерзкая, а акцент у тебя воистину варварский. — Маленькая ручка по-королевски милостиво махнула. — Можешь сесть. Ли Куин принесет чай.
