Карен Чэнс - Прикоснись ко тьме
Кстати, о нарядах: вампир, сидевший рядом с Мирчей, – тот самый, которого я встретила в комнате ожидания, – выглядел совсем как картинка из модного мужского журнала «Джи кью», если бы его напечатали в семнадцатом веке. Учитывая, сколько времени я провела в клубе, где собирались готы, я ничего не имела против расшитого сюртука, рубашки с кружевами и панталон. Я видывала и не такое, тем более что этому парню было что показать – из-под панталон торчали ноги, которым могла бы позавидовать любая фотомодель. Все дело портил цвет – бархатный костюм вампира был ярко-желтого, как лютик, оттенка. Вы меня простите, но вампир в желтом – это нонсенс, особенно если у него ярко-голубые глаза и роскошные светло-рыжие локоны. Он был очень красив, и лицо такое располагающее, просто сразу хотелось ему довериться. Все-таки жаль, что он вампир. Я одарила его обольстительной улыбкой – все равно это меня ни к чему не обязывало, – втайне надеясь, что, может быть, одинаковый цвет нашей одежды поможет мне приобрести еще одного союзника. Конечно, моя веселенькая ярко-желтая футболка выглядела далеко не лучшим образом; наверное, поэтому вампир не улыбнулся мне в ответ. Более того, он взглянул на меня с такой жадностью, что я слегка заволновалась: а вдруг он еще не обедал? Моя кровь мне самой нужна, во всяком случае, до тех пор, пока я не превращусь в ходячий закусон.
Еще два вампира, мужчина и женщина, сидевшие на дальнем конце стола, были так похожи друг на друга, что сначала я приняла их за родственников. Позже выяснилось, что это было просто совпадение. Мужчина был примерно того же возраста, что и консул. Когда-то он служил в личной охране Нерона, хотя его мать была простой рабыней, захваченной где-то на севере Италии. Император обожал его, поскольку по части садистских наклонностей этот слуга превосходил своего господина: догадываетесь, из-за кого на самом деле начался пожар в Риме? Женщина, невероятно похожая на Порцию, родилась на Юге еще до Гражданской войны. Говорили, что в радиусе двадцати миль от своей усадьбы она убила солдат-северян больше, чем вся армия южан, а после страшно горевала, что война закончилась. Вот так, люди разных эпох и стран, а до чего похожи – светлая кожа и темные вьющиеся волосы. У них даже цвет глаз был одинаковый – золотисто-карий, как луч света, пробивающийся сквозь осеннюю листву, и одежда у них была одинаковых тонов – сочетание белого с серебристым. Правда, мужчина носил тогу, а женщина выглядела так, словно собралась на бал в Саванне, и все же вместе они смотрелись неплохо.
Дав мне немного осмотреться, консул начала говорить, и у меня сразу пропало желание глазеть по сторонам. Всякий раз, когда она останавливала на мне взгляд своих подведенных черным глаз, мне казалось, что в кожу вонзаются иголки – не слишком больно, но ведь в любой момент они могли превратиться и в мечи.
– Взгляните, сколько за этим столом пустых мест, скольких голосов мы не слышим. – (Я удивленно моргнула. Конечно, пустые места – это плохо, но, с другой стороны, разве легко убить четырех древних вампиров? И все же это было так.) – Наши ряды поредели. Потеря нескольких членов суда остро ощущается всеми, кто сейчас присутствует в этом зале, и если так будет продолжаться, начнет ощущаться по всему миру.
Консул замолчала; я было подумала, что она решила сделать драматическую паузу, но она попросту отключилась. Такое случается с древними стариками, которые могут уйти в себя на минуту, час или даже день, забыв обо всем на свете. С Тони такое также случалось, поэтому я приготовилась ждать. Я заметила, что Томас по-прежнему дежурит у двери, но уже вместе с каким-то парнем, а возле них стоит высокая, в человеческий рост, грубо сляпанная статуя из некрашеной глины. Томас и парень о чем-то тихо спорили, а я на минуту пожалела, что нахожусь не в аудиенц-зале Тони, где собирались в основном убийцы и подонки, зато я знала их имена. Мне же приходилось стоять в пропитанной кровью одежде перед вампирами, которые были способны убить меня даже не взглядом, а одной мыслью, при этом им не нужно было рыскать в ночи. Хорошо, что у меня за спиной был Раф, но я все-таки предпочла бы того, кто умеет обращаться с ножом и пистолетом.
– Мы лишились шести членов Сената, – внезапно очнувшись, продолжила консул. – Четверо ушли безвозвратно, двое находятся на краю пропасти. Разумеется, мы сделаем все возможное, чтобы спасти их. Однако наши усилия могут оказаться напрасными, ибо враг получил новое оружие, способное уничтожить нас на самом корню. – (Я осторожно покосилась на Рафа, надеясь, что он понимает, о чем идет речь. Возможно, позднее он мне все объяснит.) – Томас, подойди сюда. – (Он немедленно повиновался.) – Скажи, она может быть нам полезна?
Томас старательно избегал моего взгляда. Мне хотелось наорать на него, крикнуть, что только последний трус не смотрит в глаза тому, кого предал, но Раф вновь крепко сдавил мне руку, и я смолчала.
– Полагаю, что да. Иногда она разговаривает сама с собой, когда думает, что рядом никого нет, а сегодня ночью… Не знаю, что случилось с одним из нападавших. Их было пятеро. Я убил троих, ее магический знак уничтожил четвертого, что же касается пятого…
– Томас, не надо.
Я намеренно перебила его. Ну что хорошего, если Сенат решит, что я представляю для них угрозу? А если они узнают еще и про взрыв, то могут и вовсе забеспокоиться. И в самом деле – как может хозяин, пусть даже древний, воевать с тем, чего не видит и не чувствует? Конечно, помощь Порции оказалась мне весьма кстати, но ведь это была чистая случайность – я еще ни разу не встречала целую армию призраков и уж, конечно, не стала бы ими командовать, – но откуда Сенату это знать? Не думаю, что они станут меня слушать. Большинство призраков не имеют сил сделать то, что сделали друзья Порции; наверное, она подняла на ноги всех призраков, обитающих на кладбище, и все же даже общими усилиями они не смогли бы сделать того, что сделали. При этом я им не помогала, но если Сенат мне не поверит, меня казнят.
Томас сжал зубы, но на меня даже не взглянул. Скажите пожалуйста!
– Я не знаю, как погиб пятый нападавший. Должно быть, его убила Кассандра, но я не знаю, как она это сделала.
Что верно, то верно, но он, между прочим, прекрасно видел, как вампир рассыпался на тысячи застывших осколков. Странно, что Томас мне не ответил, а впрочем, какое это имеет значение? Одного взгляда на консула оказалось достаточно, чтобы понять, что и она все прекрасно поняла.
Но прежде чем она успела что-то сказать, стоявший у двери низенький блондин внезапно сорвался с места, проскочил мимо стражников и ринулся к нам. Я не испугалась; по тому, как он двигался, и по цвету его лица было видно, что он не вампир. Стражники действовали молниеносно: рванувшись вперед, они обогнали блондина и, когда он подбежал к нам, уже поджидали его, закрыв собой меня и Рафа. Правда, хватать блондина они не стали, очевидно, им было приказано следить только за мной.
