Хлоя Нейл - Воющий для тебя
— Честность между нами, — сказал он. — Только я и ты. Хорошо?
Я посмотрела на него, вспомнила, что уже доверилась ему, и кивнула.
— Просто нервничаю. Это я и ты — и мы... ну, ты знаешь.
Он улыбнулся.
— Знаю. Но это я и ты. И у нас нет расписания.
Он подвел меня к кровати и потянул пояс халата, который одолжил мне. Он упал на пол, открывая длинный черный пеньюар[14], который я надела под него, гладкая ловушка косонарезанного шелка.
— Ты выглядишь... просто потрясающе.
Обожание в его глазах не оставляло сомнений в его искренности.
— Спасибо. Ты сам выглядишь довольно восхитительно.
Он обнял меня, привлек к длинной линии своего тела, и поцеловал. И на сей раз, не было никакой сдержанности, никакого страха, никакой осторожности. Его поцелуй был собственническим — и также победным.
Мы упали на кровать, Джефф извинился, когда запутался в шелке, который упал к моим лодыжкам. Он перевернул меня на себя, вытащил лепесток розы из моих волос, затем притянул мой рот к своему и снова поцеловал.
Его губы были настолько мягкими, поцелуй таким нежным. Но почему-то чего-то не хватало.
Он отстранился, отодвинул волосы с моего лица.
— Ты в порядке?
Я положила руки по обе стороны его головы.
— Честно говоря, я все еще чувствую себя немного неловко.
Он прищурился, потер висок.
— Я вроде понимаю, что ты имеешь в виду.
Он сел, оглядел комнату.
— Я думаю, наверное, это не мы. Я имею в виду, не пойми меня не правильно — я люблю романтику так же, как и любой парень.
Он взял горстку лепестков роз, и позволил им скользить, как вода из его рук.
— Я просто не уверен, что это наш тип романтики.
Я оглядела картину, которую он подготовил. Все это было идеально, и прямо как из сборника романтических пьес. Но, наверное, не из нашего специфического сборника пьес.
— Я думаю, ты прав. Что мы делаем?
Он посмотрел на меня.
— Как думаешь, ты сможешь жанглировать?
Как выяснилось, я могла жанглировать. С небольшими инструкциями.
Он остался в боксерах, но я сменила пеньюар на очередную футболку "Квеста Джейкоба" для урока, и мы снова оказались в гостиной, где у нас было много места для маневров.
Джефф был просто чудом. Увидев его в полном игровом небытие, я не сомневалась, что у него была потрясающая зрительно-моторная координация. Но наблюдать, как он подкидывает подушки в воздухе ритмичными и плавными дугами было в самом деле поразительно.
Он научил меня подбрасывать одну, затем две, и я была настроена очень оптимистично. Но подбрасывая подушки, он потянулся к ящику с синкопой[15], как будто ничего не происходило.
Я улыбнулась куче подушек на полу.
— Я могу это сделать.
— Можешь, — заверил он меня, становясь сзади, руки на моей талии, чтобы убедиться, что я стояла правильно и правильно держала локти.
Подушки падали на пол снова... снова... и снова.
А потом, каким-то чудом тяжести и инерции, у меня получилось. Подушки двигались, как конкурирующие волны, скользя друг за другом — и каким-то образом приземлялись в руку, тогда как я снова подбрасывала их в воздух.
— У меня получилось, — сказала я сквозь зубы, боясь пошевелиться. — Я думаю, у меня получилось.
— У тебя получилось, — подтвердил он позади меня, его восхищенный гул магии коснулся моей спины.
А потом... я потеряла контроль.
Одна подушка неуклюже отскочила от моей руки, и, когда я потянулась за ней, неправильно подбросила другую. Она с бульканьем плюхнулась в аквариум, рыба начала метаться по углам, как боксеры после гонга.
Джефф взметнул обе руки в воздух.
— Гол! — выкрикнул он, словно я только что сделала победный бросок на Супер Боуле[16].
Я залилась смехом... и не смогла остановиться. Я смеялась до тех пор, пока слезы не потекли из уголков моих глаз, пока не оказалась на коленях на ковре, пока мой живот не разболелся от этого.
— Толпа сходит с ума! — крикнул Джефф, делая круг почета по гостиной, махая руками в воздухе.
Он вернулся ко мне, и протянул руку, сжатую в кулак, якобы держа воображаемый микрофон.
— Мисс Киин, вы только что забили свой четырнадцатый гол в этой рекордной игре. Как вы собираетесь это отпраздновать?
Все еще икая от смеха, я вытерла щеки и посмотрела на него, глупо ухмыляясь. Восхищенно улыбаясь.
Это, поняла я, были мы. Не играя в киношную и журнальную романтику, которая нас совсем не заинтересовала.
Но смеясь вместе. Учась вместе. Любя вместе. Это было нашей специфической романтикой. И это была гремучая смесь.
Он все еще сидел передо мной, когда я увидела внезапную яркость в его глазах, которая переходила от юмора к соблазнению. На этот раз, я не стала увиливать.
Я потянулась, положила руку на его щеку, и потеряла голову, когда он закрыл глаза, губы изогнулись от удовольствия. Я наклонилась вперед, прижалась губами к его губам, и нежно его поцеловала. Просто маленький поцелуй, небольшая приманка.
Он открыл глаза, на его лице было удивление.
— Ты никогда не целовала меня так.
Я нахмурилась.
— Как так?
— Как будто тебе было нужно это сделать.
Любовь затопила меня, дикая, в своем желании заставить его увидеть то, что я знала в течении очень долгого времени. Что он всегда был единственным, даже если я отрицала это.
Я положила руки на его лицо, встретила его взгляд.
— Я нуждаюсь в тебе. Всегда нуждалась. Я просто не позволяла себе в этом признаться.
Он низко зарычал в горле, и его рот был на моем прежде, чем я распознала звук. Это был, скорее, не поцелуй, а сражение, которое мы оба намеревались выиграть.
Мы стащили одежду с животной дикостью, разрывая ее, как будто она сжигала нас заживо. Я нащупала его эластичный пояс и сняла его, тяжелый и жесткий, в моей руке.
— Боже, Фэллон, — произнес он напротив моего рта, пока я орудовала с ним тщательно и основательно, его тело довольно вибрировало от удовольствия. — Мне нужно быть в тебе.
Он стянул с меня оставшуюся и одежду и изумленно посмотрел на меня.
— Джефф?
Он поднял палец.
— Un momento[17]. Я наслаждаюсь моментом. Запоминаю его.
Он скользнул ладонью по центру моего тела, затем поднял ее, чтобы взять мою грудь.
Мое тело звенело от удовольствия, веки сомкнулись от ощущений, которые я так долго себе представляла, наконец настоящих.
Его рот снова прижался к моему, и он прижал меня к толстому ковру под нами, его возбуждение между нашими телами, жаждущее действия. Руками и пальцами он дразнил и упрашивал, его поцелуи ужесточились. Я впилась пальцами в его спину, подталкивая ближе.
