Фиона Макинтош - Гобелен
Джейн взглянула на Эллен, та ободрила ее кивком.
– Верно: завтрашний день сам о себе позаботится, так Господь учил, – подхватила Диана Максвелл, прижимая к носу вышитый носовой платок и глядя на мужа, который играл желваками. Мистеру Максвеллу еще предстояло высказаться. Реплика Дианы словно высвободила его ярость.
– Черт возьми, мой сын сам мог кого угодно укокошить! Он пятый дан по карате имеет! Черный пояс – это не шутка! – почти выплюнул мистер Максвелл. – Почему он не защищался? Что там случилось, Джейн? Что случилось?
У Джейн не было сил ни объясняться, ни утешать родителей Уилла.
– Я смутно помню. Я даже не поняла, потому что Уилл заслонил меня. Все произошло в мгновение ока. Наверно, Уилл пытался защитить меня и поэтому не смог защитить себя.
– Уилл отлично владеет приемами самообороны, – прошипел Максвелл-старший. На лице его застыло отвращение. – Просто он так решил – не вредить другим. Для него всегда было тяжело ударить человека. И в кого он такой мягкосердечный? Что толку от его умений, когда он не в состоянии, фигурально выражаясь, спустить курок?
Не отрывая от Джейн свирепого взгляда, Джон Максвелл продолжал:
– Карате – это целая наука, Джейн. Она для того и придумана, чтобы защищать себя и своих близких!
Диана вздохнула, заплакала еще горше. Стало ясно: Максвелл всегда и во всем берет верх. Эта черта была бы отвратительна Джейн, если бы не острое сострадание к невыносимой боли несчастного отца, который буквально потерял контроль над собой и едва ли сознает смысл своих слов. Поэтому Джейн ничего не сказала, только со вздохом кивнула.
– Нельзя здесь оставаться, – прорычал Максвелл. Похоже, в нем прорвало некую плотину. – Ни за что не брошу сына в этом заведении.
Американский акцент придавал речи дополнительную агрессивность. Отец Джейн заморгал.
– Что вы намерены делать, Джон? – спросил он. Голос звучал по-валлийски напевно, акцент смягчил смысл фразы.
– Я заберу сына домой.
Потрясенная, Джейн уставилась на своих родителей. Мама хотела что-то возразить, но Джейн остановила ее движением подбородка.
– Насколько я понимаю, последнее слово за мной, – заявила Джейн. – Потому что, за неимением жены, самым близким человеком является невеста.
– Я уже позвонил кому надо, – начал Джон Максвелл, будто не слыхал слов Джейн. – Связался с одним из ведущих нейрохирургов в Штатах. Он говорит, Уилла надо доставить в клинику Джонса Хопкинса, в Балтимор. Мой мальчик получит лучшее лечение, которое можно купить за деньги.
– Но ведь здешний медперсонал так внимателен… – с мольбой заговорила мама Джейн.
– Здесь, на койке и под капельницей, лежит наш с Дианой сын. Так-то, Кэтлин, – резко оборвал Джон Максвелл. Тон не понравился Джейн. – Если бы вы сейчас были в Штатах, если бы на больничной койке лежала ваша дочь, разве вы не хотели бы забрать ее домой? – Голос его дрогнул, и это решило дело. Спорить с логикой Максвелла никто не рискнул.
– Мы обеспечим ему самое лучшее лечение и уход, – прошептала Диана Максвелл, как бы втолковывая элементарные вещи этим тупицам англичанам. – Нигде нет таких талантливых нейрохирургов, как в клинике Джонса Хопкинса.
Слава богу, подумала Джейн, что ни мама, ни папа не парировали: а мы где находимся? Разве не в лучшей британской клинике? Из-за двери на нее смотрела старшая медсестра отделения интенсивной терапии, милая смуглянка Эллен. Смотрела и улыбалась ободряющей белозубой улыбкой.
– Послушайте, – продолжал между тем Максвелл-старший, тыча пальцем в воздух – ладно хоть не в кого-то конкретного. – Я говорил со здешними медиками. Они хотят отключить нашего сына. Только этот номер у них не пройдет. Я этого не допущу. Так-то! – Он испытующе оглядел Джейн, и ей оставалось только кивнуть. Похоже, кивок благоприятно подействовал на Максвелла – он заговорил теперь мягче, враждебность постепенно улетучивалась: – В Балтиморе лечат передовыми методами, постоянно проводят исследования. Я намерен вернуть вашей дочери жениха. Это же наши дети! Пусть они слишком молоды для женитьбы, пусть недавно знакомы – я знаю, Уилл без ума от Джейн, и уверен, что она любит моего сына с той же силой…
Джейн ощутила новый приступ чувства вины; впрочем, этот мощный вал рассыпался в прах, едва соприкоснувшись с ее болью.
– Моей Диане, – продолжал Джон Максвелл, – было всего восемнадцать, когда мы поженились; не сравнялось и двадцати одного, когда родился Уилл. Нам ли говорить о молодости или опрометчивости? Мы должны сделать все возможное, чтобы обеспечить будущее нашим детям, чтобы они могли подарить нам внуков. – Тяжелый взгляд Максвелла-старшего поочередно пронзил каждого из присутствующих. – Насколько я понимаю, мы все этого хотим? Так вот, дома, в Штатах, я сумею развернуться. Поймите: здесь никто не станет проводить специальных исследований; здесь Уилл так и проваляется, точно овощ. Я ни в коем случае не хочу выкрадывать его у Джейн. Я намерен выяснить, как помочь сыну, и вернуть его вашей дочери живым и здоровым. – Максвелл-старший снова заиграл желваками, будто ожидая возражений, будто готовясь на них ответить. Его тяжелая нижняя челюсть стала от напряжения абсолютно квадратной.
Джейн взглянула на приоткрытый рот Уилла, на слюну, тянущуюся от дыхательной трубки, оставляющую след на обросшем подбородке. Вспомнила, что еще два дня назад подбородок был сексуально-щетинистым. Уилл хотел показать Джейн одну штуку, виденную в кино, и ткнулся подбородком ей в живот. Джейн задергалась, испортила, можно сказать, весь сеанс безумной страсти. Уилл понял, что она боится щекотки, и долго еще гостиничные стены краснели, впитывая мольбы Джейн, которым Уилл никак не хотел внять и все колол, колол ее своей золотой щетиной. Щетина подросла, и Джейн сочла это доказательством, что под маской смерти пульсирует жизнь.
– Когда вы намерены забрать Уилла? – спросила Джейн, очень стараясь не выдать голосом отчаяния.
Джон Максвелл ответил без промедления:
– Как только врач скажет, что он транспортабелен.
– Состояние у него стабильное. Вы что же, прямо завтра улетаете?
– Почему бы и нет, – сказал Максвелл. – Все равно в таком виде тебе, дочка, от него пользы ни на грош. Да и никому. Чем Уиллу так лежать, проще выдернуть из розетки чертов шнур.
Грубость Максвелла покоробила Джейн.
– Здешний врач меня не обнадежил, поэтому мы сами займемся нашим мальчиком. И не здесь, а в Балтиморе или в Нью-Йорке.
– Джейн, деточка, если хочешь, поехали с нами, – пролепетала Диана Максвелл. Похоже, этот вопрос она успела обсудить с мужем.
